«В китайской крови нет тяги к экспансии, — заявил премьер Госсовета Ли Кэцян в ходе своего визита в Великобританию, явно пытаясь таким образом развеять страхи, связанные с территориальными притязаниями Китая в Южно-Китайском море, — не согласны мы и с той логикой, по которой сильная держава обязательно должна стать гегемоном».
В этой речи премьера слышны отзвуки слов, сказанных Си Цзиньпином в прошлом месяце: «в ДНК китайцев нет генов, побуждающих к агрессии или гегемонии». Китай уже вышел на центральные позиции в международной политике, но еще не стал мировым лидером в полном смысле этого слова, несмотря на глубокие проблемы, разъедающие США. Частично это связано с опасениями по поводу намерений Пекина.
На последнем саммите Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии, прошедшем в Шанхае, Си выступил за подход «Азия для азиатов», заявив, что страны региона могут сами разобраться с региональными проблемами безопасности.
Пекин уже давно отмахивается от идеи о том, что все более могущественная КНР является угрозой для соседей, утверждая, что на протяжении всей длинной истории Китая развитие страны никогда не носило экспансионистский характер.
Упоминание ДНК в качестве аргумента в споре придает этому утверждению некий оттенок научности — особенно учитывая то, что Китай, судя по всему, добился некоторого прогресса в изучении ДНК исторических лиц вроде полководца Цао Цао, жившего 1800 лет назад, и даже самого Конфуция.
Однако если мы бросим взгляд на исторический атлас, то увидим, что со времен первого китайского императора, Цинь Шихуанди, границы Китая немало изменились. Тут уж нельзя не задуматься, как Китаю удалось вырасти до таких размеров безо всякого экспансионизма?
Одно из объяснений заключается в том, что Китай рос через завоевание страны внешними захватчиками. Это особенно справедливо по отношению к монголам и манчжурам, которые, покорив китайских ханьцев, также предали мечу и завоевали другие территории. Если смотреть на исторический процесс с этой точки зрения, то ханьцы, составляющие более чем 90% населения современного Китая, просто наследовали разросшиеся империи по мере того, как династии чужаков терпели крах.
Однако все это противоречит другой официальной точке зрения, которая утверждает, что монголы, манчжуры и ханьцы являются — и всегда были — китайцами. То есть все они были носителями китайского ДНК.
В действительности и задолго до Цинь Шихуанди китайские правители стремились к тому, чтобы властвовать над территориями, которые они считали всем миром, называемым ими «всем, что есть под небесами», «Поднебесной».
В своей книге «Китайская философия древности, мощь Китая наших дней» научный работник университета Цинхуа Янь Сюэтун написал: «Императоры феодального Китая называли себя Сынами Неба, что свидетельствует о том, что они считали себя правителями всего мира... Их притязания были... притязаниями на власть во всем мире».
Это не значит, что нынешние китайские лидеры хотят править миром. Но это позволяет предположить, что, с точки зрения истории, мало что подтверждает мысль, что в китайской крови нет предрасположенности к агрессии или экспансии.
Разве что, конечно, текущие исследования покажут, что современные китайцы каким-то образом сумели унаследовать только мудрые гены миролюбивых философов вроде Конфуция, в то время как кровь Цао Цао и других военачальников бесследно исчезла в поколениях.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
«В китайском ДНК нет тяги к экспансии», — заявил премьер Госсовета Ли Кэцян в ходе своего визита в Великобританию, явно пытаясь таким образом развеять страхи, связанные с территориальными притязаниями Китая в Южно-Китайском море. Пекин уже давно утверждает, что на протяжении всей истории Китая развитие страны никогда не носило экспансионистский характер. Но так ли это?
