Проблема в том, что я не хочу, чтобы ко мне «относились толерантно».

Материал не рекомендуется лицам, не достигшим 18 лет.

Флаг цветов радуги развевается в вышине и кажется чистым и нетронутым участникам «Парада гордости» (Pride festival) в Лондоне в эти выходные. Яркие цвета, роликовые коньки, немыслимые одежды — все это будет пущено в ход по максимуму, и предполагаемые 200 тысяч участников будут отмечать результаты последних лет, достигнутые с таким большим трудом. Поскольку пары лесбиянок и геев сегодня могут легально оформлять брак, мы теперь официально приравнены к гетеросексуалам с точки зрения закона. Разного рода дивы, фаллоимитаторы, танцы в стиле диско — все это можно будет увидеть в тот момент, когда яркие и искрящиеся колонны весело продефилируют по центральной части Лондона.

С момента зарождения движения за права геев в середине 1970-х годов были достигнуты значительные победы, и жизнь, несомненно, стала лучше для большинства лесбиянок и геев в Соединенном Королевстве. Однако, несмотря на громкий звон свадебных колоколов, антигейский фанатизм продолжает существовать.

Когда в 1977 году мои предпочтения стали явными, мне было 15 лет. Это было непростое время. Тогда я была по уши влюблена в свою лучшую подругу в школе, и это было очевидно для всех. Я не встречалась с мальчиками, и меня не интересовала гротескная мода 1970-х годов с ее акцентом на ужасные туфли на платформе, расклешенные джинсы фирмы Brutus, а также шик в стиле хиппи. Меня стали называть «грязной лесбиянкой», и я решила, что я, наверное, не буду этого отрицать, потому что когда-нибудь я буду вынуждена прямо об этом сказать. В один день я потеряла всех своих друзей, в том числе и ту девочку, в которую была влюблена.

В то время я не была знакома ни с одной лесбиянкой и ни с одним геем. Я полностью усвоила ядовитые стереотипы типа Джона Инмана (John Inman) в фильме «Вас уже обслуживают?» (in Are You Being Served), Берил Рейд (Beryl Reid) в фильме «Убийство сестры Джордж» (The Killing of Sister George). Мне также был знаком привычный страх, когда тебя спрашивают, есть ли у тебя парень. За два года до этого я ужасно хотела посмотреть фильм «Обнаженный госслужащий» (The Naked Civil Servant), историю о колоритном человеке по имени Квентин Крисп (Quentin Crisp). Но моя приходящая няня — милая, скромная женщина — сказала, что это «отвратительно и развратно» и что я должна пойти спать.

Сегодня мы просто завалены вариантами положительного изображения геев на телевидении и в фильмах, а также в книгах и в театре. Мы обладаем полным юридическим равенством с гетеросексуалами, и теперь имеем возможность вступать в брак в церкви, служить в армии и, кроме того, мы защищены законом, если кто-то посягнет на наши права на работе или где-то еще. Подобную мантру мне повторяют как гетеросексуалы, так и геи, когда я поднимаю вопрос об антигейском фанатизме. Мне говорят, что, в отличие от России и Индии, Уганды и Ямайки, мы живем в исключительно толерантном обществе, и общество гетеросексуалов теперь воспринимает нас как «нормальных».

Проблема состоит в том, что я не хочу, чтобы ко мне «относились толерантно». Мы «терпим» шумных соседей и боли в спине. Я хочу, чтобы меня принимали и ценили. «Нормальностью», на которую они ссылаются, считается гетеросексуальный брак и дети. А куда, в таком случае, определить одинокую и не отвечающую традиционным представлениям лесбиянку или мужчину-гея, которые не хотят иметь детей? Или тех людей, которые, предпочитают находиться на линии пикета, а не за линией поля боя? Каким образом право входа в учреждение, основанное на неравенстве и понятии собственности, помогает тем из нас, кто выступает за прекращение притеснений всех женщин?

Во время существования Фронта освобождения геев (Gay Liberation Front) активисты пытались революционизировать все сексуальные отношения и освободить женщин и мужчин от тирании принудительной гетеросексуальности. Они хотели отменить брак, а не вступить в него. В те бурные годы мы громко кричали: «Мы гордимся быть геями!» и «Мы рады быть геями!». На одном из моих любимых значков было написано: «Лесбиянство: предлагается всем женщинам».

Сегодня мы твердо верим в то, что однополая сексуальная ориентация является врожденной, что мы «такими появляемся на свет» и, следовательно, не можем ничего с этим поделать. Мы требуем признания наших прав, основанных на представлении о том, что никто в здравом уме не будет «делать выбор» в пользу того, чтобы стать геем, и поэтому мы не несем никакой ответственности за наши нестабильные хромосомы. Почему мы перестали, как раньше, гордо заявлять о нашей сексуальности и стали смиренно просить о сочувствии? И почему некоторые из нас утверждают, что антигейский фанатизм практически перестал существовать теперь, когда мы можем вступать в брак, хотя слово «гей» по-прежнему используется как оскорбление в школах, продолжаются избиения гомосексуалистов и существуют другие основанные на ненависти преступления против нас, а лесбиянок и геев, пытающихся получить убежище в Соединенном Королевстве, обычно депортируют в те страны, где им грозят преследования и смерть.

Настало время стереть пыль с наших старых плакатов, объединиться в сообщества геев и лесбиянок и признать, что в некотором смысле мы так же далеки от освобождения, как и раньше. Юридическое равенство имеет значение, однако еще более важно то, чтобы мы изменили отношение и взгляды, а не только законы.