Нацистские преступники в ГДР: Как сотрудники «Штази» шантажировали бывших нацистских работников Освенцима

Быть в прошлом охранником в концентрационном лагере Освенцим и жить в антифашистском образцовом государстве? Немыслимо. Однако ГДР сотрудничала со многими людьми, которые когда-то работали в концентрационных лагерях. Цена: подписанный по принуждению договор со «Штази».

Йозеф Зеттник знал, о чём идёт речь. Поэтому, прибыв в окружной отдел Министерства государственной безопасности ГДР («Штази») в Диппольдисвальде, он быстро всё и сразу рассказал. Доброволец в войсках СС, пехотинец в рядах СС. С января 1942 года — работа в концентрационном лагере Освенцим: Зеттник перечислил все ступени своей карьеры в СС.

Он был уверен в том, что предстанет перед судом в антифашистской образцовой ГДР. Он говорил, что попрощался со своей женой, что помолился. В конце разговора, сидя за столом, он заплакал, потому что сотрудники «Штази сделали ему предложение, от которого он просто не смог отказаться. Они сказали, что его прошлое, связанное с СС, забудется, если он будет сотрудничать с Министерством государственной безопасности. Отныне он стал следить за членами своей католической общины.

Сотрудники «Штази» завербовали Зеттника в 1964 году, 50 лет назад, когда на Западе шел первый процесс по делам нацистов, работавших в Освенциме. Так же как с Зеттником Министерство госбезопасности поступало со многими, кто раньше нес службу в Освенциме. Все они избежали наказания.

Как отметил представитель Ведомства по анализу документов «Штази» Генри Ляйде (Henry Leide), «в ГДР у нацистов были огромные шансы на то, чтобы остаться безнаказанным, если они вели себя незаметно или сотрудничали с «Штази». Некоторые были настолько незаметными, что лишь недавно, через два десятилетия после распада ГДР, попали в поле зрения органов юстиции.

Карьера вместо тюрьмы

Йоханнес А. является одним из них. С 1942 года он был роттенфюрером в Освенциме, а также служил в караульной роте концентрационного лагеря Моновиц. Там на принудительных работах погибло свыше двадцати пяти тысяч заключенных. После окончания войны он сделал карьеру преподавателя в одном из вузов ГДР и пользовался большим авторитетом А. относился к тридцати бывшим членам персонала Освенцима, в отношении которых в сентябре 2013 года Людвигсбургское отделение земельного управления юстиции завершило доследственную проверку по установлению причастности к преступлениям, совершенных нацистами. Уголовные дела были переданы уполномоченным прокуратурам для дальнейшего расследования. Однако в мае прокуратура города Галле прекратило следствие по делу Йоханнеса А., возбужденное по подозрению в пособничестве преднамеренным убийствам в связи с недееспособностью подозреваемого и его неспособностью дать показания на допросе.

Такие истории (истории Зеттника и Йоханнеса А.) проливают свет на подход «Штази» и правосудия ГДР к теме Освенцима: они не были последовательны в своих действиях, и по заслугам получали не все бывшие нацисты. В то же время власти республики делали все для того, чтобы убедить мир в обратном.

Семьсот тридцать девять приговоров против нацистских преступников

По словам Аннетте Вайнке из Йенского университета, уже в 1950 году сотрудники «Штази» вмешивались в уголовное преследование бывших нацистов, и с тех пор началось так называемое «сильное политическое влияние». Её докторская диссертация была посвящена уголовному преследованию нацистских преступников в ФРГ и ГДР. Она подчёркивает: «В то время преступников редко щадили, и связано это было с тем, что Советский Союз оказывал большое давление». «Отказ от уголовного преследования нацистов из-за их согласия сотрудничать, является феноменом шестидесятых и семидесятых годов».

До сих пор нет чёткого представления о том, что в ГДР считалось правилом, а что исключением: судебное преследование предполагаемых преступников или отказ от преследования в обмен на услуги другим службам. По оценкам экспертов, суды ГДР приговорили примерно двадцать человек по делу о преступлениях в концентрационных лагерях.

Ляйде замечает: «В контексте Освенцима ясно видно, как маневрировали в “Штази”: одни преступники были осуждены, другие — завербованы, а третьи остались безнаказанными». Вполне можно говорить о политике защиты преступников, проводившейся «Штази». По словам Ляйде, в период с 1950 года по 1989 год всего было вынесено семьсот тридцать девять приговоров нацистским преступникам.

Вайнке считает, что, с другой стороны, правосудие ГДР хотело заработать и плюсы в том, что касалось преследования преступников. Примером может служить процесс против бывшего члена СС Ганса Ангальта. В 1964 году, когда параллельно шел первый освенцимский процесс, его приговорили к пожизненному заключению в каторжной тюрьме. Ангальт назвался «правой рукой» врача Освенцима Йозефа Менгеле. К самым известным процессам можно причислить и смертный приговор главному штурмфюреру СС Хорсту Фишеру. Согласно обвинению, он отправил десятки тысяч людей на немедленную смерть. В июле 1966 года Фишера был казнён.

По словам Ляйде «приговором, вынесенным Фишеру, ГДР хотела показать пробивную силу своей юстиции и существование идеального антифашистского государства. Страна хотела показать, что она выносит жесткие приговоры быстрее и лучше, чем ФРГ. Всё делалось с точки зрения соперничества с ФРГ и с учетом “нацистского наследия в кадрах ФРГ”.

Обратная сторона такой стратегии выглядела так: каждый судебный процесс был признанием того, что официальный вариант — все нацисты уже давно приговорены или сбежали на Запад — не соответствовал действительности. По словам Ляйде, именно поэтому приговорены к заключению были только те преступники, “которые были причастны к насилию и тяжким преступлениям; речь шла о таких делах, когда доказательства были очевидны, можно было не опасаться трудностей внутриполитического или внешнеполитического характера, и придерживаться тезиса о досадном единичном случае, не выявленном в ходе денацификации”.

Как замечает Вайнке, если бы в шестидесятых годах приговоры нацистам выносились серийно, то было бы неловко». «Приходилось исходить из того, что об этом станет известно на Западе, классовый враг покажет пальцем на ГДР и представит в смешном виде антифашистскую агитацию». Поэтому преступников-нацистов, чьи личности были установлены, не наказывали, чтобы не перечеркивать пропаганду.

Полтора миллиона бывших членов НСДАП в ГДР

Неоспоримым остаётся тот факт, что мнимая антифашистская ГДР сотрудничала со многими «старыми нацистами». В 1951 году Социалистическая единая партия Германии (СЕПГ) составила отчёт, в котором говорилось, что 174 928 бывших членов Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) или офицеров вермахта были членами СЕПГ. По подсчётам, всего в ГДР проживало полтора миллиона бывших членов НСДАП. Среди них и главный обвинитель Генеральной прокуратуры Эрнст Мельсхаймер.

«Штази» было проще шантажировать граждан ГДР с нацистским прошлым. Они становились послушными шпионами, такими как, например, Август Билиш, который с июля 1943 года работал в концентрационном лагере Освенцим-Биркенау. В октябре 1971 года его допросили сотрудники «Штази». Билиш сказал им, что в Освенциме он нёс только дежурство и не знал о преступлениях, совершаемых в лагере. Тем не менее он знал, что придется сотрудничать со «Штази». В письменном виде он указал, что он может быть привлечен к уголовной ответственности «[...] за сокрытие своей принадлежности к СС и за службу в качестве охранника в концентрационном лагере Освенцим (Биркенау). Для того чтобы исправить все свои ошибки, я готов отрыто и честно сотрудничать с Министерством национальной безопасности ГДР».

По словам Ляйде, позицию «Штази» очень точно описывают слова, которые он услышал в 2006 году во время одной дискуссии. Один из участников рассказал, что он был осужден за то, что озвучил в ГДР имена бывших членов НСДАП. Сотрудники «Штази» сказали ему: «Мы определяем, кто был нацистом!».