Солнце еще висит над горизонтом, но небо на юге потемнело из-за приближающейся грозы. Денис Драгусевич и Женя Кучерявая играют с тремя маленькими сыновьями на пыльной детской площадке у одной из многоэтажек в Славянске. Когда в воздухе раздается громкий раскат грома, их соседи начинают в шутку рассуждать о том, что это было, «гром или град», имея в виду реактивную систему залпового огня БМ-21 «Град», которую правительственные войска доставили в город вместе с гаубицами и минометами.
«Когда начинается артобстрел, трехлетки показывают на ванную. Они уже знают, — объясняет Женя, добавляя, что во время участившихся обстрелов их семья прячется там. — В будущем они станут детьми войны».
После того как в апреле пророссийские ополченцы провозгласили независимость своих собственных республик на востоке Украины, Славянск быстро превратился в очаг сражений между правительственными войсками и непрерывно растущими силами ополчения. С конца мая «антитеррористическая операция» Киева — даже ее название вызывает в жителей востока страны отвращение — заключается в том, чтобы ежедневно вести артиллерийский огонь по городу. В результате в городе повреждено множество жилых домов, а его пригород Семеновка превратился в руины. Один местный пожарник рассказал мне, что его бригаде приходится работать в пять раз интенсивнее, чем прежде, из-за артобстрелов. По данным ООН, к настоящему моменту в ходе этого конфликта уже погибли 423 человека, как со стороны ополченцев, так и со стороны правительственных войск, и 46100 человек лишились своего жилья.
«Все говорят об одном — о том, когда кончится война», — сказала Катя, которая живет в двухкомнатной квартире со своей матерью и 8-летним сыном Глебом. Оптовая база, где она работала, теперь закрылась, и сейчас она тратит почти полдня на то, чтобы натаскать домой воды. Днем и вечером она беседует со своими соседями.
«Дети рисуют танки и самолеты, а раньше они рисовали цветы и деревья… Мой сын каждый день просыпается и спрашивает меня: “Нас бомбили?” Он очень напуган», — добавляет она, рассказывая о том, как в июне они оказались под мощным артобстрелом в детской поликлинике, куда пришли за справкой Глебу для оздоровительного лагеря.
Люди, с которыми мне удалось поговорить, рассказывали мне, что их жизнь коренным образом изменилась: из-за повреждений инфраструктуры в домах многих жителей Славянска с июня нет воды, 90% горожан живут без электричества, мобильная связь работает с перебоями, а в некоторых районах отключили газ. Владелец кафе по имени Ибрагим, который готовил плов на газовой горелке на парковке у супермаркета, рассказал, что он начал готовить прямо на улице после того, как его кафе было полностью разрушено снарядами. Всеобщее недоверие по отношению к киевскому правительству переросло в жгучую ненависть, а ополченцы обрели славу защитников города. Тем не менее, вместо того чтобы браться за автомат Калашникова, большинство жителей города изо всех сил стараются вести нормальную жизнь во все более ненормальных условиях. Один их жителей сказал мне: «Если зацикливаться на мыслях о войне, тогда вообще не стоит жить».
Денис и Женя живут в двухкомнатной квартире вместе с отцом Жени, ее парализованной матерью, сестрой и тремя сыновьями — их близнецам по три года, а младшему всего год. Вся семья просыпается с первыми лучами солнца — теперь, когда в доме нет электричества, день заканчивается гораздо раньше, чем прежде. После незамысловатого завтрака Денис и Женя идут за водой к ближайшему колодцу, взяв с собой пластиковые бутылки. В других частях города воду можно взять на водонапорных башнях, к которым выстраиваются длинные очереди.
Несколько раз в неделю семья покупает молоко в небольшом частном доме, хозяин которого держит корову, свиней и кур, брошенных их прежними владельцами. Молоко стоит 20 гривен (1 фунт стерлингов) за три литра — по словам Дениса, это очень неплохо, но раньше было дешевле. Хозяин также продает им яйца со скидкой — по гривне за яйцо.
Цены на многие продукты питания выросли после того, как запасы продовольствия истощились, а магазины закрылись. По оценкам ООН, сейчас цены на сезонные овощи в Славянске в четыре-пять раз выше, чем в предыдущие годы. Те немногие супермаркеты, где до сих пор есть электричество, пока открыты, однако их пустые полки свидетельствуют о том, насколько сложно доставлять продукты питания в город, находящийся в осаде.
По словам Жени, ее главная забота заключается в том, чтобы обеспечить едой мать и детей теперь, когда доход семьи резко сократился. Прежде она получала пособие на детей в размере 3000 гривен (150 фунтов стерлингов), пенсия ее родителей оставляла 2600 гривен, а Денис зарабатывал от 50 до 100 гривен в день, работая на посудной фабрике зимой — Славянск известен своей керамической посудой — и на стройке летом. Но теперь семья перестала получать социальные пособия, фабрики закрылись, а из-за постоянных артобстрелов никто больше не хочет ничего строить.
«Прежде нам не приходилось экономить на детском питании, мы покупали телятину, цыплят, молоко и сладости, — говорит Женя. — Теперь мы приходим домой, и дети просят нас дать им чего-нибудь сладкого. Ребенку же не объяснишь, что у нас просто нет денег».
На этой неделе их семье очень повезло: один из солдат ополчения принес им четыре килограмма говядины. Женя приготовила из костей борщ и сварила детям мясо. Иногда Женя проводит все утро в очереди за гуманитарной помощью, когда грузам удается прорваться сквозь плотное окружение правительственных войск. Недавно она простояла в очереди пять часов, чтобы получить около килограмма макарон, консервов и колбасы, а также газировку со вкусом груши. Один байкер с множеством татуировок, называющий себя Черепом, рассказал мне, что он воспользовался своими байкерскими контактами, в том числе знакомствами в известном российском клубе «Ночные волки», чтобы организовать доставку гуманитарной помощи, большая часть которой поступает из России.
Женя признается, что постоянный страх наложил отпечаток даже на ее внешний вид. «Если вы посмотрите на мои старые фотографии, вы поймете, что мое лицо полностью изменилось», — добавляет она.
Местное отделение Коммунистической партии также оказывает помощь жителям Славянска, снабжая их продуктами питания и лекарствами, а также арендуя автобусы для отправки женщин и детей в другие украинские города и в Россию. В городе работает только одна аптека, и цены на лекарства выросли, поэтому поиск лекарств для матери, страдающей диабетом, стал для Жени еще одной серьезной проблемой.
После обеда днем вся семья обычно спит, а дедушка отправляется на рыбалку. После пробуждения родители ведут детей на прогулку, но они не отходят от дома дальше детской площадки из-за постоянной угрозы артобстрела. Вечерами все соседи собираются у дверей подъездов и слушают новости, передаваемые по радиоприемнику, настроенному на волну радиостанции, поддерживающей ополченцев. Когда начинает темнеть, люди расходятся по домам, ужинают и отправляются спать.
Во дворе дома пахнет мусором из-за того, что местные жители оставляют мусорные баки открытыми, чтобы бродячие кошки и собаки, брошенные своими хозяевами, могли найти в них остатки еды. Десятки тысяч людей уже покинули Славянск, и абрикосы, опадающие с абрикосовых деревьев, остаются гнить на земле, потому что их больше некому собирать. Жизнь в зоне боевых действий имеет отвратительный запах, главным образом, потому что очень трудно сохранять чистоту в туалете, не имея достаточного количества воды. Женя признается, что они каждый день чистят туалет хлоркой, но все равно в квартире, где накопились горы грязного белья и где живет прикованная к постели престарелая мать, «пахнет совсем не ромашками».
Как и многие другие жители Славянска, Женя и Денис могут рассказать множество ужасающих историй об обстрелах, которые им довелось пережить. Самый страшный из них произошел 8 июня, в православный праздник Троицы, когда правительственные силы устроили жителям Славянска «кровавое воскресенье». Один снаряд попал в колокольню местной церкви. Разные источники называют разное число жертв, однако обе стороны признают, что в ходе этого обстрела были убиты мирные жители, в том числе шестилетняя девочка.
Когда вдалеке послышался гул артобстрела, Денис отправился искать Женю, которой в тот момент не было дома. Когда он шел по улице Свободы, он услышал свист летящего снаряда и упал на землю. В нескольких десятках метров от него снаряд попал в стену многоэтажного дома, а два последующих снаряда угодили в соседнее здание.
«Я не чувствовал ни страха, ни удивления, сплошные эмоции: что же вы, собаки, делаете? Когда это кончится? Негодяи!» — вспоминает Денис.
Обстрел обычно ведется из минометов, иногда к ним подключаются ракетные или артиллерийские установки, но больше всего жители города боятся ударов с воздуха. Женя вспоминает тот день, когда ополченцам удалось сбить самолет-разведчик АН-30: находясь в своей квартире, она слышала, как местные жители кричали ура и праздновали, когда в городе появились новости об этом. Кто-то из нескольких десятков жителей Семеновки, не покинувших свои дома, рассказал репортерам Guardian, что в этом месяце правительственные войска применили зажигательные бомбы в их поселке, хотя министр внутренних дел Украины это отрицает.
Когда начинается артобстрел, Денис и Женя сажают детей у входной двери своей квартиры или в ванную. Остальные члены семьи остаются с бабушкой в одной из комнат, где Денис заложил окна четырьмя матрасами. Когда недавно обстрел начался в 8 часов вечера, он перенес подушки с кроватей в коридор, и они спали у входной двери. В другие дни Денис, Женя и их сыновья спят все вместе на одной кровати. С тех пор, как недалеко от их дома взорвался снаряд, один из близнецов, Ярослав, стал часто плакать и практически все время проводить на руках у одного из взрослых.
«Когда вам приходится давать валерьянку трехлетнему ребенку, чтобы он уснул, это ужасно», — говорит Женя.
Подвалы жилых домов по всему Славянску были переоборудованы в бомбоубежища. Бомбоубежищем стал и подвал дома, где живет железнодорожный работник Света Сердюкова вместе со своими сыновьями, 18-летним Игорем и 8-летним Никитой. Во время мощных артобстрелов они вынуждены часами сидеть в этом помещении, освещаемом свечками и застеленном матрасами. «Жизнь научила нас быть сильными и стойко переносить трудности… У меня дети, я должна сохранять оптимизм», — говорит Света, объясняя, почему ее семья не уезжает из города.
Катя и Глеб стараются не покидать свой район, опасаясь начала очередного артобстрела. По утрам они носят воду, днем Глеб рисует или играет со своими трансформерами или любимой машинкой Porsche Cayenne. Бои оказались слишком тяжелым испытанием для их черепахи и аквариумных рыбок. В живых остались только четыре из 12 рыбок. Катя обеспокоена тем, где Глеб будет учиться осенью, потому что здание его школы разрушено снарядами.
Недавно Катя разговаривала со своей матерью и несколькими другими жителями ее дома об артобстрелах, пока Глеб играл с бездомной собакой неподалеку. «В Афганистане была открытая война. А это обстрел мирных жителей, — сказала одна из соседок. — Если они хотят провести карательную операцию, они должны выйти и сразиться один на один с ополченцами».
Когда я спросил Дениса и Женю, почему они не уезжают из Славянска, они объясняют, что сделать это им не позволяет их финансовая ситуация. Из-за болезни бабушки им придется брать такси, которое обойдется им в 500 гривен (25 фунтов стерлингов), чтобы добраться до соседнего города Святогорск, где уже находятся несколько тысяч беженцев, а это, по словам Жени, «нереальная сумма».
В подобном положении оказались многие семьи. Глеб провел большую часть мая в летнем лагере, но, по словам Кати, у нее нет денег, чтобы отправить его туда снова. «Мы все хотим бежать, но куда нам идти? Если я уеду на месяц, я вернусь к квартире без дверей и окон», — объясняет она. Она боится, что ее квартиру разграбят, пока ее там не будет.
На этой неделе Катя и Глеб уехали к ее дедушке и бабушке в соседний Краматорск, когда их район оказался под мощным артиллерийским ударом, в результате которого пострадали соседние здания и погибли мирные жители. Двор, где играл Глеб, изрешетила шрапнель.
«У меня был хороший дом, хорошая семья, я работала, но Славянска, который мы знали, больше нет, — сказала плачущая Катя, когда я беседовал с ней по телефону. — Что нам теперь делать? Куда идти? Мы остались практически ни с чем. А они продолжают нас убивать».
