Работать в ЦЕРН может быть труднее, чем кажется

Часть персонала ЦЕРН получает маленькие зарплаты и работает по временным трудовым договорам. Руководство организации в свою очередь жалуется на сокращение постоянных мест. 

Он – физик и вот уже десять лет занимается передовыми экспериментами Европейской организации по ядерным исследованиям (ЦЕРН). Тем не менее, его зарплата и условия труда находятся на куда более низком уровне, чем у его европейских коллег, сотрудников организации или специалистов из «богатых» стран.

Василий живет в Швейцарии и получает 5160 франков месяц по предоставляемой ЦЕРН субсидии. Сначала он получал на 1000 франков меньше, потому что был холост. Этот россиянин работает по временным трудовым договорам, которые продлеваются раз в год участвующими в проведении опытов и ведении баз данных иностранными институтами. Он по-прежнему остается вне системы соцобеспечения, за исключением страховки от несчастных случаев в ЦЕРН. 

Василий – человек веселого нрава, однако в нем все же ощущается фатализм вперемешку с разочарованностью. Он относится к пользователям – или «юзерам», как их называют в ЦЕРН. Сейчас в организации их насчитывается 11 тысяч против 6300 в 2001 году. В отличие от сотрудников ЦЕРН, работодателями «пользователей» выступают университеты и институты. Причем некоторые из этих организаций вообще не платят зарплату. Именно так обстоят дела с Василием: по его словам, институты, с которыми ему доводилось работать, в лучшем случае рассчитывались с ним «натурой», то есть оборудованием. Единственный его источник доходов – это субсидии ЦЕРН. «В ЦЕРН никого не волнует мой контракт, здесь я как независимый эксперт», – говорит он. Он приводит пример своих российских коллег с докторскими степенями, которые работают так вот уже 20 лет.

Как говорит этот российский специалист (он начал карьеру в институте у себя на родине) число таких пролетариев от физики достигает 300 человек. Соответствует ли эта цифра действительности? «Мы не можем ответить на этот вопрос, потому что ЦЕРН не платит зарплату пользователям, – утверждают в пресс-службе организации. – Мы требуем от института и пользователя предъявить подписанное заявление о том, что институт гарантирует пользователю финансовую поддержку и социальное обеспечение. (…) При наличии сомнений ЦЕРН напоминает им об их обязательствах и в случае необходимости принимает соответствующие меры». 

Таким образом, специалисты из различных государств работают в ЦЕРН рука об руку, но в совершенно разных условиях и за разные деньги. «В некоторых группах в администрации ЦЕРН такая ситуация вызывает напряженность», – говорит бывшая сотрудница организации по поводу временных работников. По ее словам, «в ЦЕРН обеспокоены трудовой этикой, однако проконтролировать реальное положение пользователей очень сложно, и организация не может ничего с этим поделать».

Чтобы получить доступ на территорию ЦЕРН, пользователям нужно доказать, что они на самом деле подписали договор с научным институтом. Кроме того, они подтверждают, что у них есть страховка на случай болезни и несчастного случая. Однако представленные доказательства далеко не всегда соответствуют действительности или не имеют реальной силы, как, например, российский медполис, который не дает право ни на какие медицинские услуги в Швейцарии. «ЦЕРН перекладывает ответственность на институты. В кадровой сфере тут настоящий хаос, они совершенно выпустили ситуацию из-под короля», – рассказывают в семье Василия, вспоминая, как в первые годы жизни в Швейцарии им приходилось обходиться без медицинской страховки. 

Кроме того, российским ученым бывает очень непросто говорить о своем положении: «Они боятся общественных организаций, профсоюзов. Они считают, что их ситуация позорна, хотя мне кажется, что она просто нестабильна. Они рассматривают доступ в ЦЕРН как счастливый шанс. Именно так все воспринимает молодежь, которая едет сюда из России, Белоруссии и Украины. Им представился шанс уехать из страны и стать частью легенды, даже если ради этого несколько лет придется мириться с тяготами».

Ну а что насчет зарплат? «Это просто отвратительно», – считает профсоюзный работник Ибрагим Диалло, которому довелось несколько лет проработать механиком на одном из сотрудничавших с ЦЕНР предприятий. По его словам, эти проблемы связаны с тем, что ЦЕРН представляет собой особую территорию: «Там не все так уж прозрачно». Физики, инженеры и техники работают во множестве зданий, иногда и под землей, а эксперименты могут идти круглосуточно. 

Президенту ассоциации сотрудников ЦЕРН Мишелю Гуссенсу прекрасно известно о положении этих россиян, однако он отмечает общее сокращение числа служащих и длительных трудовых договоров (3800 в 1979 году, 2500 в настоящий момент). Кроме того, ему не нравится растущее число стипендиатов, которое сегодня достигает 500 человек. «ЦЕРН использует весь запас гибкости для нормальной работы и пользуется готовностью людей принимать эти условия», – считает он. В организации подчеркивают, что «пользователи не работают на ЦЕРН, а принимают участие в научной деятельности ЦЕРН от лица направившего их института».

Мишель Гуссенс говорит о пользователях из Пакистана и бывшего СССР, которым их институты платят еще меньшие деньги. «Я знаю пользователей, которые довольны тем, что имеют, – отмечает он. – Этична ли такая система? Разумеется, нет. Честно ли это со стороны ЦЕРН? Да. Может ли организация установить более жесткий контроль? Вероятно».