Еще весной их было много, однако летом силы путинских поклонников в Германии заметно ослабли. Но означает ли это конец, как говорят в Германии, группы Putin Versteher («Понимающие Путина»)? Почему и кто имеет в стране, соседствующей с Чехией, тенденцию понимать нынешний российский режим?
Историческая победа, поворот, политический перелом — Александр Гауланд не скупится на сильные слова. Середина сентября, и возглавляемая Гауландом партия «Альтернатива для Германии» только что добилась в федеральной земле Бранденбург исторического успеха. В выборах она не победила, но, получив 12% голосов, выбралась на уровень наиболее важных сил в ландтаге. Вместе с партией на первый план вышли и ее устремления: преследование национальных интересов вопреки Европейскому Союзу, возобновление пограничного контроля, а также смена курса в направлении ключевого партнера за рубежом — России.
Александр Гауланд и его «Альтернатива» (сокр. AfD), которая добилась успеха и в других федеральных землях, относится к неоднородной группе, называемой немецкими журналистами Putin Versteher, то есть «Те, кто понимает Путина».
Гауланд — аккуратный 70-летний человек. В пиджаке и вязаном жилете он выходит к группе иностранных журналистов в хорошем настроении. Политический матадор, который более 40 лет работал в гессенском штабе правительственного Христианско-демократического союза (CDU), выступает по ряду тем, но разговор быстро переходит на Украину и Россию. Политик AfD не нуждается в долгих уговорах, чтобы представить свою точку зрения. «Кто имеет право? Какое право вы подразумеваете? Это просто понятные российские интересы», — говорит Гауланд и начинает рассуждать о царской традиции сильной России, которая сегодня, как он считает, по совершенно понятным причинам проявляется в международной политике. Украина, а вместе с ней и другие постсоветские страны попросту входят в сферу российского влияния. Такие государства, как Германия, не должны вмешиваться в российские интересы. «Куда больше: уже сегодня Европа вмешалась в дела на Востоке больше, чем следует. Если бы это зависело от меня, то я сказал бы “нет” и вашей стране», — отвечает Гауланд удивленному хорватскому журналисту на вопрос, что он думает о дальнейшем расширении Евросоюза.
В ближайшие годы Александр Гауланд, со всеми своими взглядами, будет работать лишь в региональном бранденбургском парламенте. Если бы он захотел найти поддержку в берлинском Бундестаге и у депутатов правительственной коалиции, то, разумеется, ее бы он не снискал. В последний раз подобным образом высказывался влиятельный христианский демократ Петер Гаувайлер: в середине сентября он отправился в Москву, чтобы официально открыть месяц немецкого языка и рассказать о немецко-российской культурной традиции. Там он не преминул раскритиковать антикремлевские экономические санкции ЕС, назвав их «трусливой политикой в неправильном направлении».
Глава федерального парламента не разрешил Гаувайлеру ехать в Крым, заявив, что это могут расценить как признание статуса Крыма в составе России, а Берлин это делать отказывается. Несмотря на это, российские прокремлевские СМИ разглядели в этом удобные для них смыслы и поспешили заявить, что среди немцев по-прежнему есть ряд политиков, стремящихся к хорошим отношениям с Кремлем.
Давняя связь
Германию и Россию объединяют годы политического партнерства и экономического сотрудничества. Трудно найти более символичный пример сближения этих стран, чем газопровод «Северный поток» длиною более 1000 км, который соединяет Россию через море с немецким побережьем. Под влиянием бывшего федерального канцлера Герхарда Шредера, который семь лет назад сменил политику на должность в крупнейшей российской фирме Газпром, появился проект, дающий обеим странам энергетическую «независимость» от Восточной Европы. Другими словами, российский газ может течь в Германию, не попадая на территорию других посткоммунистических стран. Кроме того, Россия является значимой страной и для немецких инвесторов, начиная с энергетических компаний, таких как E.ON, и банков —и заканчивая автоконцерном Volkswagen.
До недавнего времени о необходимости прислушиваться к российским (и не только торговым) партнерам говорили и некоторые эксперты и политики, представляющие разные силы. Журналисты писали о том, что Германия играет роль буфера между Россией и Соединенными Штатами. Критика американцев, подпитанная скандалом, связанным с работой американского АНБ и прослушкой телефона канцлера Ангелы Меркель, в ряде случаев создавала впечатление о Кремле как почти союзнике Германии на дипломатической арене. «В оправдании России по-своему воплотилась критика Запада», — резюмирует издание Die Zeit. И даже преемница Шредера, канцлер Ангела Меркель, с точки зрения российских геополитических амбиций не должна была стать проблемой. На встречах со своим российским коллегой она на чистом русском предавалась воспоминаниям о годах, которые они оба провели в ГДР (Путин, будучи офицером КГБ, прожил несколько лет в Дрездене). Другие эксперты говорят о взаимосвязи культурных сцен, а также о двух миллионах студентов и педагогов, которые в течение прошедших десятилетий прошли стажировки в Москве и Берлине.
Профессор истории из берлинского университета им. Гумбольдта Генрих Винклер объясняет, почему он уверен, что корни немецких симпатий к России уходят глубоко в историю до Второй мировой войны. «Например, в 20-е года прошлого века было очень распространено ощущение некой связи между русской и немецкой душой» — пишет Винклер в эссе для Der Spiegel. «То, что восхищало тогда интеллектуалов, таких как Томас Манн, так это русский резкий отход от повсеместного рационализма Запада, которому противопоставлялся дух православной России».
Подобные идейные направления Винклер видит в немецком, да и вообще западном, обществе и сегодня. «Борьба с пропагандой гомосексуализма, духом феминизма и либертарианства, акцент на традиционную форму семейной жизни и традиционные ценности вообще — все это обеспечивает Путину поддержку среди христианских фундаменталистов и идеологов», — пишет Винклер.
Однако речь не только о консерваторах. Самым громким адвокатом российской политики и сегодня в Германии является левая партия Die Linke. Ее риторика — это смесь ностальгии по ушедшему социализму, знакомая и Чехии, с современной левой критикой капитализма и западной политики вообще. Представители Die Linke не упускают ни единой возможности покритиковать американцев. При этом порой они получают поддержку со стороны немецких Зеленых и некоторых влиятельных интеллектуалов, рассуждающих о необходимости эмансипироваться от страны, которая, если судить как раз по шпионской афере, не воспринимает сильнейшую европейскую экономику как равноценного партнера.
Новая коалиция
Немецкий Бундестаг проводит первое заседание после каникул. Все места в зале заняты, сиденья в проходах заняли студенты, и присутствует необычно много иностранных журналистов. Бундестаг вспоминает о 75-летней годовщине начала Второй мировой войны. Кроме депутатов здесь и правительство в полном составе, и президент Йоахим Гаук, и еще один важный гость — польский президент Бронислав Коморовский.
«Когда мы готовили эту акцию, никто не ожидал, насколько актуальными окажутся воспоминания», — говорит в своем продолжительном выступлении глава парламента Норберт Ламмерт (CDU). «Сегодня снова появляется риск вооруженного конфликта в Европе. Однако есть принципиальная разница: мы противостоим угрозе вместе с Польшей как партнером в рамках Европы, и очень хорошо, что именно представитель Польши вскоре возглавит ключевой орган Европейского союза», — отмечает Ламмер, намекая на недавнее избрание польского премьер-министра Дональда Туска на пост председателя Европейского совета. На это Бундестаг отвечает долгими аплодисментами. Слово берет польский президент, который говорит о совместных действиях против агрессора на Украине. За этим снова следуют аплодисменты, звучит европейский гимн. В этот момент кажется, что никакого Putin Versteher в Германии даже в помине нет. И последующие — уже рутинные — выступления впечатления не меняют. За исключением послеобеденной бурной речи лидера Die Linke Грегора Гизи, призывающего к немедленному возвращению к переговорам с Россией, в парламенте звучат лишь слова об осуждении агрессии, необходимости уважать международное право и о поддержке антироссийских экономических санкций.
«Знаете, когда вы месяцами ведете переговоры, а они ни к чему не приводят, вам стоит задаться вопросом: были ли намерения второй стороны на самом деле серьезными», — говорит позже в кулуарах здания зампред внешнеполитического комитета и влиятельный социал-демократ Франц Теннес. «На Украине происходит эскалация насилия, а самое позднее в момент, когда был сбит малайзийский самолет, мы ощутили это и здесь — в непосредственной близости от нас. Но и этот момент Россия, к сожалению, не использовала для исправления ситуации».
Как и Теннес, другие влиятельные политики упоминают о сбитом самолете MH17 как о шоке для некоторых, прежде безразличных, фигур немецкой общественной жизни. Большая часть пассажиров рейса была из Нидерландов, с которыми у Германии тесные связи, и которые она считает частью своей культурной идентичности. Среди жертв были и четыре немки. Некоторые комментаторы напоминают, что событие произвело чрезвычайно сильное впечатление на представителей бизнес-сообщества, которое считает воздушное пространство и международные перелеты неотъемлемой частью своей рабочей жизни, которая теперь оказалась под прямой угрозой.
Равноценно важным фактором в представлении сегодняшних немецких политиков является и доказанная ложь о действиях российских войск, которую Владимир Путин повторял и на личных встречах с немецким канцлером. «Для немцев это как будто пробудиться ото сна», — говорит один из давних парламентских корреспондентов одного из крупнейших издательских концернов Madsack Франк Линдшайд. «Мы долго хотели верить, что Россия превратится в демократическую страну, и мы хотели в это верить и в начале украинского кризиса. Но теперь это в прошлом. Знаете, сегодня немцы довольно горды тем, чего добились за последние десятилетия, и им не нравится, когда кто-то делает из них дураков».
Чем-то подобным, только более дипломатично, объясняет свой в последнее время более решительный подход и немецкий канцлер Ангела Меркель. «Какие там особенные отношения — мы поддерживали с российским президентом интенсивный контакт. За последнее время, наверное, 30 телефонных переговоров. И благодаря им в определенный момент решающим оказался вопрос потери доверия», — говорит канцлер в интервью, опубликованном политическому журналу Cicero.
Воспоминания о Берлинской стене
Подобной логике, вероятно, следовали и в случае экономических санкций. Сегодня Бундестаг ясно дает понять, что при необходимости готов идти еще дальше — вплоть до полного замораживания экономических отношений с Россией. Но, что важнее, кажется, что сейчас политики заручились и решающими голосами лидеров от промышленности. Уже в начале мая перед эскалацией напряженности на востоке страны поступил важный сигнал о том, что даже немецкие фирмы не желают интересоваться чисто экономическими результатами. Тогда глава Федерального союза промышленности Маркус Кербер опубликовал в газете The Financial Times комментарий, который в свое время возмутил некоторые фирмы, но сегодня подавляющее большинство представителей предпринимательской сферы с ним согласно. Кербер в нем приравнивает мечту украинцев о независимости от России к чувствам немцев во время падения Берлинской стены. «И российская агрессия — это нечто, что должно нам напомнить это ощущение свободы. ... Закрывать глаза на агрессию не может и немецкая промышленность», — написал Кербер, отметив, что нарушение международного права в случае Кремля должно обеспокоить каждого предпринимателя, который хочет добиться соблюдения своих прав в восточноевропейских инвестициях. «Это может быть чрезвычайно неприятно и мучительно, но пусть правительство принимает по санкциям любое решение — у него есть наша поддержка».
Сегодня в меньшинстве мнения аналогичные тому, какое в августе высказал издатель Handelsblatt Габор Штайнгарт. По его словам, санкции — ошибка и ведут к убыткам как со стороны России, так и со стороны Германии. И, возможно, лучше всех выразил меняющееся отношение немецких предпринимателей министр финансов Вольфганг Шойбле: «Никто не может думать, что мы будем продолжать идти на поводу только торговых отношений. Мы никакие не торгаши».
Недавно стало понятно, что экономические форумы и организации, такие как Петербургский международный экономический форум, чьи эксперты часто выступали в роли комментаторов развития экономики в регионе, на самом деле являются субъектами, активно спонсируемыми российскими государственными компаниями. Поэтому влияние подобных организаций в Германии резко сократилось. Даже давно признанный центр Berthold-Beitz-Zentrum при немецком обществе внешней политики DGAP, который ориентировался на Россию, по-тихому закрыли, заявив, что не удалось обеспечить ему долгосрочное независимое финансирование.
Ясно, с другой стороны, и то, что экономическое состояние Германии и ее фирм будет влиять на немецко-российские отношения и впредь. В основном на региональном уровне у санкций по-прежнему много критиков. В прошлом году Германия экспортировала в Россию товаров более чем на 35 миллиардов евро, а это более 3% ее экспорта. В сравнении с другими странами это не слишком много: больше вывозится в Польшу, Австрию и Бельгию. Но по некоторым статистическим данным, до 80% этого немецкого экспорта идет из восточной части страны — региона с довольно высоким уровнем безработицы. Еще в начале года аналитики подсчитали, что эскалация конфликта и санкции могут лишить Германию 1% в росте ВВП в этом году.
Разделить и объединить
«Что будет дальше? Определенная склонность к русским людям и культуре тут будет всегда», — размышляет о дальнейшем развитии ситуации Франц Теннес (SPD) и объясняет, что и среди политиков в Бундестаге по-прежнему бытует идея о некой судьбоносной связи двух народов. «Немцы все еще чувствуют ответственность за Вторую мировую войну, а значит и за смерть миллионов русских. Тут никто не хочет нового конфликта», —говорит депутат.
Но то, что в ближайшее время может сыграть решающую роль в реакции Германии на события на Украине, может иметь, судя по всему, и более актуальные корни, например, в упомянутом успехе «Альтернативы для Германии». Эта партия получила поддержку в основном на востоке страны, то есть, как уже было сказано, в регионах, которым санкции могут нанести наибольший ущерб. При этом успех AfD уже сегодня политологи отчасти объясняют ощущением, что немецким экономическим успехом пользуются в основном наиболее богатые слои в ущерб рядовых работников. AfD проявляет популистские черты и работает, прежде всего, со страхом — будь то речь идет об иммигрантах и необходимости возобновлять пограничный контроль, или об эскалации международных конфликтов. И как раз в этом духе партия стремится убедить избирателей в том, что немецкое участие на Востоке — это огромный риск.
Конечно, речь не только об AfD. Одной из самых продаваемых книг немецкого ответвления Amazon стала книга левых журналистов Матиаса Брекерса и Паула Шрейера под названием «Взгляд одного из Putin Versteher, или как СМИ нами манипулируют».
Большая часть комментаторов поддерживает довольно резкий подход кабинета канцлера. И кажется, что на пользу более примирительному взгляду на политику Москвы не пойдет и новый закон, запрещающий иностранным инвесторам владеть более 20% в российских СМИ. Для таких издательских домов, как Axel Springer, это означает конец начатых российских инвестиций. Ряд других издательств уже ушел с рынка. Возможно, так в реальность претворяются слова, написанные в наиболее авторитетной немецкой газете Frankfurter Allgemeine Zeitung: «Сначала Путин разделил немцев во мнениях на то, что происходит. Но теперь он нас, наоборот, объединяет».
