Глобальные фондовые рынки падают, и большая часть вины возлагается на Европу. Объемы заказов на немецких предприятиях снизились в августе на 5,7%, реальный ВВП стагнирует или сокращается во многих европейских странах, компания Standard & Poor’s понизила рейтинг Франции с AA+ до AA, а Международный валютный фонд и Организация экономического сотрудничества и развития сокращают прогнозы по росту экономики. Все это вызывает многочисленные опасения, а влиятельные эксперты просят правительство «что-то предпринять». Однако происходящее не похоже на панику 2008 года, а замедление в Европе не является чем-то новым — это «старая нормальная ситуация».
Представленные Европейской Комиссией данные свидетельствуют о том, что 18 стран еврозоны имели нулевой реальный рост объемов производства во втором квартале 2014 года. Реальный рост в еврозоне составил в 2013 году лишь 0,5% после падения на 1% в 2012 году. Другими словами, объемы производства были ниже в середине 2014 года, чем в конце 2011 года.
Верно то, что восстановление после Великой рецессии 2008 — 2009 годов везде оказалось медленным, тогда как экономический рост в Европе уже в течение десятилетий отстает от показателей Соединенных Штатов. Тем не менее, политики продолжают использовать события 2008 года в качестве оправдания для увеличения роли государства, хотя именно такая политика является причиной медленного роста.
Нам нужно меньше государства, а не больше; однако правительства продолжают заниматься дефицитным бюджетным финансированием, как это делалось в 1970-е годы. В то время подобные меры не смогли стимулировать рост, и сегодня они также не работают. Правительственные расходы в еврозоне в 2013 году составили 49,8% ВВП, тогда как в 2006 году этот показатель равнялся 46,7% ВВП. Другими словами, правительства еврозоны поглотили дополнительные 3,1% ВВП (приблизительно 300 миллиардов евро) в сравнении с докризисные периодом — это примерно размеры экономики Австрии. Франция потратила в 2013 году 57,1% ВВП, а в 2009 году, то есть на пике кризиса — 56,7%. Это обратная сторона политики жесткой экономии — однако французская экономика не растет уже более шести месяцев. Не удивительно, что компания Standard & Poor’s понизила ее долговой рейтинг. У Италии этот показатель составляет 50,6%, то есть, итальянцы тратят больше, чем в среднем в еврозоне, однако ее экономика сжимается быстрее.
Любая экономика может быть разделена на две части: частный сектор и государственный сектор. Чем больше взятый государством кусок, тем меньше остается для частного сектора, что означает меньше рабочих мест и более низкий уровень жизни.
Если бы государство было более эффективным, чем частный бизнес, то подобная оценка была бы неверной, однако государство уступает по этому показателю. Так, например, альтернативная энергетика (солнечная, ветряная, биотопливо), может, могла бы производить в будущем более дешевую, более чистую, возобновляемую электроэнергию. В настоящий момент перечисленные отрасли выживают благодаря субсидиям. Эти субсидии черпаются из доходов, получаемых прибыльными, создающими рабочие места отраслями промышленности, а это означает уменьшение рабочих мест в частном секторе, падение объемов частных инвестиций и уменьшение сбережений частных лиц.
Способна ли политика центрального банка, в том числе количественное смягчение (QE), компенсировать ослабление экономики, дефициты и траты правительства за счет принудительного кормления частного бизнеса и стимулирования его роста? Вспомните мнение Джанет Йеллен (Janet Yelen), которое она обнародовала на заседании Федерального комитета открытого рынка, проходившем 15-16 декабря 2008 года. Г-жа Йеллен, бывшая в то время главой Федрезерва Сан-Франциско, сказала: «Как установила Япония в процессе реализации своей программы количественного смягчения, увеличение объема монетарной базы сверх уровня, необходимого для предоставления достаточного количества ликвидности банковской системе, не дает ощутимого экономического эффекта».
Чтобы заставить количественное смягчение работать, оно должно подстегнуть увеличение денежной массы. Монетарная база Федрезерва (количество денег в обороте и баланс резервов) растет на 28,8% в год с момента запуска программы количественного смягчения. Если бы банки значительно увеличили эту обладающую большой мощностью ликвидность, то более широкий денежный агрегат М2 (все депозиты в банках, включая счета финансовых рынков и наличность) вырос бы в тех же объемах. Однако денежный агрегат М2, на который Милтон Фридман (Milton Friedman) учил нас обращать внимание, увеличивается всего на 6,7% в год. Если бы банки выдали в качестве кредитов большую часть этих новых денег, то денежный агрегат М2 и инфляция существенно ускорились бы. Однако излишние (неиспользованные) резервы в настоящее время составляют 2,7 триллиона долларов. Вот почему инфляция не ускоряется.
Кейнсианцы называют подобную ситуацию «ловушкой ликвидности» (liquidity trap) — ситуация, при которой потребители не тратят деньги, а бизнесмены не хотят инвестировать. На самом деле, речь идет о «большой правительственной ловушке» — о ситуации, когда правительство отсасывает всю прибыль роста в частном секторе и инвестиции прежде, чем они дойдут до экономики в целом.
Более быстрый рост экономики в Соединенных Штатах, чем в Европе, происходит не благодаря количественному смягчению, а потому что — хотите верьте, хотите нет — наше правительство относительно небольшого размера. Федеральные, штатные и местные расходы в Соединенных Штатах составили в 2013 году 36,5% ВВП. Это очень много, но это меньше, чем в Европе, и поэтому Соединенные Штаты имеют более крупный и более активный частный сектор. Соединенные Штаты занимают лидирующие позиции в мире в области производства электроэнергии благодаря использованию таких современных технологий, как гидравлический разрыв пласта и горизонтальное бурение. Тем временем 3D-принтеры, облачные технологии, нано- и биотехнологии подпитываются и финансируются частным бизнесом.
Руководители центральных банков по ночам не занимаются написанием программных приложений, а американские сенаторы не разрабатывают нетрадиционные месторождения природного газа. Частный бизнес создает богатство, и американский частный сектор все еще занимает лидирующие позиции в мире. Экономический рост в Европе замедляется уже в течение длительного периода времени, и маловероятно, что он станет причиной глобального экономического кризиса. Спад на фондовом рынке, который мы сейчас переживаем, не является прелюдией к очередной финансовой панике.
Но это сигнал. У правительств заканчиваются оправдания, как это было и в 1970-х годах. Кейнсианский эксперимент с большим правительством вновь проваливается, и, в конечном итоге, более свободные рынки вновь войдут в моду. Думать иначе — значить потерять надежду, а потерять надежду — значит забыть историю.
Брайан Уэсбери является главным экономистом компании First Trust Advisors LP.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Глобальные фондовые рынки падают, причем считается, что ответственность за это большей частью несет Европа. Агентство Standard & Poor’s понизило рейтинг Франции, а МВФ и ОЭСР пересматривают прогнозы роста экономики в сторону ухудшения. Однако происходящее не похоже на панику 2008 года, а замедление в Европе не является чем-то новым — это «старая нормальная ситуация».
