Спустя шесть месяцев после начала конфронтации за Украину ущерб начинает выражаться в долларах, евро и рублях. Недавно встречавшийся с коллегами с Украины, из Германии и из Франции российский министр иностранных дел Сергей Лавров, бесспорно, уже понял, что от длительного экономического противостояния с Западом больше всего теряет именно Россия.
Сейчас на российской экономике начинают сказываться последствия постепенно вводившихся санкций. Принятые Западом меры начинают действовать, несмотря на все предусмотренные ими лазейки и исключения. Иностранные банки ужесточили условия кредитования для всех российских банков, в том числе для тех, которых нет в правительственных черных списках. Из-за введенного Россией в ответ запрета на импорт европейского продовольствия растут розничные цены. Экономика растет слабо, деловая элита нервничает.
The Royal Bank of Scotland, на 81% принадлежащий британским налогоплательщикам, ограничил кредитование любых российских компаний, голландский банк ING также намерен ограничить российский кредитный портфель. Банки — особенно те их них, которые были спасены на средства налогоплательщиков и до сих пор не отмыли свою запятнанную репутацию, — опасаются одалживать деньги России, хотя нефтяные компании не разделяют их тревог и продолжают вести дела с Москвой.
В результате за весь июль ни одной из российских компаний не было одолжено ни доллара, ни евро, ни швейцарского франка, сообщает Bloomberg. С подобной кредитной засухой российские компании сталкиваются впервые с самого пика кредитного кризиса.
«Сейчас мы начали ощущать эффект санкций — не официальной их части, а совокупности индивидуальных мер, — утверждает Крис Уифер (Chris Weafer) старший партнер из московской консалтинговой компании Macro Advisory. — Они бьют по кредитованию и процентным ставкам, и это замедляет рост экономики. Не стоит забывать и о проблеме инфляции продовольственных цен. Все это начинает сказываться».
Пока российские банки, принадлежащие государству, не стали полными экономическими изгоями, хотя они больше не могут привлекать средства на Уолл-стрит, в лондонском Сити и на прочих западных рынках капитала. Глава отдела изучения развивающихся рынков Standard Bank Тимоти Эш (Timothy Ash) полагает, что если бы Запад серьезно подошел к делу, он мог бы закрыть для российского банковского долга доступ на вторичный рынок, покончив с лазейкой, которая позволяет российскому банковскому долгу оставаться ценным активом.
По мнению Эша, санкции ударят по российской экономике, но не вызовут скорой паники. «Будет ли в краткосрочной перспективе финансовый кризис? Скорее всего, если и будет, то не из-за этого. Может ли Запад его устроить? Наверняка. Хочет ли он этого? Явно нет».
Однако проблемы с кредитом вызывают в экономике эффект домино: крупные российские компании, не получая кредитов на Западе, обращаются к российским банкам. Те, в свою очередь, обращаются к центральному банку, и тот в ответ поднимает процентные ставки.
Рост процентных ставок помогает поддерживать рубль, однако выплачивать долги становится дороже, и российские потребители начинают ограничивать расходы. Продажи автомобилей за июль снизились на 23%, а это означает, что на АЗС будет заправляться меньше популярных в России полноприводных автомобилей, щедро расходующих бензин.
Параллельно с подорожанием кредитов российские покупатели начинают дороже платить за пищевые продукты, так как Владимир Путин в ответ на западные санкции частично запретил импорт продовольствия. Хотя по российским социальным сетям гуляют фотографии пустых полок, на которых раньше лежали пармезан и бри, о продуктовом дефиците в духе 1980-х годов речь не идет. Однако большинство экономистов — и российское правительство вместе с ними — прогнозируют рост продовольственных цен. Это осложнит давно ведущуюся Россией борьбу с инфляцией.
Правительственные чиновники уже забеспокоились. Глава принадлежащей Кремлю и попавшей в черный список Роснефти Игорь Сечин попросил правительство выделить на рефинансирование долгов этой гигантской нефтяной компании 1,5 триллиона рублей. Как сообщает российская газета «Ведомости», Сечин предложил задействовать составляющий 90 миллиардов долларов фонд национального благосостояния — один из двух российских резервных фондов общим объемом в190 миллиардов долларов.
Ожидается, что другие госкомпании тоже встанут в очередь за своей долей государственных денег. Тем временем экономисты снижают прогнозы роста.
Международный валютный фонд, по мнению которого Россия уже находится в рецессии, ожидает, что российская экономика вырастет в этом году на 0,2%. Это намного хуже, чем может показаться. Россия по-прежнему остается развивающейся экономикой. 18 миллионов человек (то есть 13% ее населения) живут в ней за чертой бедности. Путин, стремящийся переизбраться в 2018 году, хочет, чтобы Россия развивалась как Китай, с его 7,5% роста, а не как Франция, с ее нулевым ростом.
«В условиях развивающейся экономики рост на 1% или меньше мало чем отличается от рецессии, — объясняет Уифер. — Это даже не вызывает сомнений. России предстоит трудная зима».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
На российской экономике начинают сказываться последствия постепенно вводившихся санкций. Принятые Западом меры начинают действовать. Иностранные банки ужесточили условия кредитования для всех российских банков. Из-за введенного Россией в ответ запрета на импорт европейского продовольствия растут розничные цены. Экономика растет слабо, деловая элита нервничает.
