КЕМБРИДЖ – Aspen Strategy Group, группа беспартийных внешнеполитических экспертов, сформированная бывшим советником национальной безопасности США Брентом Скоукрофтом и мной как сопредседателем, недавно бились над вопросом о том, как реагировать на действия России на Украине. А теперь НАТО бьется над тем же вопросом.
В то время как Запад должен противостоять вызову президента России Владимира Путина по отношению к норме, установившейся после 1945 года — не претендовать на территории с помощью силы, — он не должен при этом полностью изолировать Россию, страну, с которой у Запада есть общие интересы. Они касаются ядерной безопасности, нераспространения ядерного оружия, борьбы с терроризмом, Арктики, а также региональных проблем, таких как Иран и Афганистан. Кроме того, простая география дает Путину преимущество в любой эскалации конфликта на Украине.
Вполне естественно злиться на обманы Путина, но гнев не является стратегией. Запад должен вводить финансовые и энергетические санкции для сдерживания России на Украине. Но при этом не должен упускать из виду необходимость совместной работы с Россией по другим вопросам. Согласование этих целей задача не простая, но ни одна сторона не выиграет от новой холодной войны. Не удивительно, что когда разговор зашел о конкретных политических рекомендациях, группа Aspen разделилась на «ястребов» и «голубей».
Этот сложный вопрос должен быть выдвинут на долгосрочную перспективу: какую Россию мы надеемся увидеть через десять лет? Несмотря на агрессивное использование Путиным силы и хвастливой пропаганды, Россия является страной, находящейся в состоянии упадка. Недалёкая стратегия Путина с поворотом на Восток, но с продолжением гибридной войны на Западе, отключит в итоге экономику страны от необходимых западных капиталов, технологий и контактов, и превратит Россию в бензоколонку Китая.
Некоторые из противников России могли бы приветствовать подобный упадок страны на том основании, что проблема в итоге разрешится сама собой. Но это было бы недальновидно. Сто лет назад падения Австро-венгерской и Османской империй оказались весьма разрушительными для международной системы. Постепенный спад, подобный тому, как это было в Древнем Риме или в восемнадцатом веке в Испании, является менее разрушительным. А лучшим сценарием будет восстановление России в течение следующего десятилетия.
Свидетельства об упадке России широко распространены. Рост цен на нефть в начале века дал экономике России искусственный толчок, в результате которого Goldman Sachs включил ее в число основных мировых развивающихся рынков (один из группы БРИК, наряду с Бразилией, Индией и Китаем). Сегодня, однако, этот рост исчез. ВВП России составляет около одной седьмой от ВВП Америки, а доход на душу населения (в терминах паритета покупательной способности) в 18 тысяч долларов составляет примерно одну треть от США.
Нефть и газ составляют две трети российского экспорта, половину государственных доходов и 20% от ВВП, тогда как экспорт высоких технологий составляет лишь 7% от всего промышленного экспорта (по сравнению с 28% в США). Ресурсы распределяются неэффективно в целом по экономике, которая имеет коррумпированную институциональную и правовую структуру, препятствующую частным инвестициям. Несмотря на привлекательность традиционной русской культуры и призывы Путина повысить российскую «мягкую силу», его агрессивное поведение посеяло недоверие. Мало иностранцев смотрят российские фильмы, и ни один российский университет не вошел в мировой топ-100 в прошлом году.
Вероятность распада страны по этническому признаку ниже, чем в советские времена, но она по-прежнему остается проблемой на Кавказе. Нерусские составляли половину населения СССР; в настоящее время они составляют 20% населения Российской Федерации и занимают 30% ее территории.
Система общественного здравоохранения находится в беспорядке. Рождаемость снижается, смертность увеличилась, и в среднем по России мужчины умирают в шестьдесят лет. Усредненные оценки демографов ООН прогнозируют, что население России может сократиться с 145 миллионов в настоящее время до 121 миллиона к середине века.
Но, хотя Россия сегодня кажется промышленной банановой республикой, у нее все еще есть перспективы. Она располагает талантливыми людскими ресурсами, и в некоторых секторах, таких, как оборонная промышленность, может производить сложную продукцию. Некоторые аналитики считают, что с помощью одновременно идущих реформ и модернизации Россия сможет преодолеть свои проблемы.
Бывший президент Дмитрий Медведев, обеспокоенный тем, что Россия может попасть в так называемую ловушку среднего дохода вместо того, чтобы достичь статуса развитой страны, предлагал осуществить именно такой план. Но реализовано было мало в связи с безудержной коррупцией. При Путине постимперская трансформация России не удалась, и Россия озабочена сейчас своим местом в мире и разрывается между своими исторически сложившимися европейским и славянофильским самовосприятиями.
У Путина нет стратегии долгосрочного восстановления России, и он реагирует рационально – иногда вполне успешно, на короткое время – на внутренние опасности, осознает внешние угрозы, а также слабости своих соседей. Россия, таким образом, стала ревизионистским разрушителем международного статус-кво, который пытается стать катализатором для других государств, также стремящихся к изменению сложившегося в мире положения вещей.
Но идеология антилиберализма и русского национализма является слабым источником мягкой силы, в которой нуждается страна для усиления своего регионального и глобального влияния. Поэтому перспективы того, что возглавляемый Россией Евразийский союз сможет конкурировать с Европейским союзом, ограничены.
Каковы бы ни были последствия путинского ревизионизма, ядерное оружие России, её нефть и газ, навыки в кибертехнологиях и близость к Европе, все это даст ему необходимые ресурсы для создания проблем Западу и международной системе. Разработка и реализация стратегии, сдерживающей поведение Путина, сохраняя при этом долгосрочное тесное сотрудничество с Россией, является одной из наиболее важных задач, стоящих сегодня перед международным сообществом.
Джозеф Най – профессор Публичной административной Школы им. Кеннеди в Гарвардском Университете. С 1977 по 1979 был помощником заместителя госсекретаря по вопросам поддержки безопасности, науки и технологии, председателем группы Национального совета безопасности по вопросам нераспространения ядерного оружия; в 1993—1994 годах — председатель Национального разведывательного совета; в 1994—1995 годах — заместитель министра обороны по вопросам международной безопасности. В ходе президентской кампании Джона Керри претендовал на место советника по национальной безопасности. Ему удалось эффективно соединить свои теоретические интересы с практической политикой. Именно Джозефу Наю принадлежит понятие «мягкая сила» («Soft power»), разрабатывавшаяся с 1980-х годов и ставшая одной из значимых концепций в мировой политике, экономике и дипломатии.
