В бегах в России

22 июня в Новохоперском районе Воронежской области состоялся большой митинг за полный запрет добычи цветных металлов в российском черноземном регионе. Протест проходит на фоне уголовного дела, возбужденного против ряда местных жителей. Причем высшие чины российской полиции, инициировавшие это дело, сами недавно оказались задержаны. Арестованный заместитель главы антикоррупционного ведомства России Борис Колесников 16 июня, по официальной версии, покончил с собой после допроса в Следственном комитете.

Добыча металлов против экологической среды

Больше двух лет в тихом провинциальном месте у берегов Хопра — одной из самых чистых рек Европы — продолжается борьба. Борьба местных жителей против строительства шахт и обогатительного комбината на залежах медно-кобальтово-никелевой руды.

Зона протестов охватывает несколько областей в Центрально-Черноземном регионе в радиусе больше ста километров вокруг месторождений. Ученые, вставшие на сторону протестующих, говорят о катастрофических последствиях для региона: образование депрессионной воронки (зоны понижения уровня грунтовых вод) диаметром под сотню километров, отравление всех компонентов окружающей среды веществами первого класса опасности, к которым относятся соединения никеля, кобальта, мышьяка, содержащиеся в рудах. Легендарный Хоперский заповедник, где живет реликтовая русская выхухоль и орлан-белохвост, находится в 15 километрах от месторождений и, конечно, мало что останется от уникальной нетронутой природы, если тут врастут в землю несколько полуторакилометровых шахт, а над этой землей вырастет здание горно-обогатительного комбината и терриконы пылящих отвалов.

Митинг, прошедший 22 июня, был собран, чтобы напомнить лоббистам проекта, что произошло в этот день ровно год назад. Тогда четыре тысячи человек, собравшиеся около базы геологов на Еланском месторождении в Новохоперском районе, снесли забор и уничтожили работавшую буровую технику. И события эти были предсказуемы для любого знакомого с ситуацией человека. Это произошло из-за полного отсутствия связи между людьми, принимающими решения, и населением, которого эти решения непосредственно касаются. Мало того, что Уральской горно-металлургической компании выдали лицензию сразу на доразведку и разработку Еланского и Елкинского месторождений, так еще и не предоставили ни одного внятного документа о долгосрочных последствиях разработок для местных жителей и региона. Что будет здесь через 40 лет, когда добудут всю руду? Эти места окажутся никому не нужными. Ресурсы в виде самой плодородной почвы в мире и чистой воды, способные обеспечивать развитие территории на протяжении тысяч лет, будут уничтожены.

Народ против властей

Однако эта изоляция между населением и, скажем общо, властью не уменьшается под напором народных протестов — она только становится шире. Власть начинает упираться в ответ на критику, а компания просто предпочитает обвинять население в неграмотности.

Люди пишут в заявлениях, что геологоразведка идет на земле сельхоз назначения, проводится строительство без экспертиз, положенных по закону, что скважины, оставшиеся от геологов, работавших здесь в 70-х годах, текут радиоактивным подземным рассолом — УГМК отвечает, что все в порядке. Компания показательно меряет радиацию в километре от проблемных скважин и выставляет протестующих деревенскими дурачками. А когда местные жители читают газеты, где в проплаченных статьях рассказывается о пользе никеля и о том, что протесты заказаны американским Госдепом, у них предсказуемо лопается терпение.

Окончательно пробивает эту изоляцию то, что люди видят, как не выполняются даже самые безобидные решения районной полиции: например, требование убрать выставленный УГМК забор вокруг лагеря геологов, который перегородил дорогу и другие участки. Тогда местные жители понимают, что никто, кроме них, не в состоянии исправить ситуацию. Происходит короткое замыкание, взрыв. 22 июня 2013 года протестующие сами сломали этот забор и уничтожили технику, бурившую километровые скважины на землях сельхоз-назначения.

Оперативный эксперимент

Я пишу этот текст, как бы помягче сказать, из неопределенного места. Если я попаду в поле зрения российской полиции, то с вероятностью, близкой к 100%, окажусь в тюрьме. Там, где уже сидят двое жителей Прихоперья по обвинению в вымогательстве у УГМК. Дело в том, что компания решила не ограничиваться игнором протестов. Она не остановилась на написании доносов на всех нас. Она пошла еще дальше. Заместитель генерального директора Уральской горно-металлургической компании Петр Ямов обратился к полицейскому генералу Денису Сугробову с заявлением, где указал, что некие активисты шантажируют компанию, требуют деньги взамен прекращения протестов на Хопре. Денис Сугробов, будучи начальником целого антикоррупционного управления российской полиции, вместе со своим заместителем Борисом Колесниковым и фигурантом «Списка Магнитского» Олегом Сильченко взялся за дело. 25 ноября житель Борисоглебска Михаил Безменский был задержан с сумкой денег, которую ему передал другой топ-менеджер УГМК — Юрий Немчинов. Через несколько часов та же сумка стала причиной задержания бывшего казачьего атамана из Новохоперска Игоря Житенева.

На следующий день Безменский позвонил мне и предложил встретиться в Москве. Я пригласил его в кафе рядом с местом, где находился. Но Михаил упорно звал меня в какую-то гостиницу. Я отказался. Тут мне позвонили из Новохоперска и сказали, что накануне Житенев и Безменский были арестованы. Следующим раздался звонок от консьержки, которая предупредила, что около моей двери дежурят восемь полицейских. Дома я с тех пор не был. На следующий день полиция вскрыла мою дверь, провела обыск, изъяв все носители информации.

Позже выяснилось, что Безменский сам захотел сотрудничать с УГМК. Они поставили перед ним задачу подкупить Житенева, шантажировали здоровьем семьи.

Страшные подробности этого дела стали появляться, как летучие мыши из разваливающегося дома, когда вдруг арестовали самого руководителя антикоррупционного ведомства Сугробова и его заместителя Колесникова за провокацию взятки. По сути — за то же, что было организовано на Хопре. Только в этот раз деньги предназначались для работника ФСБ, который с коллегами сам поймал полицейских.

Письмо Безменского

После этого Михаил Безменский смог передать из следственного изолятора письмо о том, как было устроено «Хоперское дело».

«Меня сильно избили, причем по лицу и голове не били, били по почкам, печени, в грудь. Потом кто-то сказал „Он нам еще нужен живой, хватит“. В помещение зашли люди — оперативники ГУЭБ и ПК (Управление по борьбе с коррупцией в российской полиции -прим. КР) Александр Филипов, Павел Левитский, следователь Следственного Департамента Сильченко Олег Федорович (как я позже узнал входит в список Магнитского»). Левитский сказал, что я сейчас должен буду подписать все, что мне дадут, я отказался и просил адвоката, Филипов сказал, чтобы я права не качал, показал на телефоне фото моего дома и сказал «Не будешь делать, что тебе скажут жене конец, ее посадим, а в тюрьме может произойти всякое, ты же не хочешь, чтобы ребенок один остался».

«Потом мне Саша Филипов сказал «Сейчас будем проводить оперативный эксперимент с Житеневым, поедем в Борисоглебск и ты должен будешь передать ему 15 миллионов», Филипов сказал «Смотри, твоя жизнь и жизнь твоей жены будет зависеть от того, возьмет Житенев деньги или нет». Я подписал опять не своей подписью «Оперативный эксперимент» и акт приема-передачи денег. В Борисоглебск меня везли в машине УГМК, я понимал, что все это было спланировано УГМК и от этого было еще страшнее, т. к. я знал, что там за люди и на что они способны.

«В районе 11-00 27 ноября 2013 г. мы были в здании ГУЭБ и ПК, потом опять угрозы, несколько ударов под дых. В коридоре я видел Петра Ямова обнимающегося с операми ГУЭБа (в этот день в коридоре ГУЭБа я слышал разговор Филиппова с другим человеком о 500 тысяч каждому, кто участвовал в деле). Меня потом повели в один из кабинетов, сказали, что сейчас буду говорить с главным, которого зовут Борис Борисович (тогда я не знал, что это генерал Колесников). Меня завели в кабинет, за столом сидел молодой мужчина в очень дорогом костюме. В помещении еще было несколько человек. Б. Б. сказал, что я должен участвовать в «оперативном эксперименте». Я должен был позвонить журналисту Константину Рубахину и договориться с ним о встрече. Я объяснил, что с Рубахиным я не общался около 6-7 месяцев, но никого это не волновало. Б. Б. спросил «как ты думаешь если Рубахину предложить хорошую сумму денег он возьмет?» Я ответил, что вряд ли, да и за что? «Скажешь, что тебе УГМК дала много денег и ты хочешь поделиться», я ответил вряд ли он возьмет что-то от УГМК. Потом Б. Б. попросил сходить за деньгами кого-то из сотрудников. В кабинет принесли сумку, в ней было 7 миллионов евро, купюры по 500 евро, сумка была коричневого цвета, кожаная. Б.Б. сказал "В крайнем случае поставишь сумку рядом с ним, а мы все сделаем как нужно.

«Я позвонил Рубахину, сказал, что я с женой в Москве, что мы приехали за покупками — в общем сказал как научили оперативники (есть видео в материалах УД). В итоге Константин Рубахин встречи не дождался т. к. оперативники собирались очень медленно. Меня возили по всей Москве, искали Рубахина, со мной было несколько оперов — один из них Владимир Базель, им постоянно звонил кто-то из начальства и кричал «Ищите хоть до утра, но арестовать должны».

"Это было в 2013 г. В этом году ко мне редко ходили оперативники Александр Филипов и Павел Левитский, они мне угрожали, что если я расскажу своим адвокатам, что со мной было, детали задержания и т. п. мне в СИЗО будет конец, меня поместят в специальную пресс-хату, будут бить, насиловать, создадут невыносимые условия, что моя жена у них на квартире и ее жизнь зависит от меня. Я боялся в итоге все рассказывать адвокатам, от паники я просто не мог говорить. Самый пик угроз пришелся на конец февраля начало марта. Ходили ГУЭБовцы очень часто, заставляли подписать досудебное соглашение (тогда я не знал, что арестовали Колесникова Б. Б.). Прессинг был ужасным, я узнал, что мою супругу прессуют не меньше чем меня, после 2-х инсультов ее положили в больницу, а я решил покончить с собой, вскрыть вены либо повеситься, я подумал, что это единственный выход, чтобы спасти родных. Но как оказалось в СИЗО-5 работают хорошие цензоры и меня быстро отвели к психологу.

«28 марта 2014 г. меня конвоировали в Следственный Департамент. В центре кабинета на стуле сидел Ямов П. В. вокруг него оперативник ГУЭБа Павел Левитский рядом с ним стоял видимо какой-то высокопоставленный сотрудник МВД. После того, как меня завели в кабинет, Ямов в приказном порядке попросил моих конвойных выйти за дверь. Конвойные отказались. Тогда Ямов попросил ребят никому не рассказывать, что они могут услышать. Ямов мне сказал: «Это единственный способ с тобой поговорить, Михаил. Я сегодня могу сделать тебе такое предложение, ты прямо сейчас должен отказаться от своих адвокатов, я тебе дам своего». Я спросил, кого. Ямов мне сказал: «Помнишь Якимову Оксану, она уже здесь, бери ручку и бумагу, пиши отказ». Левитский сразу начал мне угрожать: «Миш, мы так сделаем, что ты уедешь в Магадан». Ямов сказал: «Мы вам с Житеневым влепим по семерочке строгого, хочешь?» Далее Ямов предложил: «Ты должен подписать досудебное, которое мы тебе скажем, нам нужно еще кое-кого «закрыть». Далее Ямов сказал, что «некоторые сотрудники ФСБ и МВД Воронежа не делают того, что им говорят, поэтому их будем сажать». «За это ты, Михаил, получишь очень маленький срок, квартиру, работу в компании и хорошие деньги».

«Моих адвокатов в это время держали в соседнем кабинете. 31 марта ко мне пришел опер Павел Левитский. Он сразу потребовал письменный отказ от адвокатов, я сказал, что пока к этому не готов. Потом в разговоре я узнал, что Павел из Свердловской области: там он работал в полиции под руководством дяди Немчинова Юрия Ефимовича. Что он дружит с Ямовым. Также Левитский прорекламировал адвоката УГМК Оксану Якимову как серьезного и высокооплачиваемого адвоката. Затем Левитский позвонил Петру Ямову и передал мне трубку, Ямов мне сказал, чтобы я не думал, что они на меня потратили большие деньги и что еще много тратить на суды, прокуроров и т. п., если я откажусь от адвокатов и сделаю как мне говорят. Я молчал. Павел сказал, что если я кому что расскажу, меня «раздавят», он сказал: «Под нами все — суды, прокуратура, телевидение, газеты, даже если ты, Михаил, вздумаешь кому-то рассказать, то про это никто не узнает». (...)

«8 апреля 2014 года ко мне пришел следователь Следственного Департамента Бедилов Сергей Анатольевич. Бедилов сказал, что пришел от Ямова узнать, что я решил. Я спросил у следователя Бедилова: «Вы же знаете, что я не виновен?» Бедилов ответил: «Михаил, ты же понимаешь, когда рубят лес — щепки летят, так вот, ты оказался такой щепкой. Я знаю, что ты невиновен, но что поделаешь?»

Сложная паутина

Отвечая на вопрос, откуда мог Петр Ямов знать генерала Колесникова, надо вспомнить компанию, которая считается экспертами самым вероятным претендентом на трейдинг хоперского никеля. Это компания Гленкор. А жена Дениса Сугробова — Яна Тихонова — является главой российского представительства Гленкор. УГМК, кстати, уже давно сотрудничает с этим швейцарским трейдером по договору о продаже меди, выплавляемой на предприятии.

Владелец УГМК — Искандер Махмудов, криминальная история которого уже дважды становилась объектом внимания в Европе. Впервые о нем узнали в 2008 году, когда в Высоком суде Лондона выяснялись отношения между бывшим российско-узбекским криминальным авторитетом Михаилом Черным и российским олигархом Олегом Дерипаской. В ходе судебных заседаний выяснилось, что младшим партнером Черного уже с 1992 года был Искандер Махмудов.

Второе сообщение об Искандере Махмудове прозвучало также в связи с его сотрудничеством с Михаилом Черным и Олегом Дерипаской, но уже в Испании, где фирма Vera Metallurgica, принадлежащая также Махмудову была поймана на отмывании криминальных денег В 2011 году это дело у Испании забрала Генпрокуратура России. И вот уже три года никакой публичной информации по нему нет. Примечательно, что расследование ведется тем же Следственным департаментом МВД РФ, который ведет «Хоперское дело».

В данный момент эко-активисит Константин Рубахин находится в «неопределенном месте», скрываясь от полиции и спецслужб.