«Самым сильным ресурсом остается идеализм»

Название ее должности – словно дым из ствола. «Первый заместитель министра культуры Украины», – написано в электронном письме Олеси Островской. Заместитель шерифа – на Западе это человек, который делает всю грязную работу за шерифа. Выглядит ли Олеся Островская как человек, жестко и напористо распространяющий силу? 36-летний министр с бумажным стаканчиком в руках беседует на «Первом конгрессе о будущем в сфере культуры» в промышленном здании с активистами Майдана, художниками, кураторами, работниками музеев, служащими. Приглашение последовало не из министерства, а от активистов, которые с марта по вечерам проводят заседания в подвале административного здания, на верхних этажах которого работает Островская. Во время разговора она погружается в диаграмму из линий и делает наброски вместе со своей коллегой, министром культуры Латвии Жанет Яунземе-Гренде (Jeanette Jaunzeme-Grende).

Министр культуры Латвии готова помочь советом – денежные потоки, зоны ответственности, клубок векторов, в котором разрисованы обязанности и авторитеты. Студент за столом смеется – такой метод напомнил ему сериал «Карточный домик». После чего все начали проводить новые линии в новой диаграмме.

Олеся Островская работала ранее в фонде Рината Ахметова, самого богатого человека Украины, и отвечала за культурный обмен и стипендии. Когда после событий на Майдане ее позвали в переходное правительство, активисты утвердили ее в должности. То, что Олеся Островская фиксирует в своей записной книжке, будет определять структуру политики в сфере культуры - независимо от того, кого назначит министром новое правительство при Петре Порошенко.

SZ: Вы ощущали сейчас себя влиятельной женщиной или заложницей переходного периода?

Олеся Островская: Можно интерпретировать присутствие активистов в министерстве и таким образом, что я принимаю их попытку сопровождать работу в министерстве культуры. Они были здесь, потому что Майдан родился в результате непреодолимого желания перемен. Но мы уже однажды, во время «оранжевой революции» 2004 года, достигали подобного, а в результате политика нашей страны абсолютно не изменилась. Сейчас многие опасаются, что и результаты Майдана не будут реализованы системой. Подобная критическая бдительность, возможно, имеет положительный эффект, однако она ведет к атмосфере, напоминающей заглавие книги Фуко «Надзирать и наказывать». Мы должны найти путь для общения друг с другом при всем существующем недоверии, и даже если активисты предъявляют слишком жесткие требования, заявляя, что их, например, не интересует, какие законы определяют нашу зону действия. «Нарушьте их», – так звучит формула. Но я надеюсь, что напряженная ситуация действительно приведет к изменениям, что она станет катализатором. Потому что все не может остаться так, как это выглядит сейчас.

– Начинается ли сейчас время искусства?

– Даже при открытии музеев в Киеве, например, видно много камер, но в основном общественность интересует не искусство. Репортеры охотятся на вернисажах только за знаменитостями и даже не заботятся о культурной сфере. Культура в понимании граждан – это что-то для свободного времени.

– А над чем работаете вы?

– Половина людей здесь считают, что многое изменится, причем очень быстро. Другая половина полагает, что ничего не изменится. И перед нами - война. Это сложная ситуация, в которой мы пытаемся вначале выстроить структуру. Здесь преимуществом является то, что такие люди, как я, например, до этого не работали в государственных институтах. Мы видим устаревшие структуры, не меняющиеся в течение пяти десятилетий, то есть с советских времен. Были всего лишь изменены декорации, что еще более усложняет работу. То есть мы вынуждены задумываться об альтернативных структурах, но одновременно поддерживается и работа этой системы. Для этого необходимо создать технические условия, бухгалтерию, например. Основной проблемой являются старые законы. Невозможно делать существенные платежи в адрес независимых инициатив или НПО, невозможно поддерживать их государственными средствами. Нам нужно это изменить.

– Когда вы работали в фонде Ахметова, одной из основных сфер вашей деятельности было осуществление культурных обменов. Продолжит ли этот курс националистическое правительство?

– Мы будем ориентироваться на западные модели, если хотим построить функционирующее государство. Это направление не изменится, да у нас и выбора нет. Это то, чего ждет общественность. И особо консервативное правительство не станет ограничивать личную свободу перемещения.

– Одним из первых решений переходного правительства стала отмена статуса русского языка и замена его украинским.

– Украинский – это язык, который должен утвердиться здесь в конкуренции с другими языками. Многие годы было запрещено использовать его публично, не разрешалось ни преподавать на нем, ни делать публикации. Теперь ему нужно поощрение. Укрепление украинского языка – правильный шаг. Но также необходимо защищать права русскоязычного населения. В конце концов, мы двуязычная нация.

– У вас есть опыт общения с очень состоятельными людьми. Стоит ли ожидать, что они примут активное участие в сфере культуры?

– Это тяжело. Экономика - слабая, а деньги предпочитают стабильные отношения. Мы страдаем от российской агрессии, ожидаем агрессивных действий. Каждый день убивают людей. Я считаю, что сейчас даже у очень состоятельных людей нет какой-то стратегии. Государство будет играть большую роль, в результате чего станет более надежным и прозрачным. Это единственный игрок, который должен признать Украину. И нам нужна международная помощь. Все страны сегодня призваны к тому, чтобы предложить нам поддержку, обмен, культуру.

– Вы ищете совета на государственном уровне? А кто в вашем министерстве работает над изменениями?

– Мы интересуемся тем, как действуют другие. Путешествия стали важным аспектом, в том числе именно для тех, кто выстраивает инфраструктуру. Заметно, что украинские города, Львов, например, которые расположены ближе к границе с Польшей, намного лучше организованы, чем такие города, как Одесса, где меньше культурного обмена и контактов. Тяжело найти сподвижников. Экспертиза в министерстве очень ограничена.  Но это невозможно быстро изменить, нашим самым сильным ресурсом остается идеализм.

– А там, где речь идет о содержании?

– Министерство не имело практического опыта в создании политики в сфере культуры. Как общество мы разрозненны. Мы должны использовать все инструменты, которые у нас есть, чтобы прийти к консенсусу. Театр, литература, дискуссии. Мы работаем над программами, способствующими взаимопониманию. Там, где мы развиваем такие программы, мы действуем по ту сторону наших структур и должны внимательно наблюдать за тем, как, например, партнеры в пилотных проектах работают при нашей поддержке. Там, где они терпят крах, мы видим, что необходимо еще быстрее менять наши структуры. Мы транслируем, насколько важна культура, что ее невозможно заложить в бюджет только в тот момент, когда все остальное сделано. Необходимо достигать прогресс на всех направлениях, где осуществляется поддержка культуры. Это начинается в сфере экономики и доходит до политической сферы. Культура определяет способ того, как живет человек. Собственную идентичность. Это мы сейчас должны доказать.