Что с нами сделал Путин?

Российско-украинский конфликт привел к тому, что наш мир вновь стал простым и понятным, хотя не в том смысле, как нам бы хотелось. Даже прирожденный дипломат экс-посол Ежи Бар (Jerzy Bahr) без обиняков говорит, что у Путина — «лицо бандита», а советник президента Роман Кузьняр (Roman Kuźniar) предостерегает Запад от стратегической слепоты и политической трусости, заключающихся в недооценке российской проблемы. Истрия назначила Польшу на известную нам роль Винкельрида народов, который в очередной раз должен открыть Западу глаза.

Российская тактика «мягкой дестабилизации»

Ситуация требует этого из-за тактики «мягкой дестабилизации», психологической войны и пропагандистских акций, которые использует Россия. Она совмещает опыт мастеров лжи XX века с постсовременными методами коммуникации. Мы невосприимчивы к этому, однако Москва эффективно выстраивает плацдармы для своей стратегии от Латвии и Венгрии до Балканских стран и далее на Запад. Некоторым она угрожает, с другими кокетничает, манит выгодными контрактами. Волей-неволей мы вновь оказываемся на переднем фронте. После нескольких лет движения к европейскому центру в сфере связанной с Россией политики мы возвращаемся в исходную точку. Придет еще время оценить, правильно ли было так долго закрывать глаза на направление, в котором движется Москва, и обольщать друг друга перспективами ее демократизации, модернизации, очередных партнерств и евролэнда от Лиссабона до Владивостока. Клуб американо-европейских ястребов полагает, что это было неправильно. С другой стороны, мы получили время, которым смогли хорошо воспользоваться. Мы уже не в той лиге, что были 10, а тем более 20 лет назад. И это придает нам сегодня сил.

Поэтому польская повестка в Европейском Союзе не может строиться исходя из потребностей исключительно оборонительной стратегии. Тем более сейчас, когда Дональд Туск (Donald Tusk) получил ключевую должность в Брюсселе. Мы не можем позволить также, чтобы в наших внутренних дискуссиях Россия заняла то пространство, которое необходимо нам для перезапуска затормозившей модернизации. Путин — это самое простое алиби, чтобы не заниматься школами, больницами, облегчением работы бизнеса, государством и его инфраструктурой.

Превосходство Путина

Задача номер один для Запада — это внутренняя консолидация. Везде — начиная с Обамы и его реформ медицинского страхования или действий, направленных на стимулирование экономики, до реконструкции еврозоны — доминирует подход, что самое важное — позаботиться о себе. Сформировалась «доктрина параллельных миров» — постсовременного мира Запада и досовременного мира, который воспроизводит у себя Россия.

После того периода, когда Европа хотела менять мир по своему подобию, а Соединенные Штаты отправляли тысячи солдат воевать с диктаторами, и те, и другие ограничили свою активность до необходимого минимума. Интервенционизм — это не лучшая тактика, так как последние попытки прибегнуть к ней, привели к плачевным результатам. Пока хаос, царящий в ближайшем соседстве, не несет прямой угрозы, его терпят, как меньшее зло: как будто Запад защищен от зла и распада, царящих в ином — не западном мире.

Поэтому ответ на вопрос о сути угрозы, которую представляет собой путинская Россия, в Европе и Америке однозначен не для всех. Понятно, что президент Путин нарушил правила игры, введенные после окончания холодной войны, и даже многие из тех, которые работали в ее ходе, в том числе с трудом выработанные соглашения об ограничении вооружений.

Значит ли это, что глобальный конфликт неизбежен? Збигнев Бжезинский (Zbigniew Brzeziński) успокаивает: современные великие державы уже не хотят, как сто лет назад, добиваться своих целей при помощи войны. Путин становится все более агрессивным, но неизвестно, следует ли он в своих действиях четкому плану. Он обладает тактическим преимуществом, поскольку он диктатор и способен на все, но даже ему приходится реагировать на события.

Реальность такова, что несмотря на введение новых этапов санкций, Запад все еще недооценивает происходящее в России. Он считает события в Восточной Европе последствием распада СССР, и успокаивает себя тем, что для краха империи все развивается не столь бурно, как можно было опасаться.

Геополитическое внимание Запада сейчас гораздо сильнее рассеяно, поскольку в мире накопилось исключительно много конфликтов. Ближний Восток вновь превращается в пороховую бочку, взрыв которой неизбежно затронет Европу. Этот регион проходит сейчас период турбулентности, который профессор Джозеф Най (Joseph Nye) сравнивает с европейской Реформацией. Налаживание отношений между воюющими религиозными группами займет долгие годы, а целью стратегии Запада будет предотвращение распространения инфекции, в том числе на остальные государства региона, на Африку и в первую очередь сами западные страны.

Создание исламского халифата особенно сильно воздействует на воображение политиков в Берлине, Лондоне и Париже, поскольку оно имеет идеологическую основу: это политический эквивалент вируса Эбола, который может перекинуться на открытые и многонациональные общества Запада. В свою очередь, вирус путинологии может вдохновить максимум крайне правые группировки, от которых и так нельзя было ожидать ничего хорошего.

В Германии что-то сдвинулось

С самого начала российско-украинского конфликта было понятно, что наибольший риск исходит от российско-немецких отношений. Действия Берлина неоднократно трактовались в Польше как слишком медленные, мягкие и недостаточно европейские. Особенно много критики встретил переход в переговорах с Россией от женевской формулы, учитывающей ЕС, к берлинской, в которой первую скрипку играла немецкая дипломатия. Однако многое указывает на то, что худшее уже позади.

Хотя немецкая общественность продолжает испытывать к Москве слабость, она начинает принимать шаги Ангелы Меркель — основного европейского собеседника Путина. Кроме того в немецкой внешней политике происходит переоценка ценностей. Принятое в августе решение об отправке оружия в Ирак носило переломный характер. Ситуация вынудила страну, построившую свою дипломатическую доктрину на том, чтобы отсиживаться за чужими спинами, к активным действиям. Польша крайне заинтересована в поддержке такого рода корректировки немецкой политики. В отличный момент и крайне убедительным образом сказал об этом президент Коморовский (Bronisław Komorowski) неделю назад в своей речи в Бундестаге.

Вызовы Запада

Запад стоит сейчас перед тремя основными вызовами. Один из них — это создание исламского халифата. Однако с точки зрения масштаба явления в восприятии западных столиц ничто не может конкурировать с ростом значения Китая и способом, каким прежний гегемон, США, будет строить свои отношения с этой страной. Хотя китайское руководство не проявляет пока интереса к тому, чтобы занять позицию нового гегемона, и никто не стремится его к этому подталкивать, оно, несомненно, хочет доминировать в Азии — регионе, который в ближайшие десятилетия останется центром мирового роста.

В отличие от России Китай преимущественно играет по правилам, установленным западным миром, хотя часто пользуется короткими путями. Там, где Пекин нарушает правила, он делает это менее конфронтационно, чем Москва, и пользуется аргументом, что США сделали бы так же. Это отчетливо видно на примере территориальных споров в Южно-Китайском море. Однако Китай уже давно решил максимально использовать атрибуты глобализации. Легитимизация китайских властей зависит от экономического роста, хотя свое значение имеет и растущий национализм. Самый лучший рецепт удержания роста — это пребывание в сердце мировой экономики. Как долго это продлится, и не решит ли Пекин в какой-то момент начать продвигать свое видение международного порядка, мы пока не знаем, но пока этого не происходит.

В свою очередь, Россия беспардонно нарушает правила игры и одновременно пытается с ними бороться. Все, что делает президент Путин, — это крестовый поход против Запада. И если Запад ограничивает вооружения, то Россия станет их наращивать, а если на Западе растет значение крайне правых и популистских сил, то Путин станет привлекать их к себе. Во многих точках мира антизападный фермент может вызывать симпатию. Действия Путина на Украине не мешают новому премьеру Индии Моди называть Россию лучшим другом.

Тема, которую должна в ближайшие месяцы отстоять Польша, касается того, чтобы Запад признал российскую проблему чем-то большим, чем просто беспечностью утрачивающего значение и все более эксцентричного кремлевского лидера. Ценности, принципы, правила игры имеют силу лишь тогда, когда кто-то хочет их защищать. Вполне возможно, что архитектуру мирового порядка в значительной степени будут определять две крупнейшие экономики XX века: США и Китай. Но возможно также, что на ее форму повлияет и расшатывание старых порядков на первый взгляд вчерашними актерами, такими, как Путин.

Павел Свебода — руководитель Фонда Demos EUROPA — Центр европейских стратегий. В 2001-2006 годах — директор департамента по делам Европейского Союза в МИД, занимавшийся переговорами по вступлению Польши в ЕС.