Почему линяют политические колера?

В русском языке, говорят, «красный» значит «красивый». И хотя красивое не только и не обязательно красное, нетождественность «красного» и «красивого» имеет вот какие следствия для нынешней Эрэфии.

В 1994 году Лев Аннинский написал об этом так:

«Щелкнул выключатель, погасли пятиконечные звезды, взвились двуглавые орлы. Красные флаги превратились в трехцветные. Эпоха кончилась, ученые приступили к вскрытию».

Двадцать лет спустя оказалось, однако, что пациент жив. Но жив как-то странно. Сбросив с себя шкуру СССР, Российская Федерация ельцинской эпохи оказалась в колористическом капкане. Когда в начале 1990-х я рассматривал флаг страны на хвосте самолетов Аэрофлота, вдруг обнаружил, что белую полосу флага пришлось оттенять серой краской: иначе она сливалась с белизной хвоста. Этот белый цвет, который граничит с фоном, словно напоминает нам о неопределенности внешних границ самой Российской Федерации. В символическую серую полосу с тех пор превратилось несколько пограничных территорий самой РФ и сопредельных государств — от Чечни и Южной Осетии до Донбасса и Восточной Карелии. В сером поле находится в сознании многих жителей Российской Федерации чуть ли не вся историческая Россия. Несовпадение реальных политических границ с этой вот виртуальной серостью и мешает многим людям понять, отчего весь остальной мир не готов считаться с фантазмами многих россиян при формировании политической повестки сегодняшнего дня.

Чужая история кажется минутной и легковесной, а своя — тяжелой и долгой. Прошло всего четверть века от конца страны под красным знаменем, а трудно избавиться от волнения, когда читаешь, например, вот эти стихи Дениса Новикова 1994 года:

...Когда же это было. Господи?
До Твоего явленья нам
на каждых постере и простыне
по всем углам и сторонам.

Еще до бело-сине-красного,
еще в зачетных книжках «уд»,
еще до капитала частного.
— Не ври. Так долго не живут.

(Денис Новиков, из сборника «Караоке», 1997)

Красный флаг, казалось, слинял в три дня 19-21 августа 1991 года.

Казалось, что политическая колористика — триггер мгновенного действия. Как на излете советской власти подбирали для своих стран флаги бывшие республики СССР? Беларусь, Латвия и Грузия пошли по «польскому» пути, переозначив красный цвет — белым. Правда, в Беларуси красивый новый флаг продержался всего четыре года, и республика вернулась к слегка подправленному флагу советской республики. А дальше всех оказались Эстония и Украина — от советского красного стяга не осталось и следа.

При этом в России на восприятие новых политических цветов Украины давило собственное, внутрироссийское, нестроение. Ни флаги собственных регионов, ни казахстанская или украинская политколористика с самого начала 1990-х годов не воспринимались всерьез. Однако в украинизме «жовто-блакитный», т.е. «желто-голубой», сидело и сидит презрение именно к «незалежности» младшего славянского брата. Только «оранжевый», «померанцевый» колер революции 2004 года показался серьезным, опасным, угрожающим и российскому триколору.

Между тем, была и в России трагикомическая политическая сила, которая приняла украинские политические цвета за свои собственные. Может быть, восприняла невольно, ориентируясь и не на Украину вовсе, а, скорее всего, на похожие цвета партии, которую поначалу пыталась использовать в роли западноевропейского партнера — немецких свободных демократов, или либералов. Речь идет о партии В.Жириновского, которая сначала называлась ЛДП СССР, а потом стала ЛДПР. Желто-голубой герб этой партии сопровождается неустойчивым девизом — то «Свобода. ЛДП. Закон», то «Свобода. Патриотизм. Закон», то «Свобода. Родина. Закон».

Но вот в августе 2014 года колористическое возбуждение российских властей пробило очередную планку абсурда, и людей начали хватать на улице даже и за случайное сочетание цветов украинского флага.

Теперь уже никто не скажет, что сама эта тема — колористическое выражение политики — подменяет-де разговор о необходимых политических изменениях болтовней о тряпках, о расцветке шутовских костюмов. Вместо настоящей политической проблемы, говорят нам, подсовываете какой-то вздор. Лучше б анекдотец про эти цвета рассказали. Этого добра хватает. У армянского радио спрашивают, почему в Киеве любят китайских геев? Неудивительно: они ведь и желтые, и голубые! Не надо морщиться и высокомерно думать, что этим — «ниже плинтуса» — уровнем политического сознания можно пренебречь.

И этот хохмаческий мусор, и болтовня опасных политических авантюристов подают нам если и не ключи, то сигналы для понимания происходящего. Почти два десятилетия назад, внимательно рассмотрев как раз герб ЛДПР, я подумал: «Как странно, почему же карта России на этом гербе, включившая одновременно и Польшу, и Финляндию, и Аляску, и Среднюю Азию, не вызывает протеста ни у вменяемых сограждан, ни у других соседей РФ — не только бывших советских республик?» Потом, уже, в конце 1999 года опубликовав эти соображения, услышал от коллег из бывших колоний империи, что, мол, кто ж обращает внимание на маргиналов-авантюристов. «Нет, — возразят мне, — вы следите за речами Ельцина и его соратников — настоящих политических деятелей!»

Но тут вот ведь какое удивительное дело: и Ельцин, и после него Путин то и дело меняли свои политические предпочтения и планы — от гимна и флага до ключевых политических дат советской и пост-советской истории. И только Жириновский стоял, «как утес», пока вдруг в конце августа 2014 не предложил отказаться от неудачного текущего российского триколора. Желто-синий герб ЛДПР не мешает одному из лидеров общественного мнения россиян радеть за старо-новый, тоже вынутый с исторического склада, стяг. Близкий так называемому «георгиевскому» триколору черной полосой, этот вновь предлагаемый флаг заставляет нас обратиться к цветовой стихии русской поэзии. Напечатанный в 1904 году сборник стихотворений Андрея Белого назывался «Золото в лазури».

«Зовет за собою
старик аргонавт,
взывает
трубой
золотою:
«За солнцем, за солнцем, свободу любя,
умчимся в эфир
голубой!..»

Кто-то назовет эту эстетику «элдэпээровской» и с негодованием отметет ее связь с нынешним украинским национально-освободительным движением. Кто-то, наоборот, пренебрежет поэтическими слабостями книги и станет читать дальше. И совсем скоро наткнется вот на какое стихотворение Андрея Белого:

Был праздник: из мглы
неслись крики пьяниц.
Домов огибая углы,
бесшумно скользил оборванец.
Зловещий и черный,
таская короткую лесенку,
забегал фонарщик проворный,
мурлыча веселую песенку.
Багрец золотых вечеров
закрыли фабричные трубы
да пепельно-черных дымов
застывшие клубы.

Почему мы узнали цвета «георгиевской ленточки», которую злые языки называют «колорадкой»? Да потому что нас научили так распознавать цвета, чтобы сразу почувствовать удар в лицо поэтической плетью — политической кистью.

Андрей Белый написал это стихотворение, которое, кстати, называется «Окраина города», в 1904 году. Девяносто лет спустя, в 1994, русские герольдмейстеры принялись обсуждать, какие же цвета лягут в основу новой военной колористической символики РФ. Вот выписка из газеты «Сегодня» от 17 марта 1994 года:

«Специалисты считают, что для перехода от одной военной символики к другой необходимы три поколения. Скорее всего, основными цветами в символике станут не белый, красный и синий, а черный, оранжевый и белый (серебристый) — исконные цвета российской армии. Как известно, своего государственного флага у дореволюционной России не было — был штандарт императора. Во время первой мировой войны Николай Второй пытался объединить считавшийся гражданским бело-сине-красный флаг с императорским знаменем. На трехцветном флаге появился черный двуглавый орел на золотом фоне — символ единства государя с народом. Сочетание черного, оранжевого и белого цветов было широко распространено до революции: помимо кокард на головных уборах, орденских лент, отличительных знаков гвардии, они встречались на пограничных столбах, будках постовых, шлагбаумах». (Леонид Костров. У геральдики свои уставы // Сегодня 17.03.1994).

Итак, спустя еще двадцать лет, в конце августа 2014, сменить действующий российский триколор на символику шлагбаума и будки городового предлагает лидер желто-синих из ЛДПР. Смеяться над колористической истерикой жириновцев нельзя — ее нужно понять.

Уж насколько красив был красный флаг — как купание красного коня у Петрова-Водкина. Но и он полинял от злоупотреблений. Стал бурым. Красно-коричневым — цветом нового «зюганата». Ему на смену притащили, было, цвета орденской георгиевской ленточки. Но обесценили в пыль — как бумажный серпантин на детской елке. Спровоцировали обидную «колорадку».

...Багрец золотых вечеров
закрыли фабричные трубы
да пепельно-черных дымов
застывшие клубы.

Так Андрей Белый истолковал цвета первой русской революции 1905 года. А впереди маячила красная эпоха. Конец этой прекрасной эпохи, однако, затянулся и продолжает разделять людей. Одни нашли свои старо-новые национальные цвета, а другие — пока нет. Мечутся от черного до белого и обратно, не могут найти ничего подходящего: всю бы радугу взяли, да гомофобия не позволяет! Триколор нынешний треклятый слишком уж европейский, а мы ведь не Европа! Что ж, так и побираться по чужим историческим задворкам? И ведь никто не виноват в этой колористичской неудаче. Разве что те, кому досталось желтое и голубое. Через пять лет после «Золота в лазури», в 1909 году, Андрей Белый выпустил новый поэтический сборник. Он назывался «Пепел». А серых флагов, кажется, не бывает.