Мехди Неммуш, Гаэль Мориз, Салим Бенгалем, Суад Мера и ее муж Абдель Уалед Багдади — французское правительство подозревает, что все эти граждане отправились на Ближний Восток, чтобы принять участие в джихаде.
В буквальном переводе с арабского языка «джихад» означает «усердие» и является положительным понятием для мусульман. В Коране он символизирует стремление идти по верному пути. Применительно к вооруженной борьбе слово «джихад» начали использовать лишь в VII веке во время крестовых походов, а понятия «священная война» в арабском языке вообще не существует.
Однако даже с таким определением перед джихадом стоит целый ряд условий и правил, которые явно не выполняет провозгласившая себя «Исламским государством» террористическая организация.
В статье Sciences Humaines 2012 года говорится следующее:
«Радикальный исламизм стал в первую очередь политическим движением, которое прикрывается религией для оправдания террористической деятельности. Он объединяет людей, которые ощущают себя в изоляции или полагают, что все мусульмане в мире стали жертвами несправедливости. Поэтому они прибегают к насилию, чтобы изменить соотношение сил между страдальцами и мучителями».
По словам министра внутренних дел Бернара Казнева, в настоящий момент в «джихаде» в Сирии и Ираке принимают участие 930 французов или обычно проживающих на территории Франции граждан других государств. Для противодействия этой тенденции с апреля французские власти занялись разработкой превентивных мер и плана борьбы с исламистскими организациями.
В этой связи предусмотрено также ужесточение закона по борьбе с терроризмом: Национальное собрание утвердило поправки 18 сентября, а 15 октября их рассмотрением занялся Сенат. Хотя это решение в первую очередь связано с угрозой со стороны исламистских организаций, закон коснется всех, кто так или иначе связан с террористической деятельностью (с религиозным подтекстом или без него).
Как бы то ни было, французов, которые только направляются на «джихад» на Ближний Восток, находятся там или возвращаются обратно, могут задержать уже сейчас. Так, что конкретно им грозит?
1. По действующему закону
Правонарушением считается уже факт присоединения к террористической исламистской организации, объясняет адвокат парижской коллегии и специалист по делам о терроризме Мартен Прадель (Martin Pradel). В то же время джихад сам по себе не является нарушением французских законов.
«Считается, что террористическая деятельность квалифицируется интересом человека к организации, которая занимается джихадом в Сирии».
При наличии этого интереса власти могут привлечь граждан, которые намереваются вступить в ряды террористической организации, к ответственности за «пособничество группе злоумышленников в связи с террористическим предприятием» даже если они еще не успели уехать из Франции и даже если они намереваются поехать в одиночку, несмотря на слово «группа».
«Обвинение в пособничестве группе злоумышленников мне не особенно нравится, потому что в его применении нет четких правил, — отмечает Мартен Прадель. — Понятие существенно расширили, и человека можно легко рассмотреть как сообщника».
Но в чем измеряется интерес человека к террористической организации? Его реальными и виртуальными контактами с вербовщиками и находящимися за границей боевиками.
Об этих контактах могут сообщить властям члены семьи. Как считает автор книги «Французские исламисты» Давид Томсон (David Thomson), о большинстве известных французских радикалов рассказали третьи лица: член семьи, школьный приятель... В случае сестры Мохаммеда Мера (он устроил стрельбу в Тулузе и Монтобане) Суад, о ее отъезде стало известно, потому что один из ее четырех детей перестал ходить в школу. С апреля в стране существует номер горячей линии, по которому могут позвонить люди, если у них возникают подозрения, что кто-то из их близких собирается присоединиться к террористам. По словам главы МВД Бернара Казнева, благодаря этой системе удалось предотвратить отъезд по меньшей мере 70 человек.
Когда близкие молчат, выявить исламистов помогает система наблюдения.
«Достаточно установить слежение за радикальной группой, чтобы получить сведения обо всех потенциальных кандидатах», — объясняет адвокат Тибо де Монбриаль (Thibault de Montbrial). За людьми, которые могут присоединиться к террористической организации, устанавливают превентивный надзор. Подтверждает это и директор Французского центра разведывательных исследований Эрик Денесе (Eric Dénécé):
«Разведслужба Генерального управления внутренней безопасности внимательно следит за их действиями в интернете, не анализируя при этом их содержимое. Главная задача — понять, с кем и как часто эти люди выходят на связь, какие типы сайтов они обычно посещают».
Этот момент вызывает серьезные споры. Во время принятия закона о военном программировании сетевые гиганты утверждали, что еще не предоставили спецслужбам доступ к содержимому своих услуг, и что новый закон облегчит проникновение этих самых служб. В Комиссии по контролю над прослушиванием в свою очередь отметили, что уже начали удовлетворять заявки о доступе к информации провайдеров.
Во французском законодательстве нет определения террористической организации. Тем не менее, в 2001 году Совет Европейского Союза принял общую позицию и обозначил список террористических организаций, который в свою очередь сам состоит из двух списков. Первый относится к террористическим организациям и активистам за пределами ЕС и был обновлен в июле 2014 года. Второй не менялся с 2009 года и относится к людям и структурам внутри европейских границ.
Как отмечает адвокат парижской коллегии Жюльен Пиньон (Julien Pignon), эти списки использовались во всех известных ему процедурах. Тем не менее во французском законодательстве нет прямой отсылки к ним. Таким образом, даже если какая-либо организация и значится в них, этого недостаточно, чтобы охарактеризовать ее как террористическую. Кроме того:
«По закону вполне возможно преследовать людей, которые связаны с необозначенными в списках группами, если прокуратура установит, что такую группу можно рассматривать как террористическую по статье 421-1 уголовного кодекса».
Прослушивание
Если поведение человека вызывает подозрения, в его отношении начинается следствие, которое проводят специалисты Генерального управления внутренней безопасности и разведслужбы Министерства внутренних дел. После получения на то разрешения от судьи устанавливается классическое наблюдение для сбора доказательств, которые затем могут быть использованы на судебном процессе. Речь может идти как о прослушивании телефона, так и о слежке.
Иногда люди попадают в после зрения не до отправки на джихад, а уже по возвращении обратно. Внимание властей может в частности привлечь их появление в Турции. «Те группировки, в которые они вступают, зачастую отбирают у них документы, — объясняет Мартен Прадель. — Поэтому чтобы сесть на самолет и вернуться обратно, им необходимо обратиться во французское консульство в Турции». «Большинство из немногих вернувшихся сдаются властям, потому что нуждаются в лечении или потому что устали», — рассказывает Давид Томсон. Что касается тех, кто смог тайно добраться до Франции, иногда они сами приходят в полицию, так как думают, что их уже ищут.
Какое наказание им может грозить?
По статье 421-5 уголовного кодекса, пособничество группе злоумышленников в связи с террористическим предприятием для подготовки теракта наказуемо десятью годами тюремного заключения и 225 000 евро штрафа. С несовершеннолетними все обстоит несколько иначе, объясняет адвокат парижской коллегии Ксавье Ногера (Xavier Nogueras):
«Лица младше 18 лет находятся под защитой ордонанса 1945 года об ответственности несовершеннолетних, несмотря на обычную суровость судей в делах о терроризме: поэтому приговор может варьироваться от закрытия дела за отсутствием состава преступления до, в редких случаях, десятилетнего тюремного срока».
В то же время если человек ведет поиск в сети, но при этом не устанавливает контакты, его действия нельзя рассматривать как пособничество группе злоумышленников. «Здесь существует юридический вакуум», — говорит международный консультант и специалист по вопросам терроризма Жан-Шарль Бризар (Jean-Charles Brisard).
В том случае если французский гражданин выехал из страны в Сирию или Ирак, а затем вернулся обратно во Францию, обвинение о пособничестве группе злоумышленников не может касаться его террористической деятельности за границей во имя джихада. Она рассматривается отдельно, например, как военные преступления или преступления против человечности. По закону за них предусмотрены самые суровые наказания, вплоть до пожизненного заключения.
На самом деле приговоры весьма разнообразны
Если по возвращении во Францию подозреваемых в терроризме задерживают, их дальнейшая судьба может сложиться совершенно по-разному. По словам Давида Томсона, одних помещают под полицейский надзор, а других отправляют в центр временного содержания. Само явление возникло недавно, и большая часть судебных решений до сих пор не вынесена.
Как отмечает Мартен Прадель, в зависимости от степени опасности человека наказание может варьироваться от условного срока для самых молодых до суровых приговоров тем, кто дальше других зашел по радикальному пути.
2. Если будет принят новый закон
Как следует из утвержденного Национальным собранием 18 сентября законопроекта, при наличии серьезных доказательств того, что человек намеревается присоединиться к террористической организации ему могут запретить выезд из страны. Мартен Прадель не согласен с подобным решением:
«Пытаясь предвосхитить преступление, мы меняем само определение преступления. Простой просмотр интернет-сайта становится достаточным основанием для обвинения. Однако преступление заключается не в мысли, а в действии. В противном случае это уже осуждение за намерения».
Для тех случаев, которые нельзя отнести к пособничеству группе злоумышленников, вводится понятие «индивидуального террористического предприятия». Жан-Шарль Бризар объясняет его создание необходимостью принять во внимание людей, которые решили уехать по собственной воле, не устанавливая контактов со связанными с террористическими группами посредниками:
«Рассматриваемый в настоящий момент новый закон должен заполнить юридический вакуум, потому что нам все чаще приходится иметь дело с индивидуальным терроризмом, а не структурированными организациями».
Наказанием за индивидуальный терроризм может стать до десяти лет тюрьмы и 150 000 евро штрафа. В соответствии с правом на информацию и свободой прессы, журналисты и эксперты исключаются из поля применения закона.
Как писал Francetv.info во время голосования по новому законопроекту в Национальном собрании, он подразумевает, что «подтверждение намерения человека принять участие в террористической деятельности характеризуется наличием опасных предметов и веществ (оружие, взрывчатка), а также другими материальными элементами (поиск информации, обучение обращению с оружием и взрывчаткой, частое посещение интернет-сайтов с апологией терроризма и т.д.)». Но не все тут так просто. «Если у человека есть кухонный нож и книга "Грядущее восстание", достаточно ли этого, чтобы объявить его будущим террористом?» — задалась вопросом депутат от «зеленых» Изабель Аттар (Isabelle Attard) во время слушаний в парламенте.
Как бы то ни было, новый закон нацелен в первую очередь на расширение наблюдения в интернете: Télérama даже усмотрела в поправках в законодательство «троянского коня» слежки в сети.
В соответствии с принципом отсутствия обратной силы у уголовного законодательства, закон о борьбе с терроризмом не может применяться к совершенным до его утверждения действиям. Иначе говоря, «человека не могут привлечь к ответственности по обвинению в индивидуальном террористическом предприятии за совершенные им действия до вступления в силу закона», — объясняет жульен Пиньон.
Запрет на выезд из страны
Запрет на выезд из страны будет вводиться сроком на полгода и может быть продлен до двух лет. Этот запрет означает немедленное изъятие паспорта, вместо которого человек получает справку с указанием его личности. Транспортные компании должны будут отказать в предоставлении услуг этим лицам после уведомления со стороны властей об их внесении в ограничительный список.
Что касается изъятия паспорта и запрета на выезд из страны по новому закону, это решение можно будет оспорить в административном суде. Человек имеет право в течение 15 дней встретиться с представителем Министерства внутренних дел в сопровождении адвоката. Кроме того, возможно обращение в административный суд. Во время дебатов «зеленые» выразили опасения насчет недостаточного судебного контроля, так как министр внутренних дел заявил о недоступности засекреченных данных. Rue89 отмечает, что понятие «засекреченные данные» не фигурирует в самом законе, и что к нему можно отнести всю работу Генерального управления внутренней безопасности. Поэтому пока еще сложно сказать, какие документы будут передаваться в суд.
