«Меры силового военного давления России на Украину после революции на Майдане типичны для великих держав. Именно так они, включая США, вели себя в прошлом».

Продолжающийся кризис в отношениях между Россией и Украиной стал темой, подробно освещаемой в новостях и в политических комментариях в США. При чтении комментариев часто возникает впечатление, что Россия пошла гораздо дальше других стран в нарушении международных норм. Нет сомнений, что циничная жестокость российского президента Владимира Путина может вызывать возмущение, однако представление о том, будто Россия ведет себя так, как обычно не поступает ни одна великая держава, не находит подтверждения при внимательном чтении научной литературы по международным отношениям и истории революций.

Меры силового военного давления России на Украину после революции на Майдане - это отнюдь не аномальное явление. Оно типично для великих держав. Именно так они, включая США, вели себя в прошлом. Действия России типичны для московских руководителей, которые именно так обращались с соседними странами после распада Советского Союза. Западные страны до 2014 года молча соглашались с повелительным и высокомерным отношением России к членам Содружества Независимых Государств (российско-грузинская война в августе 2008 года стала заметным исключением). Однако властное поведение Москвы в отношении Украины и других стран-членов СНГ начало проявляться задолго до 2014 года.

В целом в текущем российско-украинском конфликте можно увидеть пример непреходящих закономерностей в образе действий международной системы и в постсоветской внешней политике России. Ученые давно уже поняли взаимосвязь между революцией и войной. Революции по своей природе не могут не иметь международных политических последствий. Вслед за революцией часто, по крайней мере, временно возникает внутренний беспорядок и ослабление некоторых функций государства, включая поддержание общественного порядка. Крупная иностранная держава, особенно из числа тех, что выдвигают ирредентистские притязания, может воспользоваться слабостями революционной страны в такой период, чтобы осуществить интервенцию и отрезать от нее спорную территорию. Оппортунистическая интервенция — именно так можно назвать действия Германской империи в 1918 году, когда она направила войска в Советскую Россию сразу после прихода к власти большевиков. Немцы воспользовались возникшей возможностью, чтобы отрезать от России часть ее территорий. Эти территориальные захваты были немедленно аннулированы после разгрома Германии в Первой мировой войне. Саддам Хусейн в 1980 году попытался воспользоваться хаосом и слабостью административной власти в Иране после исламской революции. Его надеждам на захват нефтедобывающих районов Ирана не суждено было сбыться, но до этого он развязал жестокую войну, унесшую жизни сотен тысяч людей.

Есть и другой мотив для реагирования великих держав на революции, заключающийся в глубокой политической враждебности к революционным переменам. Авторитарные режимы часто опасаются, что революционные волнения в соседней стране могут стать примером для их собственного населения, воодушевив общество на восстание. Поэтому иностранные державы считают необходимым вмешиваться и уничтожать революционные завоевания. Именно так поступала царская Россия в Восточной Европе в 19-м веке, именно так поступал в Восточной Европе с 1950-х по 1980-е годы Советский Союз, когда его войска несколько раз подавляли народные восстания против деспотичных коммунистических режимов. Саудовская Аравия играет такую же роль на Аравийском полуострове, посылая войска для защиты бахрейнской монархии от революционных выступлений. Но так поступают отнюдь не только авторитарные великие державы. И до, и во время холодной войны Соединенные Штаты Америки часто пытались предотвратить революционные волнения и уничтожить завоевания революций после того, как они все же происходили. Это было на Кубе, в Центральной Америке и в Юго-Восточной Азии.

Контрреволюционная динамика чрезвычайно важна в формировании российской реакции на революцию на Украине. При Путине Россия, как минимум с 2004 года, является глубоко контрреволюционным государством (после так называемой оранжевой революции на Украине). Особенно сильно это начало проявляться с декабря 2011 года, когда в Москве и в некоторых других российских городах возникли массовые протесты после подтасовок на парламентских выборах. Вначале они застали Путина врасплох, но затем он сумел нанести встречный удар. Но даже сам факт того, что в России возникли волнения, и что они быстро обрели четкую антипутинскую направленность, породили у него контрреволюционную одержимость. Эта одержимость в сочетании с его твердым намерением оставаться у власти неопределенно долго стали главной движущей силой почти всех действий Путина внутри страны и за рубежом после возвращения на пост президента в мае 2012 года.

Контрреволюционные позиции Путина являются отражением того, насколько сильно изменилась российская политика за неполные 15 лет его пребывания у власти. Когда Путин стал главой государства, политическая система в России была частично демократической, но затем она начала приобретать все больше чисто ритуальных и авторитарных черт, а выборы утратили свое значение, поскольку их контролируют власти, заранее готовя результаты голосования. Главное, чего боялся Путин, вернувшись в 2012 году на президентский пост, это массовое движение протеста, способное свергнуть его режим. Российские протесты в декабре 2012 года вызвали непродолжительный испуг в Кремле, однако Путин в начале 2012 года начал действовать крайне агрессивно, дабы исключить повторение такой ситуации. Применяя такие меры как выборочные судебные преследования, жестокое подавление попыток протеста и драконовские законы и правила, российские власти добились того, что протестующие на каждом этапе своих действий оказывались в тупиковой ситуации.

Казалось, что к концу 2013 года путинское контрнаступление принесло свои результаты. Но в этот момент на Украине был силой свергнут Виктор Янукович. Столь неожиданные события встревожили путинскую администрацию, усилив страхи по поводу того, что украинская революция может воодушевить оппозиционные силы, которые попытаются сделать то же самое в России. Путин со своими помощниками был уверен, что за беспорядками на Украине стоят западные страны, которые воспользовались моментом для ослабления путинского режима в России. После изгнания Януковича Путин ответил колоритной ксенофобской риторикой и практическими действиями вкупе с дальнейшими мерами по борьбе с оппозицией и предотвращению любых возможностей массового протеста. Российская политика в отношении Украины стала смесью хищнических и контрреволюционных действий. Как минимум, российские власти хотели воспользоваться возникшей возможностью для захвата Крыма и принятия мер по дестабилизации и унижению нового украинского правительства, четко демонстрируя российскому обществу нежелательность и серьезные последствия от массовых волнений.

С этой точки зрения реакция России на украинскую революцию ни в коей мере не является необычной. Российская политика вполне вписывается в многолетнюю систему великодержавного реагирования на нежелательные перемены в соседних странах.

Российская политика в отношении Украины в 2014 году также соответствует давно уже установившейся традиции взаимодействия России с другими странами СНГ. При Борисе Ельцине и при Путине Россия запугивала, шантажировала, дестабилизировала, нарушала суверенитет стран СНГ и вмешивалась в их внутренние дела. В особенности это касается Грузии, Молдавии, Таджикистана, Украины и Киргизии. Это происходило всякий раз, когда к власти там приходили руководители, которые были не по вкусу российским властям.

Как только распался Советский Союз, российское правительство стало финансировать и поддерживать вооруженные сепаратистские движения в грузинских регионах Южная Осетия (1992 год) и Абхазия (1993 год), дав им возможность выйти из состава страны и стать фактически независимыми. Впоследствии тысячи российских военнослужащих остались в этих регионах для их защиты от любых попыток грузинских властей восстановить там свой контроль.

В Молдавии в 1992 году российские власти также разместили тысячи военнослужащих, которые помогли региону Приднестровье выйти из-под контроля молдавского правительства. Российские войска остаются там по сей день, несмотря на неоднократные требования Кишинева о их выводе. В начале 1990-х Россия также направила свои войска в Таджикистан, чтобы решить исход шедшей там гражданской войны в свою пользу. Российская группировка до сих пор имеет там несоразмерное влияние.

При Ельцине и Путине Россия поддерживала укрепление авторитарных режимов в соседних странах и боролась с беспорядками и народными волнениями, направленными против самовластных правителей. Точно так же Путин в мае 2005 года решительно поддержал узбекского лидера Ислама Каримова, который безжалостными силовыми методами подавил восстание. Точно так же российские власти сделают все возможное, чтобы противостоять возникновению и консолидации поистине демократического государства на Украине.

Даже российская аннексия Крыма в марте 2014 года не стала исключением в политике этой страны, хотя проведена она была грубо и неуклюже. Корни такого шага кроются в событиях более чем двадцатилетней давности. В Крыму в начале 1990-х возникло сепаратистское движение, получившее широкую поддержку. Его лидер Юрий Мешков одержал уверенную победу на свободных президентских выборах в Крыму в начале 1994 года. Правительство Ельцина активно поддерживало Мешкова, и единственное, что положило конец такой поддержке, это победа Леонида Кучмы на украинских президентских выборах в июле 1994 года. Кучма нравился Ельцину, и он хотел помочь ему. Поэтому российские власти отказались от поддержки и подстрекательства крымского сепаратистского движения, а Кучма начал настойчиво давить на Мешкова, из-за чего тот в марте 1995 года был вынужден уехать в Россию. Изгнание Мешкова почти на 20 лет прекратило сепаратистское движение в Крыму. Если бы в июле 1994 года победу на президентских выборах одержал оппонент Кучмы Леонид Кравчук, то российское правительство наверняка продолжило бы поддерживать Мешкова, который не скрывал, что стремится к вхождению Крыма в состав России. Ельцин вполне мог в середине 1990-х сделать то, что Путин сделал в марте 2014 года.

Отчасти по этой причине нам следует иметь в виду особенности поведения России в конфронтации с Украиной. Поскольку российским властям постоянно удавалось безнаказанно нарушать суверенитет соседних государств и помыкать ими, начиная с 1992 года, они и сейчас пользуются тем, что бывший президент Дмитрий Медведев назвал в августе 2008 года «зоной интересов» России на территории СНГ, которое по сути дела является российским задним двором.

Меры принудительного характера российского правительства против Украины в 2014 году являются нарушением многих норм международного права, однако они характерны и для действий других великих держав в аналогичных обстоятельствах. Одной из неизменных черт в международных отношениях является то, что некоторые государства более равны, чем другие. У великих держав гораздо больше возможностей безнаказанно совершать правонарушения. Именно этим занимается Россия в отношениях со странами СНГ с 1992 года по настоящее время. Отрицательная международная реакция на действия России против Украины в 2014 году может на какое-то время лишить российских лидеров ощущения собственной безнаказанности, но полностью это ощущение ни в коем случае не исчезнет.

Марк Крамер является директором программы исследований холодной войны Гарвардского университета и старшим научным сотрудником центра Дэвиса по российским и евразийским исследованиям при этом университете. Он преподавал в Гарварде, Йеле, и университете Брауна.