25 лет назад российский президент был офицером КГБ и работал в хаосе Дрездена. Этим и объясняется его сегодняшняя неуступчивость

25 лет назад на улицах восточногерманского города Дрездена происходили бурные события: на центральном вокзале десятки тысяч людей сражались с полицией, армией и силами «Штази». И вполне возможно, что 36-летний сотрудник КГБ по имени Владимир Владимирович Путин своими глазами наблюдал за этим хаосом.

Но случившееся 4 октября в Дрездене вскоре затмило другое событие, произошедшее месяцем позже — мирное падение Берлинской стены. Однако сцены, которые офицер КГБ Путин мог наблюдать в тот день, дают ключ к пониманию того, как российский президент рассматривает сегодняшний кризис в Восточной Европе. Для человека, твердо верившего в порядки холодной войны, это были мучительные ощущения. Понятно, что он вскоре вернулся домой с чувством отвращения и горечи, которое сохраняется по сей день, причем с драматическими последствиями. Благодаря сохранившимся документам полиции, «Штази» и партии, а также материалам интервью можно проследить за тем, как Дрезден в 1989 году сползал в хаос.

К концу лета 1989 года стало очевидно, что восточногерманский режим сторонников жесткой линии во главе с Эриком Хоннекером (Erich Honecker) не собирается следовать примеру советского лидера Михаила Горбачева и реформироваться. Как считал Хоннекер, железный занавес следовало держать закрытым. Однако летом того года венгры ослабили контроль на своих границах, и мощная волна восточных немцев хлынула в южном направлении, на границу между Венгрией и Австрией, в попытке вырваться на Запад. К середине августа того года более 200 000 жителей Восточной Германии уехали из своей страны через Венгрию.

Когда Хоннекер запретил своим гражданам поездки в Венгрию, возбужденные беженцы заполонили территорию посольств Западной Германии в Варшаве и Праге. Там скопилось около 5000 человек, живших в грязи и холоде в связи с наступлением дождливой осени.

Ситуация стала отчаянной настолько быстро, что Восточная и Западная Германия заключили сделку: беженцам разрешалось уехать на Запад, однако по настоянию Хоннекера, сделать это они могли только в опломбированных поездах (средство транспорта, имевшее в Германии трагические исторические последствия), которые сначала должны были пройти через ГДР. Зарегистрировав их имена, Хоннекер затем показал, кто в доме хозяин: он «выдворил» этих людей в Западную Германию, не выпуская из вагонов. Ночью 30 сентября около 5500 восточных немцев добрались до Западной Германии по этому необычному маршруту. Затем Хоннекер полностью закрыл границы Восточной Германии, раз и навсегда положив конец проблеме беженцев. По крайней мере, так ему казалось.

Внутри Восточной Германии к югу от Дрездена, на границе своего нелюбимого государства, скопились новые потенциальные беженцы. Вместо того, чтобы разъехаться по домам, они начали массовые протесты. Некоторым восточным немцам удалось добраться до Праги, прежде чем границы полностью закрылись. В результате Хоннекер был вынужден пропустить новые поезда из тогдашней Чехословакии в Западную Германию. По расписанию они должны были проехать центр Дрездена 4 октября.

Теперь границы были перекрыты, и вторая серия переполненных составов получила название «последних поездов на свободу». Приобрести билет хотелось каждому. На главном железнодорожном вокзале в Дрездене скопилось 2500 человек. Они заблокировали пути в надежде сесть на поезд. Еще 20 000 человек заполнили прилегающие улицы и площади. Из-за блокады поезда были вынуждены несколько часов ждать к югу от городского центра. Запаниковавшие восточногерманские руководители обратились к своим чешским товарищам с просьбой повернуть поезда обратно, однако Прага ответила отказом.

Поэтому дрезденская полиция и «Штази» решили ночью очистить вокзал. В город также направили 400 солдат с пулеметами. В документах «Штази» сообщается о том, что 45 сотрудников восточногерманских сил безопасности получили ранения, и как минимум один полицейский автомобиль был перевернут и сожжен. Позднее протестующие вспоминали многочисленные случаи жестокости со стороны полиции как на улицах, так и в спешно организованных центрах содержания под стражей. Лишь рано утром 5 октября удалось пропустить три поезда. Остальные пришлось направить в объезд через другие города.

Дрезден запустил цепь событий, которые привели к падению Берлинской стены. Один из высокопоставленных помощников Горбачева Анатолий Черняев жаловался на «ужасные сцены» насилия, которые стали губительными как для восточногерманского, так и для советского режимов. Они усилили раскол между Горбачевым и Восточным Берлином, и те утратили способность осуществлять скоординированные действия в условиях уличных протестов.

Лидеры оппозиции, со своей стороны, предприняли героические усилия для того, чтобы протесты были ненасильственными. Им это удалось. 9 октября протестующие выступили против сил государственной безопасности в Лейпциге. Людей было так много, что им удалось запугать государственный аппарат безо всякого насилия. Затем движение сопротивления распространилось на север и охватило всю страну, свергнув со временем правящий режим Восточной Германии и сокрушив Берлинскую стену.

Невозможно точно сказать, где был Путин во время этих событий. Он постарался скрыть следы своей работы в Германии, уничтожив документы, чтобы они не попали в руки к протестующим.

Но совершенно ясно, что большую часть времени в конце 1980-х он провел в ГДР как сотрудник советской тайной полиции. И нет оснований думать, что в том октябре он отсутствовал. Путин сам туманно делился с бравшими у него интервью людьми воспоминаниями о тех событиях, и было бы разумно предположить, что он лично видел, как толпы людей берут под свой контроль Дрезден.

С точки зрения приверженцев Советов, это событие было катастрофой. А Путин был одним из самых преданных советской власти людей. Позднее он назвал распад Советского Союза и снижение его авторитета в Восточной Европе величайшей трагедией 20-го века. А поскольку Путин видел все собственными глазами, он вряд ли забыл пережитое.

Дрезденское бедствие должно было оказать на него колоссальное воздействие, и это помогает нам понять мотивы его сегодняшних поступков. Такие политологи, как Александр Джордж (Alexander George), давно уже выстраивают теорию о том, что мировые лидеры действуют в соответствии со своим внутренним «операционным кодом», обретенным в молодости, в годы становления. Впоследствии они руководствуются этим кодом в своих действиях, когда приходят к власти.

События 4-5 октября 1989 года вполне могли помочь в формировании операционного кода Путина. Его молниеносная и агрессивная реакция на народное восстание в Киеве в этом году и на более ранние демонстрации в Москве показывают, что так оно и есть. Он видел, как толпы берут ситуацию под свой контроль, и такой прецедент ему, мягко говоря, не понравился.

Такой анализ не сулит ничего хорошего перспективам кризиса на Украине. Конфликт в этой стране и тот ущерб, который был нанесен в итоге отношениям между Москвой и Западом, будет сохраняться до тех пор, пока Путин находится у власти, ибо операционные коды очень редко меняются после их установки. Став свидетелем того, как протестующие одерживают верх сначала над местными властями, а затем и над далекими правителями, он будет делать все, что считает необходимым для недопущения повтора такого сценария.