Поведение НАТО в условиях российского экспансионизма на Украине (а также в других ситуациях) свидетельствует об изменчивом отношении Североатлантического альянса к Москве. В зависимости от географической зоны все может колебаться от потенциального вооруженного вмешательства до полного безразличия.

Atlantico: Ныне вошедшие в НАТО бывшие члены советского блока, в первую очередь Прибалтика, неизменно выражают на международной арене обеспокоенность по поводу поведения соседней России. Защищены ли они на самом деле от российского экспансионизма?

Михаэль Ламбер: У Прибалтики сложились особые отношения с Россией в связи с периодом советской оккупации, географической близостью и проживающим в Эстонии и Латвии русскоязычным населением.

В настоящий момент Эстонии приходится иметь дело с российскими экономическими санкциями и в то же время продолжать процесс интеграции в общество русскоязычных граждан.

На русскоязычно население приходится 25% жителей страны, что может вызвать напряженность между сообществами, как мы это видели во время кризиса вокруг бронзового солдата в Таллине.

Латвия и Литва тоже не остаются в стороне. Им нужно провести интеграцию русскоязычного населения, как Эстонии, и приходится мириться с экономическими санкциями России. Все три республики опасаются военного вмешательства Москвы.

Все три прибалтийские республики входят в Европейский Союз, НАТО и еврозону (Литва перейдет на единую валюту с января 2015 года). Им не стоило бы опасаться Российской Федерации, потому что хотя Европейский Союз и не является военной державой, НАТО гарантирует им защиту в случае нападения. Однако в этих странах боятся, что другие члены НАТО, которые по договору обязаны вмешаться в случае нападения, могут решить этого не делать. Хотя статья 5 Североатлантического договора и звучит предельно категорично, нет никаких гарантий, что Германия, Польша, Франция, Великобритания и США на самом деле решат выступить против России, ядерной державы. Этот страх тем больше с учетом того, что Россия может воспользоваться проживающим в Прибалтике русскоязычным меньшинством, чтобы создать ситуацию, как на востоке Украины. В этом случае речь будет идти уже не о войне, а о гражданской войне, что делает статью 5 неприменимой, а вмешательство маловероятным.

Именно поэтому прибалтийские республики по-прежнему испытывают беспокойство, выступают за формирование единых вооруженных сил Европейского Союза (они были бы эффективнее НАТО) и стремятся стать частью других европейских структур вроде еврозоны. Они хотят укрепить свои связи с Европой и тем самым сделать невозможным вмешательство России. Эстония, например, специализируется на кибербезопасности и информатике и уже сейчас играет ключевую роль в подготовке натовских специалистов в таллиннском центре. Тем самым она оказывает надежную поддержку странам-членам альянса, которые нуждаются в ней. Таким образом, о полной безопасности трех этих республик говорить не приходится, но их связи с Европой настолько прочны, что Российской Федерации будет очень непросто стать частью их экономической и политической жизни.

— Чего стоит ждать от НАТО и Европы Кавказу, особенно в потенциальной зоне влияния России? Прецеденты вроде конфликта в Грузии в 2008 году и давления на Армению для отказа от сближения с ЕС оказались весьма показательными. Почему западное возмущение обошло стороной эти страны?

— Ситуация на Кавказе очень сложна из-за внутренних расколов. На одном только Южном Кавказе находятся целых три непризнанных государства: Абхазия, Южная Осетия и Нагорный Карабах. Три этих конфликтные зоны символизируют сложность отношений местных стран с Россией. В 2008 году из-за прямого конфликта с Россией Грузия фактически потеряла два региона (Абхазию и Южную Осетию) и была вынуждена заняться размещением лишившихся домов людей (или беженцев, если считать Абхазию и Южную Осетию независимыми государствами).

Оставленные войной раны кровоточат до сих пор, а обида на Россию сильна. К несчастью для Грузии, Европейский Союз все так же далеко, а одних лишь проевропейских настроений грузин недостаточно, чтобы ускорить вступление. Грузии необходимо выполнить множество критериев, и ее присоединение может состояться никак не раньше 2025 года. Это не считая необходимости уже в ближайшие годы решить вопрос непризнанных государств: грузинская дипломатия отталкивается от утверждения о том, что они находятся под контролем Тбилиси, но это явно не соответствует действительности. Сблизиться с Европейским Союзом и НАТО будет непросто еще и потому, что Россия может оказать в таком случае существенное экономическое и военное давление. Грузии остается лишь ждать, потому что Евросоюз и Североатлантический альянс могут проявить к ней интерес только после разрешения ситуации с Молдавией и Украиной.

Что касается Армении, у которой сейчас складываются далеко не лучшие отношения с Азербайджаном и Турцией, тут тоже не просматривается никаких позитивных перспектив. Европейский Союз и НАТО, естественно, могут быть для нее вариантами, однако связи с Российской Федерацией необходимы для выживания ее экономики. Поэтому Армения все больше идет по пути сближения с проектом Евразийского союза президента Путина. В любом случае, это не отменяет факта, что страна стремится в первую очередь к улучшению положения в ее экономике, а принадлежность к ЕС, Евразийскому союзу и НАТО является для нее вторичным вопросом. Приоритетная проблема — это Нагорный Карабах.

Таким образом, Южный Кавказ оказался меж двух миров, Европой и Россией. Или даже меж трех миров, если принять во внимание растущее влияние Китая. Поэтому Грузия, Армения и Азербайджан вместе с непризнанными государствами внимательно следят за происходящим в Европе и России без возможности хоть как-то повлиять на будущее. Отсутствие единства среди кавказских республик ведет к тому, что изменить геополитику региона способно только внешнее воздействие, а Россия может оказывать прямое давление без возможности вмешательства со стороны Европейского Союза и НАТО. Как бы то ни было, в настоящий момент Кремль больше интересуют Украина и Молдавия, а не Кавказ, что позволяет не опасаться повторения конфликта 2008 года в ближайшем будущем.

Сложность обстановки на Кавказе зачастую ведет к потере интереса к региону со стороны американцев и европейцев. По крайней мере, так обстоят дела с людьми в Западной Европе.

— В то же время в кризисе на Украине мы увидели более неоднозначный ответ: жесткая критика и экономические санкции при отсутствии вооруженного вмешательства. С чем связано такое «промежуточное» поведение у европейских границ? Чего пытаются добиться НАТО и Европа этой умеренной, но обеспокоенной позицией?

— В ситуации на Украине действует сразу несколько факторов, и их все необходимо принять во внимание, если мы хотим понять существующие трудности с вмешательством. Европейский Союз считает Украину «европейским» государством, которое должно идти по пути сближения с Европой в экономическом, дипломатическом и культурном плане. Именно поэтому европейские государства вроде Германии и Польши так активно стремятся привлечь Украину в ЕС. Россияне же считают, что в силу своих славянских корней и общей истории украинцы должны отдалиться от Европы и сблизиться с Россией.

Две этих концепции, два восприятия Украины объясняют разгоревшийся между Европой и Россией конфликт на фоне безразличия по отношению к Кавказу.

Украинское общество тоже расколото на части. На востоке и юге страны действительно хватает людей, которые ощущают близость к России. Этим объясняется создание Новороссии. Она, кстати, вызывает на свой счет серьезные вопросы, потому что начинает больше походить на непризнанное государство, а не сепаратистский регион Украины. Такое восприятие позволило бы наилучшим образом скорректировать подход НАТО и Европейского Союза для обеспечения безопасности Украины и предотвращения сближения с Приднестровьем в ближайшие годы. В любом случае, на Украине нет единого мнения насчет принадлежности страны, что и привело к формированию текущей ситуации. Североатлантическому альянсу и Европейскому Союзу сложно вмешаться в нее напрямую, потому что Россия противопоставляет свое видение видению Запада. Если на Западе военное вмешательство НАТО было бы воспринято как помощь в борьбе с украинскими сепаратистами, в России его охарактеризовали бы как стремление не дать народу отстаивать собственную свободу.

По этим самым причинам Европейский Союз наращивает экономическое давление, но никак больше не вмешивается, а Россия проводит операции на территории страны, но не начинает крупномасштабного наступления, как в Грузии в 2008 году.

Европейский Союз, НАТО и Россия, словно в шахматной партии, дожидаются, пока противник не допустит ошибку, чтобы извлечь из нее преимущество. Сейчас обе стороны делают осторожные ходы, чтобы заставить противника совершить промах.

— Как путинская Россия воспринимает эту позицию НАТО? Для нее это непреодолимый дипломатический барьер? Или же она попытается обойти его?

— Для президента России НАТО является в первую очередь угрозой. Угрозой в том плане, что Кремлю свойственно рассматривать любую находящуюся поблизости экономическую и/или военную державу как опасность, а не возможность для укрепления безопасности всего региона. Поэтому ему сложно воспринимать Европейский Союз или некий военный альянс в дружеском свете: сложившиеся в России представления опираются на схему конфронтации, а не сотрудничества.

Из этого легко можно сделать вывод о том, что любое государство, которое идет по пути сближения с НАТО (пусть Североатлантический альянс и ведет активную борьбу с международным терроризмом), заносится Кремлем в список потенциальных врагов. Поэтому президент Путин оказывает давление на такие государства как Грузия и Украина, чтобы помешать им сблизиться с НАТО. Вступление Прибалтики в 2004 году стало для России настоящим дипломатическим шоком, чтобы не сказать провокацией: она считает, что многие страны Восточной Европы должны зависеть от нее. Речь идет о часто возникающей проблеме, потому что Россия мнит себя великой державой, но если абстрагироваться от ее военных возможностей, она не может быть конкурентом Европейскому Союзу в экономическом, дипломатическом и культурном плане. Поэтому ее агрессивное поведение следует воспринимать как единственное средство защиты от Европейского Союза с его более эффективной политикой влияния.

Из утвердившегося в России представления следует, что единственным выходом из ситуации может быть лишь поражение одного из лагерей: сотрудничество не рассматривается как вариант при президенте Путине. Поэтому рассчитывать на улучшение ситуации на Украине и на Кавказе не приходится. Россия дожидается проявления слабости Европейского Союза (для этого она стремится разделить европейские государства) и сбоев в НАТО, чтобы очертить границы, понять, как далеко можно зайти. Ситуация с Крымом стала наглядным тому подтверждением. Россия знала, что НАТО, Европейский Союз и США не будут предпринимать активных действий, и что она сможет присоединить/аннексировать регион. Сейчас Кремль точно так же пытается понять позицию Запада, чтобы решить, может ли он позволить себе то же самое на Украине и в Молдавии и как активно он может поддерживать Новороссию в ее планах по присоединению черноморских регионов. Это особенно важно для России на фоне ослабления позиций в Балтийском море после вступления Эстонии, Латвии, Литвы и Польши в Европейский Союз и НАТО.

Михаэль Ламбер, специалист по международным отношениям, научный сотрудник Сорбонны и Университета Тампере.