Когда Хасан Рухани проводил свою предвыборную кампанию весной 2013 года, всеохватывающим символом своей электоральной платформы и собственного видения нового Ирана он выбрал ключ. Этот ключ, клялся он, откроет плотно закрытую политическую сферу страны и путь к базовым правам человека. Вот уже год как Рухани занимает пост президента Ирана, но его ключ стал лишь источником шуток для карикатуристов, которые часто изображают его то потерянным, то сломанным, а иной раз просто не подходящим к замку. Сегодня президент стоит во главе государства, которое ни капли не изменилось.
Беззаконие и нелегальные аресты, омрачавшие эпоху Махмуда Ахмадинежада (Mahmoud Ahmadinejad), продолжаются с той же интенсивностью. Государство регулярно задерживает активистов, продвигающих гражданское общество, и журналистов, а также казнит многих заключенных без справедливого суда. Некогда имевшие вес неправительственные организации и СМИ запуганы и ведут себя тихо, идет политическая травля, из-за которой сторонники реформ и другие критики режима оказались на дне общественной жизни. Сходство прежнего и нынешнего Ирана настолько очевидно, что в марте этого года Пан Ги Мун (Ban Ki-moon), генеральный секретарь ООН, подверг резкой критике правительство Рухани в связи с тем, что оно «не изменило своего отношения» к смертной казни или свободе слова.
С начала текущего года в Иране было казнено около 400 заключенных, многие из них, как полагают правозащитные группы, были активистами за права этнических меньшинств, обвиненными в преступлениях, которых они не совершали. Кроме того, власти заключили в тюрьму по меньшей мере 30 журналистов и специалистов в сфере технологий. В июле был арестован корреспондент газеты Washington Post в Тегеране.
Дело не ограничилось лишь тем, что самые значительные обещания Рухани, касающиеся цифровых прав, уважения собственных граждан и их частной жизни, так и не были выполнены, и государство вновь начало кампанию по введению исламского кодекса одежды и ограничению доступа женщин в публичные места. На днях парламент провел совещание, посвященное тому, какую угрозу для общественной морали представляют собой лосины, и запретил женщинам приходить на волейбольные матчи на стадион Азади в Тегеране.
Деятельность правительства Рухани в области прав человека и гражданского общества сейчас широко обсуждают даже в пределах его собственной администрации, называя ее самым тревожным публичным провалом. Союзники президента утверждают, что ему, прежде всего, нужно сосредоточиться на заключении соглашения по ядерной программе, а затем просто использовать политический капитал, который обеспечит подобная победа, для того, чтобы продвигать наиболее спорные социальные и политические реформы. Тем не менее, такая стратегия, ко всему прочему, рискует лишить президента поддержки иранской публики, которая не видит ни более высокого уровня жизни, ни большей свободы.
Продолжающиеся правонарушения, происходящие под присмотром Рухани, затмили те немногие меры, которые пыталось предпринять его правительство. К ним относятся освобождение ряда политических заключенных и выдача разрешений на публикацию прежде запрещенным изданиям, как, например, журналы Iran-e Farda и Zanan-e Emrouz, которые в свое время играли ключевую роль в разжигании полемики и освещении проблем, связанных с правами женщин и демократическими свободами. В обоих изданиях сомнительные действия государства (к примеру, запрет на вазэктомию и продвижение многодетных семей) тщательно обсуждались и подвергались осторожной критике.
Союзники Рухани утверждают, что казни, аресты и сохраняющееся наследие Ахмадинежада в отношении гражданского общества и прессы – дело рук бескомпромиссной судебной ветви власти. Поэтому, по их мнению, ответственность должна лежать на именно на этом ведомстве.
Его союзники также могли бы отметить, что Рухани выступал против сторонников жесткой линии намного более резко, чем бывший президент Мохаммад Хатами (Mohammad Khatami), последний иранский лидер, который пытался привнести в страну некоторые изменения, но не сумел это сделать. В отношении свободного доступа иранцев в интернет Рухани предупредил противников компромиссов о том, что «эпоха одностороннего диалога» осталась в прошлом. В ответ на обвинения своих оппонентов в разрушении исламской культуры он с раздражением сказал: «Нельзя загнать людей в рай кнутами».
Однако для обычных иранцев и тем более международного сообщества «незам», или государство, неотделимо от исполнительной власти. Глубокое разочарование просачивается в ряды молодых людей, проголосовавших за Рухани. В их глазах попытки президента и его дипломатов добиться соглашения по ядерной программе не выглядят каким-то подвигом. Тем более, глава государства приостановил эти старания, оставив всю грязную работу столам переговоров Европы, а не секретным отделам Тегерана.
Тех, кто ожидал, что ключ Рухани откроет хотя бы несколько дверей, первый год правления нового президента разочаровал. Иран при Рухани остается таким же беззаконным и запуганным, как и тот, который новый президент унаследовал. Это страна, где политические решения принимает мощный разведывательный аппарат, а не иранские политики, выбранные народным голосованием.
Когда Хасан Рухани (Hassan Rouhani) проводил свою предвыборную кампанию весной 2013 года, всеохватывающим символом своей электоральной платформы и собственного видения нового Ирана он выбрал ключ. Этот ключ, клялся он, откроет плотно закрытую политическую сферу страны и путь к базовым правам человека. Вот уже год как Рухани занимает пост президента Ирана, но его ключ стал лишь источником шуток для карикатуристов, которые часто изображают его то потерянным, то сломанным, а иной раз просто не подходящим к замку. Сегодня президент стоит во главе государства, которое ни капли не изменилось.
Беззаконие и нелегальные аресты, омрачавшие эпоху Махмуда Ахмадинежада (Mahmoud Ahmadinejad), продолжаются с той же интенсивностью. Государство регулярно задерживает активистов, продвигающих гражданское общество, и журналистов, а также казнит многих заключенных без справедливого суда. Некогда имевшие вес неправительственные организации и СМИ запуганы и ведут себя тихо, идет политическая травля, из-за которой сторонники реформ и другие критики режима оказались на дне общественной жизни. Сходство прежнего и нынешнего Ирана настолько очевидно, что в марте этого года Пан Ги Мун (Ban Ki-moon), генеральный секретарь ООН, подверг резкой критике правительство Рухани в связи с тем, что оно «не изменило своего отношения» к смертной казни или свободе слова.
С начала текущего года в Иране было казнено около 400 заключенных, многие из них, как полагают правозащитные группы, были активистами за права этнических меньшинств, обвиненными в преступлениях, которых они не совершали. Кроме того, власти заключили в тюрьму по меньшей мере 30 журналистов и специалистов в сфере технологий. В июле был арестован корреспондент газеты Washington Post в Тегеране.
Дело не ограничилось лишь тем, что самые значительные обещания Рухани, касающиеся цифровых прав, уважения собственных граждан и их частной жизни, так и не были выполнены, и государство вновь начало кампанию по введению исламского кодекса одежды и ограничению доступа женщин в публичные места. На днях парламент провел совещание, посвященное тому, какую угрозу для общественной морали представляют собой лосины, и запретил женщинам приходить на волейбольные матчи на стадион Азади в Тегеране.
Деятельность правительства Рухани в области прав человека и гражданского общества сейчас широко обсуждают даже в пределах его собственной администрации, называя ее самым тревожным публичным провалом. Союзники президента утверждают, что ему, прежде всего, нужно сосредоточиться на заключении соглашения по ядерной программе, а затем просто использовать политический капитал, который обеспечит подобная победа, для того, чтобы продвигать наиболее спорные социальные и политические реформы. Тем не менее, такая стратегия, ко всему прочему, рискует лишить президента поддержки иранской публики, которая не видит ни более высокого уровня жизни, ни большей свободы.
Продолжающиеся правонарушения, происходящие под присмотром Рухани, затмили те немногие меры, которые пыталось предпринять его правительство. К ним относятся освобождение ряда политических заключенных и выдача разрешений на публикацию прежде запрещенным изданиям, как, например, журналы Iran-e Farda и Zanan-e Emrouz, которые в свое время играли ключевую роль в разжигании полемики и освещении проблем, связанных с правами женщин и демократическими свободами. В обоих изданиях сомнительные действия государства (к примеру, запрет на вазэктомию и продвижение многодетных семей) тщательно обсуждались и подвергались осторожной критике.
Союзники Рухани утверждают, что казни, аресты и сохраняющееся наследие Ахмадинежада в отношении гражданского общества и прессы – дело рук бескомпромиссной судебной ветви власти. Поэтому, по их мнению, ответственность должна лежать на именно на этом ведомстве.
Его союзники также могли бы отметить, что Рухани выступал против сторонников жесткой линии намного более резко, чем бывший президент Мохаммад Хатами (Mohammad Khatami), последний иранский лидер, который пытался привнести в страну некоторые изменения, но не сумел это сделать. В отношении свободного доступа иранцев в интернет Рухани предупредил противников компромиссов о том, что «эпоха одностороннего диалога» осталась в прошлом. В ответ на обвинения своих оппонентов в разрушении исламской культуры он с раздражением сказал: «Нельзя загнать людей в рай кнутами».
Однако для обычных иранцев и тем более международного сообщества «незам», или государство, неотделимо от исполнительной власти. Глубокое разочарование просачивается в ряды молодых людей, проголосовавших за Рухани. В их глазах попытки президента и его дипломатов добиться соглашения по ядерной программе не выглядят каким-то подвигом. Тем более, глава государства приостановил эти старания, оставив всю грязную работу столам переговоров Европы, а не секретным отделам Тегерана.
Тех, кто ожидал, что ключ Рухани откроет хотя бы несколько дверей, первый год правления нового президента разочаровал. Иран при Рухани остается таким же беззаконным и запуганным, как и тот, который новый президент унаследовал. Это страна, где политические решения принимает мощный разведывательный аппарат, а не иранские политики, выбранные народным голосованием.
Азадех Моавени (Azadeh Moaveni), бывший корреспондент журнала Time на Ближнем Востоке и автор таких книг, как «Помадный джихад» (Lipstick Jihad) и «Медовый месяц в Тегеране» (Honeymoon in Tehran).
