Почему мы платим агрессору

На прошлой неделе на берлинских переговорах о газе «Нафтогаз», «Газпром» и Еврокомиссия договорились о подписании дополнительного договора на поставку 5 млрд куб м российского газа по временной цене $385 за тыс куб м. Логика win-win — отсутствие проигравших, которой могли руководствоваться стороны, выглядит так.

Евросоюзу удалось избежать проблем с поставками газа благодаря предотвращению перекрытия транзита российского топлива через Украину. Это непременно случилось бы в ответ на изъятие Украиной части проходящего газа в случае наступления суровой и затяжной зимы. «Газпром» договорился о цене, озвученной российскими властями, избежал приостановки работы скважин на своих месторождениях, а также очередного падения своих акций с серьезными последствиями для корпоративного имиджа.

В свою очередь, украинское правительство постаралось перестраховаться и минимизировать риск срыва отопительного сезона, получив недостающие объемы топлива по относительно приемлемой цене на фоне прежних $485. Что же могло привести украинскую сторону к такому резкому решению, идущему в разрез со всем сказанным за последние полгода? Почему, несмотря на призыв к жестким санкциям, кабмин решил выплатить «Газпрому» $3,1 млрд оспариваемой в международном арбитраже «задолженности» взамен на право приобрести 5 млрд куб м газа за $1,9 млрд?

Итого — $5 млрд в копилку компании страны-агрессора, войска которой продолжают накапливаться на украинских границах. WTF? Для начала напомню, что Украина перестала получать российский газ в середине июня. На протяжении трехмесячной «диеты» — минус 50% привычных нужд — был принят ряд превентивных мер для предотвращения кризиса зимой. Проще говоря, на центральном уровне усилия были сконцентрированы на трех очевидных мерах, проверенных во времена газового кризиса 2009 года.

1. Сокращение объемов потребления газа крупными потребителями.

2. Накопление резервов газа в подземных хранилищах, в том числе за счет увеличения закупок европейского газа посредствам реверса.

3. Подготовка к переходу на резервные мазутные тепловые котлы, использование угля, в том числе через замену газового оборудования на электроприборы.

Однако, как оказалось, совокупно достижимый эффект от действия этих мер не позволит избежать возможного дефицита топлива, который оценивается упомянутыми 5 млрд куб м. Во многом такой просчет связан с тремя вещами.

Во-первых, замещение газа не нашло своего воплощения в жизни из-за неудавшейся военной операции по освобождению Донбасса. Успех кампании позволил бы возобновить доступ к шахтам на востоке страны. Сейчас же отечественного угля недостаточно даже для электриков. Тепловая электрогенерация оказалась с полупустыми складами, недополучая 1 млн тонн угля в месяц. Решение о закупках импортного угля оттягивалось до сентября, несмотря на проблемы, связанные с морской логистикой и невозможностью оперативного восстановления инфраструктуры Донбасса. В результате начавшиеся веерные отключения не прибавили желания согражданам переходить на электроприборы взамен на газовое оборудование. ланы по замене газа на тепловой генерации мазутом нереальны, поскольку из шести украинских заводов работает лишь один, да и то на минимальной загрузке нефтью. Покупка мазута на мировых рынках обойдется дороже, чем газ из РФ. Также сложно представить перевод газовых ТЭС на возобновляемые источники энергии в столь сжатые сроки в преддверии отопительного сезона. Стимулирующий механизм, приравнивающий тариф на произведенное из альтернативного топлива тепло к газовому, вступит в силу с октября, но может быть реализован лишь при условии гарантированных бюджетных субвенций.

Во-вторых, закачать необходимые объемы в газа в хранилища не удалось. Причиной стало упорное сопротивление со стороны Словакии в вопросе организации реверсных поставок и прессинг «Газпрома» на своих партнеров в странах Центральной Европы. В результате, первый коммерческий газ со стороны словаков пошел лишь в сентябре, да и то по недавно проложенной трубе. К тому же, «Нафтогазу» не удалось убедить частных добытчиков закачивать в хранилища половину продукции для создания газового резерва. Это связано с небеспочвенной опаской последних лишиться газа без оплаты. Взамен правительство вдвое подняло ставки ренты на добычу газа, вгоняющие в кабалу отечественную отрасль. Фактически дополнительно взысканные средства с внутреннего производителя пойдут на приобретение импортного газа.

В третьих, наиболее эффективным инструментом в борьбе за сокращение потребления газа могли выступить рыночные методы, направленные на мотивирование украинцев экономить на бытовом уровне. Однако из-за желания понравиться избирателям на предстоящих выборах дальнейшее поднятие цен на газ для населения и коммунальных тарифов в 2014 году не было поддержано. На Украине отсутствует основная составляющая для сокращения потребления газа — финансовая заинтересованность конечного потребителя в переходе от газа к другому энергоресурсу. Газ для населения является дотационным энергоресурсом, а цена на него очень низкая. Например, эквивалентное количество дров для замещения газа будет стоить больше, чем газ. При этом у хозяина возникают заботы с доставкой дров, их складированием, регулярной подачей в топку, чисткой котла.

Почему население должно платить? На самом деле, оно уже давно опосредованно платит через налоги, отчисляемые в бюджет, тем самым позволяя проводить махинации на разнице цен и обогащаться небольшой группе людей. Вместо развития внутренней добычи в условиях рыночной конкуренции власть кормила народ сказками, предпочитая перечислять миллиарды долларов за границу и ежегодно компенсировать убытки «Нафтогаза» из госбюджета.

В 2013 году «Нафтогаз» перевел «Газпрому» почти $10 млрд, закончив год с суммарным объемом финансовых обязательств на 60 млрд грн. Прямые субсидии на покрытие разницы в цене импортного газа и размере тарифов для ТКЭ превысили 34 млрд грн. Деньги в колоссальных масштабах уходят из страны, а ведь они могут идти на реализацию приоритетных социальных и экономических программ, поддержание нуждающихся слоев населения через механизм адресной помощи.

Очевидно, что простая семья не должна ощутить подорожание газа на своем бюджете, а платежеспособная категория населения не может претендовать на субсидии. То, что происходит сейчас, когда все платят поровну, это нонсенс. При этом повышение цен до уровня рыночных повлечет приток инвестиций в развитие своей добычи в традиционных регионах промысла, создавая при этом новые рабочие места и существенно расширяя базу налогообложения. Вместо того, чтобы учиться контролировать качество предоставляемых услуг, как в ЕС, люди стали заложниками популистских обещаний политиков и жертвой многолетней бездеятельности коррупционных чиновников, которые «не решились» взять на себя ответственность за диверсификацию поставщиков топлива.

Не пора ли принять смелые решения?