Интервью с исследователем социальной памяти Мартиньшем Капрансом

— Результаты выборов (в Сейм Латвии) свидетельствуют: даже если у русскоязычных избирателей есть какие-то симпатии к политическому курсу России, только не многие из них голосовали за радикальных сторонников этого курса — Латвийский русский союз. В какой степени социальная память о событиях 20-го века влияет на политические взгляды русскоязычных Латвии и на их проявление на практике?
— В этом смысле влияние социальной памяти очень прямое. Несомненно, кроме языковой политики, раскалывающий латвийское общество и в большой мере определяющий выбор избирателей аспект — это важные исторические вопросы: признание или отрицание советской оккупации или Вторая мировая война. Ясно просматривается взаимосвязь: те, кто считает, что Латвия в 1940 году добровольно вступила в СССР, — это русскоязычные, и они, скорее всего, голосуют за партии, поддерживающие такую точку зрения. В свою очередь, те, кто присоединение к СССР считает оккупацией, — это в основном латыши, которые голосуют за так называемые латышские партии. Такое отношение решающее не только в контексте выборов, но и всех политических отношений. Мы же видим, что одним из постоянных символических, а также практических препятствий для включения партии «Согласие» в правящую коалицию являются ее проблемы с признанием оккупации Латвии. Этот вопрос по-прежнему важен.

— В то же время наблюдается парадокс — русскоязычные избиратели, которые, как можно понять, в основном отстаивают версию добровольного вступления в СССР, совпадающую с позицией Кремля, все-таки не поддерживают наиболее явно представляющую такую интерпретацию политическую силу — Латвийский русский союз, получивший на выборах только 1,5% голосов.
— Это позитивно, что русскоязычный избиратель не отдает предпочтение радикальному выбору. Однако важно — сам ли он пришел к такому выводу или же он искусственно сформирован со стороны. России невыгодно, чтобы здесь образовалась большая радикальная, а, значит, во многом непрогнозируемая русскоязычная политическая сила, с которой будет сложнее «работать». Аналогично тому, как это произошло с протежируемыми Россией силами восточной Украины, которые со своими радикальными и разного рода наивными идеями не отвечают меркантильным интересам Кремля на долгосрочную перспективу.
Радикальные группы выгодны Кремлю только по тактическим соображениям на краткосрочную перспективу, например, чтобы организовать какой-то «референдум». Выгоднее кажущийся миролюбивым, даже ориентированный на Запад русскоязычный избиратель, но в то же время не возражающий политическим установкам и идеологии России. Как показывают социологические исследования и некоторые референдумы, русскоязычный избиратель, который якобы не одобряет радикальные идеи, может поддержать важнейшие для Кремля установки — русский язык как второй государственный язык, российскую интерпретацию истории и геополитические устремления России ( то, что Латвия не должна быть в НАТО, что на оборону не нужно выделять средства и т.д.). А именно: факт, что избиратель «Согласия» не является радикальным, еще не означает, что он абсолютно доброжелателен по отношению к латвийскому государству.

— В недавно опубликованном исследовании Центра исследований политики Восточной Европы »Российская публичная дипломатия в Латвии: СМИ и публичный сектор» содержится вывод, что Россия у части русскоязычных жителей Латвии пытается сформировать представление, как об оппозиционной Латвии диаспоре.
— Везде в западном обществе есть группы, которые стремятся самоизолироваться — это различные религиозные и этнические общины. Однако различие в том, что в случае Латвии поддержка самоизоляции поступает извне — от России, которая при помощи различных способов старается внушить одному нацменьшинству, что наличие такой абсолютно оторванной от остального государства группы нормальное явление. Это, конечно, очень вредит политике Латвии в сфере интеграции. Россия позиционирует данную группу как антипод политическим установкам и пониманию истории Латвии, подчеркивая в то же время, что во всем этом виноваты не латыши как таковые, а политическая элита Латвии. Это важный нюанс. Россия, по меньшей мере, сейчас не заинтересована, чтобы здесь развивался насильственный межэтнический конфликт.

— Значит, цель — дискредитировать Латвию как государство.
— Да, в узком понимании — политическую элиту, в более широком — латвийское государство, его порядок и строй, потому что сейчас это государство ассоциируется с правым, националистическим режимом. Это выгодно России, потому что в таком случае часть русскоязычных выбирает одну этнически ориентированную партию, которая выступает против такого порядка.

— Есть мнение, что интеграция общества на базе латышского языка и культуры была ошибкой, и что это абсолютно невыполнимая миссия.
— В таком случае невыполнимая миссия и само латвийское государство, потому что здесь живет достаточно большая группа, которая хочет видеть это государство совсем другим, таким, каких нет в Европейском союзе и в НАТО, — двуязычным. Не знаю ни одного сопоставимого с историческим опытом Латвии примера в мире, где государство успешно функционирует с двумя официальными языками. И в этом смысле некорректно ссылаться на Южную Африку, Канаду или Швейцарию, поскольку там исторический фон совершенно другой.

— Какие тенденции, по-вашему, наблюдаются среди русскоязычной молодежи?
— И хорошие, и плохие. Мы видим, возможно, большую открытость для предлагаемой Латвией реальности. В политическом и экономическом смысле это поколение все меньше идентифицирует себя с Россией, но в то же время все больше ориентируется на Европу. Те русскоязычные, которые покидают Латвию, намного больше, чем латыши, открыты для ассимиляции в новых странах проживания.

— Как отношения основной нации и нацменьшинств могут повлиять на массовый отток рабочей силы в другие страны?
— Я смотрю на это с большими опасениями. Если верить экспертам в сфере экономики, то одна из реальных возможностей это прибытие мигрантов в основном из региона Каспийского моря, из Средней Азии. При таком сценарии можно ожидать, что в Латвии укрепятся позиции русского языка и раскол социальной памяти. В упомянутом регионе, а также в других республиках бывшего СССР доминирует очень позитивная оценка советского режима. Во-вторых, в связи с миграцией меня угнетают опасения по поводу того, что в Латвии есть зародыши ксенофобии и расизма, вспышка которых может произойти.

— Что может спровоцировать это?
— Такие тривиальные вещи, как другая внешность — другой цвет кожи, другая манера одеваться. Есть различные ценности, культура, религия, которые могут стать основой конфронтации.

(Публикуется в сокращении).