Сеул — В Восточной Азии сейчас происходит масштабная революция в военном деле. Последние ее приметы — то, что председатель КНР Си Цзиньпин снял с должности, в связи с обвинениями в коррупции, генерала Сюй Цайхоу, бывшего члена Политбюро и бывшего вице-председателя Центральной военной комиссии, а также то, что Япония приняла новую трактовку статьи 9 своей конституции, позволяющую ей предоставлять военную помощь союзникам.
Несмотря на растущую напряженность в регионе, побудившую Китай и Японию предпринять эти шаги, отношения КНР с его соседями и с Соединенными Штатами вовсе не обязательно должны дойти до прямой конфронтации. Но неудержимый поток новых инициатив, являющихся реакцией на предполагаемую «китайскую угрозу», требует от политических лидеров региона, в том числе и от китайских, умения решать свои споры новым, более творческим способом, чтобы избежать такого исхода.
В целом, есть три способа укрепления мира: усиление экономической взаимозависимости, распространение демократии и построение международных институтов. К сожалению, поскольку лидеры Восточной Азии не справились с последней задачей, сейчас они оказались втянуты в опасные игры с балансом сил, похожие на то, что происходило в Европе столетие назад.
Усиление экономической взаимозависимости на заре азиатского финансового кризиса 1997 года не смогло направить стороны в направлении мира и сотрудничества. Лидеры деловых кругов региона не смогли защитить свои интересы от ущерба, вызванного ухудшением международных отношений. В противоположность этому, военное лобби оказывает сейчас серьезное влияние на внешнюю и оборонную политику — стоит лишь вспомнить Китай, увеличивший свой военный бюджет на ошеломляющие 12,2%, а также рост военно-торгового сотруднчиества США со странами региона.
Чем объяснить эту неудачу? Теоретики международных отношений, начиная с Иммануила Канта, считали, что демократические страны редко (или никогда) не воюют друг с другом; в результате политические лидеры, такие как президент США Вудро Вильсон, пытались насаждать демократию в качестве средства мирного урегулирования. До недавнего времени США, по всей видимости, предполагали, что договорные отношения Китая с западными демократиями укрепят мирные связи.
Но после финансового кризиса 2008 года вера Китая в свою авторитарную модель развития только усилилась. Лидеры страны, судя по всему, сейчас все больше укореняются в вере в то, что на смену старому «вашингтонскому консенсусу» на основе свободы торговли и уменьшения регулирования пришел новый «пекинский консенсус», основанный на меркантилизме и вмешательстве государства.
Идеологическая несовместимость Китая и США, таким образом, затрудняет возможность мирного изменения соотношения их сил. В конце девятнадцатого века США, находящиеся на подъеме, могли сотрудничать с приходящей в упадок Британией благодаря общей культуре и ценностям. Лидеры Китая, однако, склонны подозревать, что США преднамеренно пытаются подорвать политическую стабильность в их стране, поднимая вопросы по правам человека и политическим свободам. Между тем внутренняя политика Си Цзиньпина, судя по всему, уводит страну все дальше от западных норм.
Именно это идеологическое разногласие препятствует созданию в Южной Азии учреждений, которые вырабатывали бы принципы, правила и процедуры принятия решений для региона. В то время как значительная часть Запада объединена в рамках таких институтов, как ОБСЕ и НАТО, главный орган Восточной Азии, региональный форум АСЕАН, слишком слаб, чтобы играть аналогичную роль, в результате чего регион раздирают внутренние конфликты.
Пока что США и лидеры Восточной Азии мало что сделали для создания многосторонних институтов безопасности — если не считать за реальные действия заявления о поддержке этой идеи. За исключением почти заглохших шестисторонних переговоров, направленных на устранение ядерной угрозы со стороны Северной Кореи, державы Азии отказываются подчиняться ограничениям международных правил или норм.
Вместо этого лидеры Восточной Азии прибегают к realpolitik. К сожалению, в отличие от Европы девятнадцатого столетия, с ее великими политическими умами, создавшими долговечные международные альянсы, — такими фигурами, как Талейран, Меттерних, Бисмарк и Дизраэли, — в Азии нет лидеров, желающих и способных выйти за узкие рамки своих национальных интересов.
Например, лидеры Китая, по всей видимости, верят, что из-за экономического кризиса 2008 года и больших потерь, вызванных двумя войнами за пределами страны, США потеряли право на международное лидерство. Это может объяснить самоуверенность Китая в международной политике, особенно сильно проявляющуюся в последнее время в ее споре с Японией по поводу принадлежности островов Сенкаку/Дяоюйдао, целью которого может быть как раз проверка японо-американского союза на прочность.
Выяснение силы США подобным способом может оказаться опасным просчетом. Хотя и ослабленные в экономическом отношении, США остаются военной сверхдержавой. Их интересы в Восточной Азии восходят к концу девятнадцатого века. Точно так же, как Британия сто лет назад отказывалась уступить Германии верховенство на море, США не станут игнорировать любой вызов их стратегическим позициям в западной части Тихого океана со стороны Китая. Особенно с учетом того, сколько восточноазиатских государств просят США о защите.
Китаю и США необходимо договариваться. Несмотря на их экономическую взаимозависимость и существование примерно 90 правительственных каналов для двустороннего диалога, две сверхдержавы увязли в опасном перетягивании каната по поводу интересов в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, а также в западной части Тихого океана.
Особенно остро ощущается напряжение в китайско-японских отношениях, поскольку два десятилетия экономической стагнации в Японии и быстрого роста в Китае подпитывают националистическую паранойю с обеих сторон. Привыкнув к перекладыванию вопросов своей безопасности на плечи США, Япония, невзирая на третье место в мире по экономической мощи, не выработала собственного конструктивного дипломатического видения. Пока не ясно, является ли признаком такого видения новый подход к трактовке конституции, предпринятый правительством Абэ под прикрытием риторики о региональном сотрудничестве.
Не помогает делу и то, что США хотят переложить на Японию еще большую часть бремени по обеспечению безопасности в Азии. Такая позиция, возможно, оправдана со стратегической и финансовой точки зрения, но указывает на недопонимание политического контекста. США, кажется, недооценивают опасения в регионе по поводу потенциальной ремилитаризации Японии. Предоставляя Японии дипломатический карт-бланш, США могут оказаться заложником японских интересов, в результате чего Япония станет частью проблемы безопасности в Азии, а не частью решения этой проблемы.
Лидеры азиатско-тихоокеанского региона должны стряхнуть с себя налет благодушия. Необходимы серьезные усилия и далеко идущие компромиссы, чтобы начать процесс построения институтов сотрудничества в области региональной безопасности. Иначе широко разрекламированный «век Азии», вместо того чтобы принести экономическое процветание и мир, станет эпохой подозрений и опасности.
