Государство Ирака, Леванта и Новороссии

С самого начала войны на Украине я был уверен, что ее истоки лежат гораздо глубже, чем предполагаемое безумие Путина. Что даже вполне справедливые обвинения его в де-факто ничем не спровоцированной военной агрессии не объясняют, почему в якобы однополярном мире это стало возможным. Мне давно казалось, что аннексия Крыма и искусственное развязывание Россией гражданской войны в Донбассе — это, на самом деле, следствие (более или менее прямое) того, что американцы сделали в Ираке. Дезинтеграция Ирака, которую мы сейчас наблюдаем, придает этим ощущениям реальную форму.

После того, как американцы попрали все международные нормы в Ираке, Россия искала предлог, чтобы сделать то же самое и показать таким образом, что США не являются единственным глобальным сувереном. Ведь суверен, как говаривал Карл Шмитт (Carl Schmitt), — это тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении.

В 2003 году США устроили глобальное чрезвычайное положение, приостановив действие правил, действовавших в международных отношениях. Они создали прецедент, который (не формально, но на практике) позволил России аннексировать часть суверенного государства и провести фактическую, хотя и необъявленную, интервенцию на его территорию.

Поскольку американцы могут без всяких последствий оккупировать суверенное государство, россияне тоже придумали, как оккупировать суверенное государство и не понести за это наказания. Помимо, конечно, санкций, которых, на самом деле никто всерьез не вводил, так как Москва грозит, что после их введения сможет оккупировать чужое суверенное государство уже в открытую.

Обдумывая эту аналогию, я не мог вообразить, что она приобретет настолько символическое звучание после того, как организация, известная под названием «Исламское государство Ирака и Леванта» объявит о создании исламского халифата. Тот факт, что это произошло спустя несколько недель после создания «самопровозглашенных республик» на востоке Украины, разумеется, не несет в себе никакого дополнительного смысла. Это, скорее, совпадение, которое лучше многих тщательных аналитических выкладок показывает динамику краха однополярного мира. А также окончательный крах понятия национального государства в той форме, к которой мы привыкли после посткоммунистического перелома.

Вне зависимости от того, как долго просуществуют новые образования на Украине и на Ближнем Востоке, 2014 год имеет шансы войти в историю наравне с 1991, когда после распада СССР на востоке Европы и в Средней Азии сложилась современная конфигурация национальных государств. За последние 25 лет в этих регионах мира еще не бывало столь масштабных попыток изменить политическую карту. И если сопоставить эти попытки, то помимо очевидных отличий, в них можно обнаружить удивительно много сходных черт.

Исламский халифат и сепаратистские республики так называемой Новороссии возникли в первую очередь из-за фрустрации, вызванной расположением государственных границ, разделяющих культурно близкие регионы Ближнего Востока и Европы. Если граница между Сирией и Ираком, о ликвидации которой объявили исламисты, возникла в результате колониального Соглашения Сайкса — Пико, то границу между Украиной и Россией можно назвать, скорее, анти- или постколониальной. Однако борьба за ее ликвидацию обнажает те же самые механизмы, которые (в совершенно ином контексте) подпитывают наступление Исламского халифата. В первую очередь — это фундаменталистские мечты о мировом господстве.

Исламисты провозгласили свой халифат для того, чтобы установить гегемонию над всеми мусульманами, которые должны или подчиниться его власти, или будут считаться предателями. Боевики Новороссии видят свою миссию не только в том, чтобы освободить восток Украины от «фашистов»: они не скрывают, что дальше последует «освобождение» других частей «русского мира», находящихся под властью Украины, а окончательная цель — это создание новой славянской державы под предводительством России.

Все больше утрачивая легитимность в глазах местного населения, эти боевики уже открыто прибегают к риторике «священной» или даже «религиозной» войны. Один из воюющих в Донбассе боевиков в своем видеообращении заявил прямо, что он принимает участие в религиозной войне против «фашистских жидо-бандеровских войск». Я не сомневаюсь, что даже сейчас среди самых верных читателей Бориса Кагарлицкого найдется пара идиотов, которые будут утверждать, будто в Донбассе разворачивается настоящая левая революция.

Почему государственные границы стараются сейчас передвинуть в основном религиозные фундаменталисты и правые фанатики? Перестало ли требование отмены границ и создания международного уклада на основе солидарности быть прерогативой левых? Как писал Беньямин (Walter Benjamin), фашизм — это всегда ответ на провал настоящей революции. В сепаратистских кризисах в Ираке и на Украине мы наблюдаем, как всегда бывает в таких случаях, реакцию на невоплощенную в жизнь революционную перспективу.