Санкции только начали сказываться на России

Украинский кризис пока не удается разрешить, и Россия, вероятно, еще только начинает страдать от санкций. Российский президент Владимир Путин и западные лидеры перекладывают вину за продолжающееся кровопролитие на востоке Украины друг на друга. Канцлер Германии Ангела Меркель заявила в пятницу, что санкции против России останутся в силе.

По мнению Хорхе Марискаля (Jorge Mariscal), директора банка UBS по инвестициям на развивающихся рынках, худшее для российских компаний - еще впереди. В ближайшие пару лет санкции продолжат пожирать их доходы и загонять экономику страны в пике. «Люди считают Путина хорошим шахматистом, но при этом недооценивают уязвимость России», – заявил г-н Марискаль.

Интервью было сокращено и отредактировано.

The Wall Street Journal: Какие риски для компаний и инвесторов несут санкции против России в среднесрочной перспективе?

Г-н Марискаль: Ограничения, введенные США и Евросоюзом, не позволяют попавшим под санкции российским фирмам брать кредиты больше, чем на три месяца. Это не мешает им прибегать к краткосрочным займам. В настоящий момент это нетрудно, так как стоимость заимствования сейчас крайне невысока. Процентные ставки очень низкие.

Однако злоупотреблять таким кредитованием было бы неразумно. Находящиеся под санкциями компании уязвимы для рисков, связанных с процентными ставками. Между тем, в следующем году ФРС собирается ужесточить свою политику. Издержки краткосрочного кредитования станут в итоге намного выше.

Таким образом, пока у многих компаний со средствами на балансе все более или менее в порядке. Они также могут кредитоваться в местной валюте – если их деятельность позволяет им это, и им не нужны наличные. Однако со временем, если санкции не отменят, им будет становиться все труднее и труднее. По нашим оценкам, дела у них будут обстоять прилично до середины или конца следующего года, но определенные трудности начнутся намного раньше. По мере роста процентных ставок стоимость кредитования будет увеличиваться, что ударит по прибыльности. 

Они могут кредитоваться внутри России, в рублях, но если они хотят что-то импортировать, им не подойдут рубли, и понадобятся доллары или евро. Американские экспортеры обычно принимают только доллары. Вдобавок при заимствованиях в России им придется мириться с намного более высокими процентными ставками. Российские процентные ставки составляют сейчас около 9%, что делает кредитование заметно дороже.

Правительство может обеспечить доступность долларов. У центрального банка есть для этого ресурсы. Однако это скажется на восприятии связанных с Россией рисков, так как уменьшит валютные резервы страны.  В результате кредитные агентства продолжат снижать ее рейтинг, а способность России обслуживать свой долг начнет вызывать опасения. Это будет еще сильнее угнетать экономическую активность.

– Заметны ли эти эффекты уже сейчас?

– Растет бегство капитала, хотя непонятно, насколько сильно – оценки расходятся. Россия потеряла изрядную часть резервов. На пике, в марте 2013 года, они составляли 537 миллиардов долларов, сейчас – 435 миллиардов долларов. Это немало, 435 миллиардов долларов – вполне приличный запас, однако темпы, которыми они убывают, не могут не тревожить. В прошлом месяце Россия лишилась 30 миллиардов долларов.

– О чем вам говорит бегство капитала?

– Во-первых, оно отражает плохой деловой климат. В целом, сейчас существует мало стимулов, чтобы инвестировать в Россию. Во-вторых, оно показывает, что рубль, скорее всего, продолжит дешеветь по отношению к доллару – а это ударит по компаниям-импортерам. Слабеющий рубль означает в итоге рост потребительских цен и ужесточение денежно-кредитной политики. Если центральный банк окажется вынужден поднимать процентные ставки, чтобы отчасти воспрепятствовать падению рубля и бегству капиталов, это еще сильнее затормозит экономику и увеличит стоимость заимствования для местных компаний. Получаем порочный круг.

– Каковы риски для американских и европейских компаний?

– Не настолько велики, чтобы всерьез грозить экономике в целом. Российским компаниям будет не хватать долларов, и они меньше будут тратить на импорт из США и Европы. Однако зачастую эти предметы импорта и так запрещены. Даже если у российских компаний будут деньги на закупку современного нефтяного оборудования, они не смогут его приобрести – ведь оно под санкциями. 

Если смотреть на общий объем торговли США или Европы с Россией, он относительно невелик. Компании, связанные, скажем, с поставкой в Россию техники для разведки нефти, безусловно, пострадают. Однако это сравнительно узкий сегмент американской и европейской экономики. Даже в среднесрочной перспективе это не окажет серьезного эффекта.

Россия, конечно, может предпринять ответные шаги, как она угрожала сделать. Однако до сих пор никаких действительно болезненных мер она не применяла. Какое-то время она грозила заморозить активы западных компаний на своей территории.  Однако сейчас Россия слишком уязвима, и введя такие санкции против иностранных фирм, она сама себя накажет.

Бесспорно, русские могут ограничить поставки газа в Европу. Это подействует. Результатом могут стать рецессия в Европе и заметная нестабильность на глобальных финансовых рынках. Однако то, что будет для США и Европы «нестабильностью», для России обернется катастрофой. Ее будет ждать глубокая рецессия, от которой она пострадает намного сильнее. Почти 60% налоговой выручки России обеспечивают нефть и газ. Соответственно, этим решением Москва тоже наказала бы саму себя.

Насколько будет переносима даже та умеренная рецессия, которую это может вызвать в Европе, пока сказать трудно. Европейцы пока не спешат вводить всеобъемлющие санкции – отчасти из-за того, что не хотят загонять Россию в угол и сталкиваться с нормированием газа. Кроме того, они хотят сохранить средства воздействия на тот случай, если Россия совершит нечто безумное. Если ввести санкции в полной мере, что останется? Только военные операции. А это немыслимо.