Частичные санкции не остановят Россию

Порой Россия напоминает мне о моем любимом мультсериале под названием «Пинки и Брейн» (Pinky and the Brain). В начале каждого эпизода Пинки спрашивает своего напарника Брейна, сверхгениальную мышь, выведенную в ходе генетических экспериментов, чем они будут заниматься сегодня вечером, и Брейн неизменно ему отвечает: «Тем же, чем мы занимаемся каждый вечер, Пинки: мы попробуем завоевать мир!» Порой мне кажется, что Совет Безопасности Владимира Путина регулярно задает президенту тот же вопрос. А Путин неизменно ему отвечает: «Тем же, чем мы занимаемся каждый вечер: мы попытаемся вызвать напряженность в маленьком соседнем государстве, заявим, что мы защищаем этнических русских, а потом тайно совершим захват территорий!» После чего звучит всем знакомая мелодия из мультфильма.

Но шутки - в сторону. Нельзя отрицать, что в отношениях России с ее соседями существуют определенные шаблоны. Торговые барьеры, «паспортизация» членов русской диаспоры и поддержка сепаратистов во многих государствах – от Грузии до Украины – привели к повторному возгоранию «замороженных» конфликтов постсоветской эпохи. И эта схема зачастую заслоняет собой тот факт, что все эти конфликты нерациональны: России редко удается изменить статус кво - в то время, как санкции подрывают ее экономику. Порой кажется, что Кремль утратил всякую связь с реальностью, обвиняя Запад в провокациях, а шпионов ЦРУ – во всех остальных грехах. Но почему внешняя политика России настолько непоследовательна и воинственна? Можно ли как-то это изменить?

Внимание Запада сосредоточено почти исключительно на Владимире Путине, лидере и бывшем шпионе, который полностью завладел нашим воображением. Однако такая сосредоточенность на личности Путина мешает нам разглядеть представителей его близкого окружения, его советников, которые играют значительную роль в процессе принятия решений, несмотря на отсутствие формальных министерских должностей. Внимание СМИ к личностям весьма оправдано, потому что институты, как правило, не фигурируют в процессе принятия решений, в котором ведущая роль отводится конкретным людям, и который очень сильно отличается от процесса принятия решений в рамках западных демократий. На Западе деятельность мощных внешнеполитических институтов предусматривает аргументированные дискуссии и консультации с представителями бюрократических структур, в то время как в России главная роль в процессе принятия решений отводится конкретным людям.

Большинство из тех, кто принимал решения в вопросах, касающихся украинского кризиса, принадлежит группе, получившей название «силовики»: это бывшие сотрудники служб безопасности, которые разделяют точку зрения Путина. Они оказывают огромное влияние на внешнюю политику России. Хотя мировоззрение силовиков может отличаться, их объединяет то, что они придерживаются националистических взглядов и поддерживают идею возвращения России к прежнему «величию». Шаги, подобные расширению НАТО, они считают угрозой интересам России, и эта угроза кажется им настолько серьезной, что они готовы всячески поддерживать ополченцев и даже отправить на Украину своих военнослужащих.

В России личные взгляды отдельных людей могут оказаться решающим фактором в процессе принятия решений, и зачастую эти люди относятся к Западу с подозрением и враждебностью. К примеру, Путин, очевидно, искренне верит в то, что США пытались свергнуть его режим. Бывший посол США в России Майкл Макфол (Michael McFaul) объясняет это тем, что в молодости Путин служил в КГБ, а также полнейшим непониманием американской политической системы. По мнению Макфола, это заставляет его «чрезвычайно сильно преувеличивать ту роль, которую ЦРУ играет в принятии  решений, касающихся нашей внешней политики». Эта паранойя должна очень беспокоить американских политиков, потому что именно силовики и их искаженные представления диктуют внешнюю политику России.

Ответ Запада на украинский кризис уже в некотором роде был обусловлен этой реальностью. Западные политики хвалят себя за введение «умных санкций», направленных против отдельных представителей близкого окружения Путина. Эти санкции на самом деле направлены против отдельных политиков, ответственных за принятие решений, хотя большая часть санкционного списка, куда вошли более 150 человек, это либо украинцы, либо военные командиры, которые не оказывают никакого влияния на решения Кремля. В санкционный список попали семь ключевых фигур, несущих ответственность за принятие решений (шестеро из них  - силовики), в том числе глава администрации Путина Сергей Иванов, а также восемь членов близкого окружения Путина, в том числе Юрий Ковальчук, которого часто называют «банкиром Путина». Насколько эти меры эффективны, пока неясно, хотя более масштабные экономические санкции, очевидно, оказывают некоторое влияние на экономику страны: рубль падает, а российским компаниям стало гораздо труднее привлекать иностранный капитал и вести дела с западными фирмами. Между тем, Кремль не изменил своей политики в отношении Украины.

Потеря недвижимости в Лондоне и Париже стала неприятной новостью для силовиков. Однако это не угрожает их власти. И даже экономическое влияние санкций на российские компании, вероятнее всего, не приведет к желаемому результату. Этого можно добиться только одним способом – лишив Россию прибыли от продажи нефти и газа на длительный срок. Режим Путина во многом опирается на доходы от продаж энергоресурсов, что позволяет ему пользоваться поддержкой элиты и сохранять контроль над СМИ. Если мы лишим Кремль прибыли от продаж энергоресурсов – в настоящий момент она составляет 50% доходов государства – это заставит силовиков дважды подумать, прежде чем принимать то или иное внешнеполитическое решение.

Нынешние санкции действительно затрудняют работу российских энергетических компаний.  Между тем, США не импортируют российские энергоресурсы, а Евросоюз не торопится начать обсуждение возможного введения запрета на импорт российских нефти и газа. Многие европейские страны, такие, как Эстония, полностью зависят от поставок российского газа. И если Россия прекратит эти поставки, это станет для них крайне болезненным ударом, особенно в преддверии зимы. Сейчас Европа не может позволить себе отказаться от импорта российских энергоресурсов. Однако пришло время начать поиски альтернативных источников поставок. Если Европа сменит поставщика энергоресурсов, это существенно сократит доходы Кремля, тем самым ослабив власть силовиков.

У европейских стран есть возможность отказаться от импорта российского газа и нефти. Энергетические потребности многих европейских стран вполне можно удовлетворить при помощи сжиженного природного газа, если начать его поставки из США и Канады. Российскую нефть – на долю которой приходится примерно половина доходов России от продаж энергоресурсов – заменить еще легче: сейчас в мире есть огромное множество поставщиков нефти, поэтому цены на нее снижаются. И основные препятствия на этом пути носят не технический, а скорее политический характер. Во-первых, усилия европейских стран сейчас сконцентрированы вокруг диалога, который считается главным инструментом сокращения спроса на российский газ. Однако, скорее всего, это поможет сократить спрос всего на одну четверть, чего будет недостаточно. Во-вторых, в ходе дебатов на первый план зачастую выходят проблемы безопасности. Различные предложения о строительстве терминалов для транспортировки сжиженного природного газа в Прибалтике, к примеру, были отклонены Европейской комиссией по техническим причинам, тогда как европейские государства начинают спорить между собой о том, на чьей территории необходимо строить новые установки.

Украинский кризис предоставляет европейским странам возможность отвлечься от этих политических вопросов и сконцентрироваться на теме снижения зависимости от поставок российских энергоресурсов в долгосрочной перспективе. Мировоззрение Путина и силовиков будет диктовать внешнюю политику России до тех пор, пока они будут чувствовать себя в безопасности. Если Запад перекроет ключевой источник доходов Кремля, отказавшись от российских нефти и газа, это может стать для силовиков достаточно болезненным ударом, заставив их пересмотреть свою агрессивную политику в будущем. Мы не в силах снизить степень пагубного влияния личности на внешнюю политику России, однако, возможно, со временем мы сможем изменить стимулы Путина и его ближайшего окружения.