Скрытые проблемы Владимира Путина, правда о «новом СССР» и о том, чего боятся американцы

Наблюдая за нынешним кризисом на Украине, важно учитывать более широкий контекст, который оказывает влияние на действия и решения каждого из участников этого кризиса. Это важно как для США, ЕС и Украины, так и, разумеется, для России. Кризис не существует в вакууме, а его участники, конечно, не вольны в своих действиях.

В начале кризиса на Украине стоял вопрос о движении страны к западной орбите путем подписания договора об ассоциации с ЕС, от которого отказался занимавший тогда пост президента Виктор Янукович. Тогда он находился под давлением не только России, строившей планы на Евразийский экономический союз, но и под грузом внутренних экономических проблем. Россия формирует современную украинскую политику в значительно более широком контексте, и эта политика оказывает влияние не только на российское отношение к странам Запада (то есть к блоку ЕС, США, Австралии и Канады), но и к ближайшим соседям на постсоветском пространстве. Особенно значительное влияние оказывается на проект евразийской интеграции, на динамику отношений между его участниками и потенциальными кандидатами, а в конечном итоге и на все постсоветское пространство.

Интеграционный проект Евразийского экономического союза (ЕАЭС) — флагман третьего президентского срока Путина. Провал проекта мог бы нанести ощутимый удар по престижу российского президента. В статье от октября 2011 года Путин предложил конкретный и амбициозный план по созданию экономически и политически интегрированного пространства в области Северной Евразии. Моделью для интеграции стал ЕС и его опыт, а мотивацией — желание дать постсоветскому пространству новую форму взаимовыгодного сотрудничества через общий рынок, отмену пошлин и других барьеров, общую визовую политику (по модели Шенгена), а также общие правовые нормы, свободное передвижение рабочей силы и, наконец, координацию совместной внешней политики на международной арене. Как написал Путин, «экономически логичная и сбалансированная система партнерства Евразийского союза и ЕС способна создать реальные условия для изменения геополитической и геоэкономической конфигурации всего континента и имела бы несомненный позитивный глобальный эффект». Тем самым он дал понять, что проект может привести к созданию оси ЕС — ЕАЭС. Далее Путин опроверг мнение, что российский проект стал бы противовесом ЕС и что конкурировал бы с так называемым «европейским выбором». Он также высказался отрицательно о том, что ЕАЭС может стать очередной версией Советского Союза, отметив, что дела прошлого остаются в прошлом.

В декабре 2012 Госсекретарь США Хиллари Клинтон назвала проект методом «ресоветизации» постсоветского пространства, заявив, что «мы знаем, в чем состоит цель этих усилий, и мы пытаемся найти эффективные средства для того, чтобы замедлить или остановить этот процесс». Из этого высказывания стало понятно, что США выступает против этого проекта.

Сегодня по прошествии нескольких лет нельзя не отметить, что некоторые утверждения Путина не прошли испытания временем. По крайней мере, что касается Украины, где «европейский выбор» вышел на первый план в ущерб евразийскому — и отнюдь не без участия России. События на Украине и, прежде всего, аннексия Крыма, которая в данном случае была скорее реализацией старых планов, а не обдуманным шагом, сделанным после оценки текущих событий и возможных последствий, и возродившийся акцент на русский мир, который оправдывает эту политику, — все это сегодня является важными факторами для путинского проекта евразийской интеграции и влияет на отношения между Россией, Белоруссией и Казахстаном. Кроме того, все это немаловажно и для связей с другими соседям (и потенциальным кандидатам) по СНГ и вне его. Все это время, параллельно с кризисом на Украине и стремлением на внешнеполитическом уровне урегулировать не только сам кризис, но и складывающиеся под его влиянием отношения с Западом, Путин реализует свою политику на уровне партнеров по ЕАЭС, точнее Таможенному союзу и уже созданному экономическому пространству (Белоруссия-Россия-Казахстан).

Во-первых, становится понятно, что Москва не имеет возможности оказывать на обе эти страны неограниченное давление. Астана и Минск явно не пляшут под дудку Москвы. Их взаимоотношения имеют массу нюансов. В этом смысле времена СССР давно ушли в прошлое, и оба режима существуют относительно автономно. Москве приходится действовать осторожно, искать компромиссы и гасить разногласия, которые возникают между лидерами стран. И это несмотря на то, что Россия, несомненно, является наиболее сильным звеном союза и в обеих странах имеет определенное влияние.

Все три государства объединяет довольно специфическое отношение к СССР. Россия воспринимает СССР в какой-то степени ностальгически и видит в нем, прежде всего, свой погибший геополитический имперский проект. 20 лет назад белорусский лидер Александр Лукашенко был выбран, чтобы возродить СССР. А Казахстан был одним из постсоветских государств, которые в 1991 году были готовы подписать новый союзный договор. Этого не произошло еще и потому, что Украина в итоге отказалась от соглашения. Общее у них и то, что в обоих случаях речь идет о гибридных режимах с сильными (хотя и разными по стилю) авторитарными лидерами. Дольше всех у власти находится (кстати, бывший первый секретарь Коммунистической партии Казахстана) Нурсултан Назарбаев (с 1991 года). Лукашенко правит Белоруссией 20 лет, а Путин на посту президента 15 лет — с некоторыми нюансами.

Важно, однако, и то, что общего у Белоруссии и Казахстана с Украиной. Российская концепция русского мира, то есть защиты русских за границами России, которая использовалась на Украине (и в Крыму) как аргумент, получила определенный резонанс в Белоруссии и Казахстане. Сегодня в Казахстане живет, на довольно компактной территории, 23,3% русских, а в Белоруссии — около 8,3%. В обеих странах есть русские меньшинства, которые при определенных условиях могут стать потенциальным участником отношений между Россией и этими государствами. Казахстан уже получил некоторый опыт в вопросе русского сепаратизма в 1999-2000 гг. Немаловажно и то, что обе страны были подписантами Будапештских соглашений, которые Россия нарушила, аннексировав Крым.

У Белоруссии с Украиной, благодаря географическому положению, налажены хорошие экономические отношения, отказываться от которых, как стало недавно понятно, никто не желает. За последнее время Лукашенко дважды поддержал Киев. Впервые это произошло, когда Белоруссия подписала давно обсуждаемое соглашение о демаркации границы. Для Украины это было важным условием для успешного продолжения переговоров с ЕС. Второй момент — в апреле 2014 года Белоруссия признала легитимность Турчинова и выступила против федерализации Украины. Оба эпизода, конечно, Кремлю понравиться не могли. На прошлой неделе Лукашенко в телефонном разговоре с Порошенко снова обсуждал вопрос устранения барьеров и улучшения товарообмена между Белоруссией и Украиной.

Сегодня украинский кризис ослабляет отношения России партнерами по Союзу. Несмотря на то, что в руках Лукашенко не так много козырей, он знает, что без участия Белоруссии проект будет похоронен. Он также понимает, что это стоило бы ему президентства. Позиция Назарбаева сильнее: его козырь, в первую очередь, это Пекин, с которым он поддерживает хорошие экономико-политические отношения. Неплохие отношения у Астаны и с Вашингтоном. Назарбаев проводит многовекторную внешнюю политику, которая дает ему больше пространства для маневра. Очевидно, что оба партнера видят в ЕАЭС не способ укрепить Россию, а скорее способ укрепить себя через сотрудничество с Россией. Немаловажны и экономические интересы. В апреле России пришлось пойти на уступки партнерам в виде 33 млрд долларов ежегодно. А это значительная сумма. По мнению некоторых экспертов, она даже слишком велика для российской экономики.

Сегодня ни Белоруссия, ни Казахстан не поддержали Россию в ее санкционной политике против Запада и держатся в стороне от конфликта Запад-Россия. Белоруссия продолжит импортировать на свой рынок западные продукты питания, пообещав, однако, сделать все возможное, чтобы западные товары не попадали в Россию. Белоруссия также отказалась ввести санкции против Украины, с которой ведет активный трансграничный и приграничный товарообмен. На переговорах по союзному договору в апреле 2014 года стало понятно, что согласия нет по нескольким вопросам. Лукашенко тогда заявил, неприятно удивив Путина, что «если мы сейчас не готовы, тогда давайте подписывать договор через 10 лет». Это был совершенно ясный сигнал о том, что Белоруссия осознает свою позицию (пусть ограниченную амбициями Лукашенко по поводу грядущих выборов) в контексте украинского кризиса. В мае стороны пришли к компромиссной договоренности относительно урегулирования налоговых отчислений с нефтепродуктов, но договор о ЕАЭС Лукашенко охарактеризовал так: «договор ЕАЭС не тот, на который рассчитывала Беларусь». Недавно Белоруссия отложила ратификацию союзного договора на конец 2014 года (при этом договор должен вступить в силу 1 января 2015 года), заявив, что белорусское правительство должно еще раз детально изучить документ. Иными словами, Минск готов использовать сложившуюся ситуацию с максимальной пользой для себя.

Казахстан тоже знает себе цену и совсем не является пассивным подпевалой Москвы, хотя его позиция в отношениях с РФ имеет свои лимиты. С позиции Астаны Назарбаева союз с Россией пока наиболее выгоден. Но Казахстан осознает свой потенциал в свете планов Китая на Центральную Азию (Новый Шелковый путь) и располагает довольно обширными природными богатствами, которые дают ему определенный экономический люфт в отношениях с Россией (например, в 2013 году казахстанские инвестиции в России достигли 3,9 млрд долларов, а российские – лишь 2,1 млрд) и Китаем. При этом Пекин идет по пути щедрых экономических инвестиций, а не политического давления, и его интересуют богатые природные ресурсы Казахстана. В начале украинского кризиса Астана амбициозно стремилась стать посредником в переговорах Кремля и Запада, но не получилось. Кремлю это было неинтересно, и он отдавал предпочтение прямым переговорам с Вашингтоном без медиаторов. Астана же не особенно приветствовала российскую аннексию Крыма и держалась, скорее, осторожно.

Острым вопросом в отношениях между Россией и Казахстаном представляется проблема Нагорного Карабаха — многолетнего территориального конфликта между Арменией и Азербайджаном, который совсем недавно разгорелся с новой силой. Казахстан принял сторону Азербайджана, а не Армении, которая до сих пор поддакивала как Брюсселю, так и Москве. Вопрос о решении этого спора будет довольно значим. На последних переговорах России и Казахстана одним из требований последнего было обещание, что российские проблемы с Западом не будут иметь последствий для евразийского сотрудничества. Очевидно, что Казахстан не желает идти по тому же пути, что и Москва. Назарбаев открыто раскритиковал Москву, заявив, что ответные санкции ничего не решают и лишь способствуют эскалации конфликта. Возможность экспорта сельхозпродукции в Россию в связи с санкциями казахов не слишком вдохновляет. Сельское хозяйство Казахстана — дотационный сектор, и есть мнение, что внутренние дотации на самом деле будут поддерживать российский рынок.

Интерес к евразийской интеграции проявила Киргизия, которая в рамках подготовки к вхождению в Союз попросила у Москвы довольно щедрой финансовой помощи — 500 млн долларов. А в мае 2014 года Киргизия запросила еще 1,5 млрд долларов у Москвы и 177 млн долларов у Астаны. В настоящее время киргизская экономика ориентируется в первую очередь на китайский реэкспорт, и специалисты прогнозируют возникновение ряда проблем, связанных с экономической интеграцией этой страны с остальными членами союза. Понятно, что участие Киргизии обойдется Москве довольно дорого. Соседний Таджикистан подумывает вступить в союз после вхождения Киргизии, с которой у него общая граница.

В последние годы в Центральной Азии проявляет себя новый сильный игрок, помимо Китая и России, — это Турция. Она наращивает свое присутствие, прежде всего, в экономической области инвестиций, а также благодаря культурным и образовательным программам. В 2009 году был создан Совет по сотрудничеству тюркоязычных государств, посредством которого Турция формирует с помощью «мягкой силы» свое, сегодня уже значительное, влияние в этом регионе. При этом она действует так, чтобы излишне не раздражать Россию и Китай. С 2012 года Турция имеет статус партнера по диалогу в Шанхайской организации сотрудничества. Президент Назарбаев уделяет отношениям с Турцией довольно большое значение в своей многовекторной внешней политике. Недавно он заявил: «На Западе меня везде спрашивают, создаем ли мы Советский Союз или нечто, что устраивало бы Россию, и я вынужден им объяснять, что ничего подобного мы не делаем. Возможно, когда мы позволим войти Турции, подобные вопросы прекратятся». Членство довольно сильной с экономической точки зрения Турции, безусловно, было бы на руку Казахстану и послужило уравновешивающим фактором в отношениях с Россией, потому что сейчас позиции, с точки зрения размеров и потенциала участников Союза, неравнозначны.

Взгляд на евразийскую интеграцию как на новый Советский Союз не соответствует нынешним условиям и реальным возможностям. Украинский кризис — ощутимая проблема, которая влияет на отношения между всеми членами и ослабляет позиции Москвы в переговорах. Необходимо учитывать и то, что более чем за 20 лет, прошедших после краха СССР, постсоветские страны отдалились от России как в культурном, так и в политическом отношении. Теперь они имеют тенденцию сохранять свои прерогативы власти, хотя вступление в ЕАЭС будет означать, как и в случае других региональных блоков, отказ от некоторых элементов государственного суверенитета. Несомненно, с точки зрения России, цель интеграции — усиление ее влияния в постсоветском регионе, стабильность и создание нового полюса мирового устройства, выразителем мнения которого и стала бы Россия. Но для этого ей придется продолжить расширение Союза и, что главное, больше политизировать его. Разумеется, достичь этого возможно, но это будет сложно и, надо добавить, для Москвы очень дорого.