Если бы российским министром иностранных дел был князь Талейран, то, видя ползучее нападение Путина на Украину, он бы сказал: «Это больше, чем преступление, это ошибка».

Пытаясь насильно воплотить в жизнь собственный «интеграционный проект», то есть просто воскресить СССР, Путин и его клевреты не только растрачивают политические экономические и культурные козыри, которыми объективно обладает Россия. Их действия ведут к тому, что защищающиеся от экспансионизма республики (даже ценой больших жертв) ищут спасения в подчинении кому-нибудь, кто даст им хотя бы тень шанса на спасение из объятий русского медведя. Таким образом хозяева Кремля не только хоронят возможность создать вокруг России кольцо дружественных Москве государств, но и в значительной мере способствуют консолидации ЕС.

Результат? Сегодня украинцы, которые, как отмечал Збигнев Бжезинский, в отличие от других славян никогда не отличались антирусскими настроениями, готовы во имя бегства от России и защиты своего государства от агрессии выдержать шоковую экономическую терапию. В свою очередь, грузины и молдаване готовы отказаться от мечты о восстановлении целостности территории своих стран и поставить на первое место европейскую интеграцию.

Наконец, Запад, который привык наблюдать на телеэкранах за разворачивающимися в тысячах километров от его границ войнами, внезапно очнулся и сообразил, что от итога противостояния на Украине зависит, будут ли танки охваченного маниакальным комплексом национальной неполноценности диктатора стоять под Харьковом или под Пшемыслем. Как решительно заявил обычно флегматичный и производящий впечатление дремлющего на брюссельских заседаниях Херман ван Ромпей (Herman Van Rompuy), сегодня именно украинцы показали, что они готовы умирать за Европу.

Вопреки иллюзии всеобщей гармонии, складывающейся из наполненного похлопываниями по плечу и рукопожатиями брюссельского саммита, отношения ЕС с постсоветскими странами до недавнего времени были далеки от идиллии. Более чем проблематичной была также перспектива их перехода на «светлую сторону силы».

Погрязший в экономическом маразме и кризисе идентичности Европейский Союз не был заинтересован в активной поддержке постсоветских государств вплоть до начала украинской авантюры. Казалось, что у Европы нет возможности взять на себя обязательства относительно отсталых, нестабильных и находящихся под управлением разных местных царьков стран, едва справляющихся со своими внутренними проблемами. С точки зрения чисто экономического интереса как старых, так и новых стран ЕС, а также брюссельской бюрократии закрепление границы цивилизованного мира на Буге было оптимальным решением.

В повышении температуры центрально-европейского котла и смене границ сфер влияния в регионе не были заинтересованы также США, которым удалось в последние годы выработать вполне сносный modus vivendi с Россией. Договор Обамы с Путиным заключался в разумном с имперской точки зрения разделении сфер влияния и ответственности: вы нам — Тихий океан, а мы вам — постсоветское пространство. А вместе — взаимное уважение к китайцам. Какое-то время казалось, что российско-американская «перезагрузка» не только снимает взаимную напряженность, но и обещает стать фундаментом устойчивого стратегического сотрудничества для организации мирового порядка в XXI веке. А то, что Украина, Грузия, Молдавия и прочие геополитические неудачники вновь станут сдачей от заключаемых между сильными мира сего глобальных сделок, идущей в московский карман? Что поделаешь. Проблема американского президента, как, впрочем, и многих других ограниченных этикетом западной демократии лидеров, заключалась в том, что когда он решил поиграть с Россией в шахматы, Путин сыграл с ним в Чапаева. Обама начал стряхивать с себя сны о порядочности российского лидера в районе сентября в Сирии, а окончательно очнулся в декабре на киевском Майдане. Американский президент осознал, что если он не поддержит Украину, то утратит не только политическое влияние и личный авторитет, но и то, что в Америке называют «soft power» — любовь и уважение народов мира.

Это интересно, но до начала российской агрессии в настоящей интеграции с ЕС также не были заинтересованы элиты и население стран, которые пару дней назад в Брюсселе заключили помолвку с Европой. За два с лишним десятилетия ни в одном из этих государств не сформировалось большинство, которое бы четко и последовательно поддерживало идею присоединения к евроатлантическим структурам. Каждое очередное руководство старалось завоевать популярность, оставляя народ в состоянии постсоветского летаргического сна по образцу российского общественного договора алчных с ленивыми. С одной стороны, власть лгала, крала и била, а с другой, позволяла людям «выпускать пар», то есть, на самом деле, повторять по мере сил и средств свои собственные схемы, выдавливая недовольных за границу. Неслучайно во всех постсоветских горе-государствах цены на важнейшие стратегические продукты, то есть газ и водку, неизменно оставались на абсурдно низком уровне, позволяя удерживать народ в состоянии блаженного скотства.

И все могло еще долго оставаться как в предании, о добром царе, раздающим скидки на газ и импортные квоты, если бы Путин сам не поверил в сказки о воскрешении СССР, которые рассказывают ему сведущие пропагандисты и нашептывают кремлевские чиновники.

Состоящая их постсоветских республик серая зона между Россией и ЕС была, по сути, верхом возможностей российского влияния в регионе, но для охваченного (личным и геополитическим) кризисом среднего возраста почти императора потолок внезапно стал полом. После того, как Путин проверил слабость Запада на Абхазии и Осетии, разделив Грузию, кремлевские стратеги пришли к выводу, что достаточно один раз топнуть и хлопнуть, чтобы Приднестровье, Крым, Донец, Луганск вернулись в лоно «законной» родины, сыграв тем самым прелюдию к аннексии всей Украины и Молдавии. Безраздельно веря в свою победу, Путин сыграл ва-банк и проиграл, не только пролив кровь сотен россиян и украинцев, но и совершив самую большую политическую ошибку в современной истории России.

Подписание тремя ключевыми государствами постсоветского пространства соглашения об ассоциации с ЕС не означает, что они в одночасье станут богатыми, стабильными и начнут основываться на праве. Но это их первый шаг в бегстве от России и создании по-настоящему единой, безопасной и зажиточной Европы, которая самим своим существованием не даст Москве восстановить империю зла, а, возможно, в будущем, повернет ее саму на верный путь. Так или иначе Киев, Тбилиси и Кишинев показали, что для Путина и его больных мечтаний в Европе нет места. И именно поэтому брюссельский саммит наверняка отозвался в Кремле комментариями, на фоне которых подслушанные беседы польских министров за рюмкой коньяка могли бы показаться сквернословием на уровне песочницы и воплощением политкорректности.