В конце августа Николай Белов сменил на посту предыдущего директора госпредприятия, Вадима Федосова, которого уволили за невыполнение планов по вооружению украинской армии. Неэффективное руководство заводом привело к сокращению сотрудников, росту долга по заработной плате и задержке выполнения контрактов, в том числе, международных. В интервью украинским изданиям Николай Белов категорически отвергает идею привлечения иностранной бронетехники для участия в АТО.
— Сегодня очень остро стоит вопрос обеспечения украинской армии в зоне АТО необходимой для выполнения боевых задач техникой. Правда ли, что в Харькове на складах стоит более 500 танков, половина из которых, фактически, готовы к эксплуатации?
— На Харьковском бронетанковом ремонтном заводе действительно стоит 585 танков. Все они числятся в «избыточном имуществе», то есть на вооружении не находятся. Это танки, которые когда-то пришли на завод для капитального ремонта, и мы понимаем, что они уже тогда были «убитыми». Так как Министерство обороны капитальных ремонтов своих танков не проводило с 1991 года, соответственно, они там выгрузились и остались.
— То есть, разговоры о том, что добрая половина этих танков, при наличии топлива и аккумулятора, готова поехать, не правдивы?
— Это однозначно дезинформация, это невозможно. Если танк стоит под открытым небом, если не законсервирован его двигатель, то туда попадает вода. Затем приходит зима, мороз разрывает металл. Танки, конечно, можно, восстановить. Но, как минимум, нужно менять двигатель, оптику, электронику. И такой ремонт потребует больших вливаний запчастей со складов Министерства обороны. Более целесообразно использовать данные машины как источник комплектующих для ремонта, восстановления работоспособности других, уже пригодных танков.
— В таком случае, в состоянии ли завод Малышева немедленно обеспечить украинскую армию новыми танками?
— Цикл производства нового танка — 9 месяцев. Если сейчас дадут финансирование, то через 9 месяцев получим новые танки, проведенные по полному циклу, из новой брони, из новых элементов, комплектующих. Это я могу гарантировать. Но эти сроки неактуальны для текущего положения дел. Мы надеемся, что эта война будет скоротечной. Поэтому все усилия необходимо сконцентрировать на восстановлении той техники, которая имеется на складах Министерства обороны или в избыточном имуществе. Это будет значительно быстрее. В этом мы готовы помочь производством комплектующих, деталей, запчастей. Однозначно, основным предприятием (из Харьковских заводов) в процессе быстрого вооружения армии, будет Харьковский бронетанковый ремонтный завод, который занимается ремонтом. Но, если поставят такую задачу, то и мы будем восстанавливать машины.
— А поступали ли заказы на производство танков для Нацгвардии?
— Конкретного контракта в настоящий момент я не вижу.
— Когда завод планирует возобновить производство танков «Оплот» для Минобороны по подписанному в 2009 году контракту?
— В настоящее время у нас есть 2 контракта на поставку 10 танков «Оплот» и на модернизацию танков Т-64 до вида «Булат». При этом контракт на «Оплот», до настоящего времени, был на втором плане. Сейчас нам, в первую очередь, ставят задачу выполнить контракт на поставку «Оплотов» для Таиланда. Соответственно, следующий год у нас будут производиться «Оплоты» для Таиланда. С Министерством обороны, в ближайшем будущем, обязательно восстановим взаимоотношения, и в 2015-16 годах обязательно передадим «Оплоты» Министерству обороны. Что касается контракта по «Булатам», в марте 2014 года были отгружены последние 9 машин, хотя готовы они были еще в конце 2012 года. Основанием для такого переноса сроков было то, что предыдущее руководство завода никак не могло договориться с Министерством обороны по поводу отгрузки или неотгрузки запчастей и инструментов, которые идут в составе группового ЗиПа (набора запасных частей, необходимых для долгосрочной эксплуатации — прим. ред.). И соответствующее дополнительное соглашение с Министерством обороны со стороны завода никто не собирался подписывать. 29 августа мы этот вопрос уже закрыли, допсоглашение подписано.
— Есть ли у завода контракты на БТР-4? Если будут такие заказы, может ли предприятие взять на себя их серийное производство?
— БТР-4 серийно освоен, но не на заводе имени Малышева, а на ГП ХКБМ имени Морозова. Их основная функция — это сборка. Они собирают БТР-4 у себя в опытном производстве, но, естественно, места у них не хватает. Поэтому мы им помогаем. Сейчас думаем, как расширить производство. Основная проблема изготовления БТР-4 — изготовление комплектующих. Некоторые позиции выполняем мы, но есть еще ряд комплектаторов, которые участвуют в изготовлении этого изделия. Еще одна важная проблема — финансирование. Чтобы запустить какую-то партию изделий, необходимы средства в размере, минимум, 50% стоимости производственного цикла. В наших условиях, в 2012 году, мы могли выйти на 15 БТР в месяц. Для этого необходима ритмичность финансирования, что, в свою очередь, обеспечит ритмичность производства.
— Как вы планируете решать проблемы финансирования? Есть ли возможности привлечь инвестиции?
— Инвестиционные деньги на государственное предприятие не пойдут. Нужно либо разрабатывать серьезную программу по частно-государственному сотрудничеству, формировать какие-то гарантии возврата инвестиций под ответственность определенной команды менеджеров. По-хорошему, для массового привлечения инвестиций нужно проводить реструктуризацию оборонной отрасли. Что касается реальных механизмов обеспечения финансами, то они следующие: в ближайшее время мы сформируем пакет финансирования для выполнения предыдущих контрактов. Основным источником будут средства государственных предприятий-спецэкспортеров, реализующих нашу военную технику за рубеж. Также рассматривается возможность привлечения банковского кредита. Думаю, до конца сентября завод сможет войти в нормальное, стабильное производственное русло. Я себе такой план поставил. У завода есть шанс решить основные вопросы и получить новый толчок к развитию с новым руководством ГК «Укроборонпром».
— Раз уж речь зашла о предыдущих договоренностях, «иракский контракт» на производство БТР-4 потерян безвозвратно?
— Нет, ни в коем случае. В связи со сменой руководства в «Укроборонпроме» задачи стоят восстановить нормальные отношения с бывшим заказчиком. БТР-4 — это очень перспективная модель. Так получилось, что она уже поучаствовала в боевых действиях. Есть уже несколько конструкторских изменений, мы уже внедряем их в производство. Я думаю, что в недалеком будущем отношения наладятся и иракская делегация приедет в Киев. А разрабатываются ли какие-то новые перспективные модели техники? Как таковых разработок не ведется. Наша задача — переводить разработки из опытного производства в серийное. Сейчас главный пункт работы — наладить серийное производства танка «Оплот», потому что на следующий год нам нужно выпускать как минимум по 4 танка в месяц и это — только по тайскому контракту. В БТР-4 — широчайшая гамма изделий, и, в связи с этим, нам нужно наладить массовое производство двигателей 3ТД. Вообще, направлений работы у нас много. В первую очередь, это сотрудничество с нашим стратегическим партнером Пакистаном, с Китаем, с которым мы наладили прекрасные кооперационные связи. Также в перспективе и ряд других стран. Все заинтересованы в том, чтобы у нас было стабильное производство. В последние время на Украине все чаще звучат призывы к западным партнерам предоставить техническую помощь для ведения АТО.
— Какой техники нам не хватает? Способен ли завод, в случае необходимости, ремонтировать технику, которая может прийти?
— Вместе с техникой должны прийти солдаты. Можно взять бронеавтомобили, но танки чужие взять невозможно, так как для их использования нужно полностью переобучать персонал, импортировать запчасти. Например, в экипаже немецкого танка «Леопард» — четыре человека, один из них — заряжающий, так как нет автомата заряжания. А у нас танковый экипаж — три человека. Польша уже на этом обожглась. Они приобрели «Леопарды», и очень этим гордились. Но регламентное обслуживание, масла, качественное топливо, запчасти — все привело к большим затратам. И реально эти «Леопарды» у них не используются. В результате, все учения, все свои боевые задачи они выполняют на своих Т-72, которые у них называются РТ-91 «Тварды».
— А может ли техника завода имени Малышева конкурировать с российской, с той, против которой приходится воевать украинским силовикам в АТО?
— Я не большой специалист в оценке боевых характеристик машин, используемых в АТО на данный момент, но, по информации, которая есть, украинская армия, в основном, укомплектована танками Т-64 и танками Т-64БМ «Булат». Российские, скажем так, террористы изначально использовали российские танки Т-64, которые либо были более-менее на ходу, либо вывезены из Крыма. В последние дни появилась информация, что заходят танки Т-72. Если мы говорим о старом танке Т-72, то это упрощенная версия танка Т-64. Потому что танк Т-72 создавался как более простой в эксплуатации и предназначался на экспорт, в то время как танк Т-64 никогда не экспортировался. В целом, участвуют ли в АТО последние образцы танка Т-72, модернизация которых проведена в российской армии, пока неизвестно. К тому же, модернизация эта проводилась по комплексу управления огнем, по двигателю, но особых преимуществ, по крайней мере, по вооружению, у них нет. Т-64 и Т-72 — у обоих калибр орудия 125 мм, у обоих на вооружении — ракета… С точки зрения современности техники, могу сказать, что танк «Булат» — это, по техническим характеристикам, аналог танка Т-80. А танк Т-80 — это аналог (по техническим характеристикам) российского танка Т-90. Поэтому, если заходит танк Т-90, то ему нужно противопоставлять, по крайней мере, танк «Булат». Минус для нас в том, что у нашей армии на вооружении нет тепловизоров. Я знаю, что последние модернизации танков Т-72, и танк Т-90, оснащены тепловизором. А его наличие — очень важно в современном ночном бою.
Но возникает вопрос: а было ли хоть одно танковое сражение? Нет. Основная война ведется пехотой против танков, артиллерией и реактивной артиллерией. Танки выполняют вспомогательные функции. Тем не менее, на новых «Оплотах» стоят два независимых тепловизора: один у командира, один у наводчика. На танке Т-90 последних модификаций тепловизор стоит только у наводчика, а командир может пользоваться им только в режиме дубля. По огневой мощи [танков] Россия ничего нового за 20 лет не изобрела. А у нас все-таки ракета «Комбат» появилась производства киевского КБ «Луч». Дальность поражения — до 5 км. И сейчас КБ «Луч» загружено под наши танки «Булат», которые могут стрелять ракетой «Комбат».
— А были ли у завода поставщики или заказчики из стран Таможенного союза, в том числе, Россия? Оборвались ли контракты с началом российско-украинского конфликта?
— Мы работали и планируем работать с Белоруссией, с Казахстаном, по ним запрета нет. Работаем так же с Европой. А в России закупали сложную легированную сталь. Но мы ее закупали только потому, что она была на 30% дешевле, чем украинская. Сегодня «Днепроспецсталь» всю номенклатуру специальных сталей, которые нам нужны, закрывает. В целом, достаточно серьезные проблемы возникли не столько у нас, сколько у приборной отрасли. Все приборы были разработаны на элементной базе СССР. Основными поставщиками элементной базы были Россия и другие страны СНГ. Но ГК «Укроборонпром» давно запустил поэтапную программу импортозамещения. Поэтому, постепенно, такие вопросы решаются. Сейчас достаточно сложно провести полную замену, но сложных, нерешаемых вопросов от своих комплектаторов я не услышал.
— То есть, украинские предприятия в состоянии самостоятельно укомплектовать технику, которую производит завод Малышева?
— Все реализуемо. На данный момент ни по «Оплот», ни по модернизации Т-64 я проблем по комплектации не вижу. Вопросы могут быть по броне. Но и это решаем, ориентируемся на европейцев. Скорее всего, в ближайшее время у нас будет европейская броня.
— А каковы перспективы производства на заводе имени Малышева бронежилетов, о чем говорил предыдущий директор?
— Бронежилеты — это был не заказ, а частная инициатива, фоновое производство, наша совместная с «Заводом Фрунзе» работа. Мы собираем у себя по всем цехам обрезки брони — 5, 6, 8 мм, разной толщины, а на «Заводе Фрунзе» есть хорошая лазерная резка. Там раскраивают, соответствующим образом делают выкладку и пошив бронежилета. Все наши бригады, которые едут в зону АТО на восстановление машин, все специалисты, которые уходят в АТО по повестке, получают такой бронежилет. К сожалению, серийно его производить просто невозможно, потому что это экономически нецелесообразно. Если это делать из обрезков — это выгодно, а если специально покупать листы брони, резать, то уже нет.
В целом, у нас есть направления для работы по гражданской тематике. <… > Пока все заказы завода 4,3 миллиарда гривен — составляют заказы на спецтехнику. Но наша цель — обеспечить в будущем загрузку производства завода гражданской продукцией минимум на 50%. Тогда завод будет стабилен. То есть, перспектива есть, есть понимание, что с заводом делать. А реализация будет зависеть от того, насколько нам навстречу будет идти правительство и все органы власти.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Возникает вопрос: было ли хоть одно танковое сражение? Нет. Основная война ведется пехотой против танков, артиллерией и реактивной артиллерией. Танки выполняют вспомогательные функции. Тем не менее, на украинских «Оплотах» стоят два независимых тепловизора. На российском Т-90 тепловизор стоит у наводчика, а командир может пользоваться им только в режиме дубля. По огневой мощи танков Россия ничего нового не изобрела.
