Генеральный секретарь Организации Североатлантического альянса Йенс Столтенберг во вторник утром выступил со своей первой программной речью с того момента, как занял эту должность 1 октября. Спустя несколько часов после речи он дал интервью газете Wall Street Journal.
Ниже приводится отредактированная расшифровка беседы.
Wall Street Journal: В своей сегодняшней речи вы сказали, что хотите сотрудничества с Россией, однако и Россия должна захотеть такого сотрудничества. Какими должны быть в нынешней обстановке сигналы, указывающие на ее желание строить отношения на основе сотрудничества?
Йенс Столтенберг: Речь идет об изменениях в поведении, потому что они нарушают нормы международного права, нарушают свои международные обязательства, используют силу для перекройки границ. А это, конечно же, подрывает условия для строительств конструктивных отношений и сотрудничества с Россией.
Моя главная идея сегодня - в том, что сильная НАТО является непременным условием для налаживания конструктивных отношений с Россией. Нет никаких противоречий между стремлением к усилению НАТО и желанием наладить более конструктивные отношения с Россией. Как раз напротив. Единственный для нас способ построить конструктивные отношения с Россией — это формирование твердой и предсказуемой политики, основанной на прочной коллективной обороне и на сильном альянсе, потому что это закладывает фундамент для взаимодействия с Россией.
Я воспользовался примером Норвегии. Поскольку мы являемся членом НАТО с момента ее основания, и поскольку мы вкладываем средства в оборону (наши военные расходы в реальном выражении увеличились с 2005 года, когда я был премьер-министром), в такой маленькой стране, как Норвегия, граничащей с такой большой страной как Россия, это создало основу и доверие для того, чтобы сотрудничать с ней в самых разных областях. Я считаю, что это выгодно обеим странам. Я не думаю, что вы можете скопировать норвежский опыт и перенести его на всех натовских союзников, потому что исторические обстоятельства существуют самые разные; однако я полагаю, что мы можем вдохновлять друг друга и извлекать полезные уроки из опыта Норвегии.
Другая часть моих тезисов о России заключается в том, что НАТО здесь надолго, и что Россия — это надолго, а поэтому нам нужно строить взаимоотношения. Поэтому вопрос не в том, будут ли у нас взаимоотношения, а в том, какими будут эти взаимоотношения. Когда наступают трудные времена, как сейчас, — самые трудные после холодной войны — потребность в некоей прозрачности и предсказуемости еще больше усиливается, потому что нам нельзя допустить превращения спиралей кризиса в нечто более опасное, нельзя допустить, чтобы недопонимание создавало еще больший конфликт. Поэтому даже в такие времена, как сегодня, существует потребность в упорядоченных отношениях с Россией.
— Есть официальное место, где Россия и НАТО могут вести диалог — это Совет Россия-НАТО. Но как только возникают проблемы, его деятельность приостанавливается. Поэтому совет не выглядит как идеальный форум, где преобладает столь нужная нам открытость и предсказуемость. Что же нужно делать в организационном плане?
— НАТО — это военный альянс и политический альянс. Мы наращиваем свой военный потенциал по причине все более агрессивного поведения России. У нас есть мощнейшее подкрепление нашей коллективной обороны — План действий для обеспечения готовности, который я намереваюсь воплотить в жизнь. Мы поступаем таким образом, потому что видим перемены в поведении России.
Важно и то, что НАТО как институт делает с этим советом, и так далее. Однако мы также является платформой для политики, проводимой различными союзниками. У наших союзников также есть разнообразные отношения с Россией. Соединенные Штаты подчеркивают, что сотрудничают с Россией в таких вопросах, как борьба с терроризмом и так далее. Отчасти мы говорим о взаимодействии с Россией в рамках НАТО, отчасти мы говорим о взаимодействии с Россией на двусторонней основе в качестве членов НАТО. То есть, это все — и Норвегия, сотрудничающая с Россией на севере в вопросах рыбного промысла и энергетики, и Соединенные Штаты, обсуждающие с Россией самые разные проблемы.
Важно, что НАТО как организация делает в Брюсселе, но важно и то, что мы как 28 союзников по НАТО делаем в рамках наших отношений с Россией.
Мы решили приостановить все практическое сотрудничество, но мы не остановили деятельность Совета Россия-НАТО. С момента начала кризиса на Украине состоялись две встречи совета, и на саммите в Уэльсе мы снова заявили, что каналы для политического общения остаются открытыми.
Я считаю, что эти каналы нужны в любых условиях, в любых обстоятельствах. Даже во времена холодной войны мы поддерживали взаимодействие с Советским Союзом по таким вопросам, как создание мер доверия и уведомление об учениях. Некоторые из этих соглашений действуют до сих пор, скажем, Договор по открытому небу, цель которого — содействие укреплению доверия между государствами через совершенствование механизмов контроля за военной деятельностью. Поскольку сегодня у нас все чаще проводятся внезапные учения, больше сил сосредоточено вдоль границ, а политические отношения осложнены, то, конечно, важно не допускать недоразумений и выхода кризиса из-под контроля.
— В таком случае, не вызывают ли у вас тревогу участившиеся сообщения о вторжениях русских в воздушное пространство НАТО и прочие вещи такого плана?
— Мы видим изменения в поведении России. Конечно, речь идет об Украине, но мы также наблюдаем усиление военной активности в других частях Европы, вдоль границ со странами НАТО и, например, в Балтийском море. По этой причине важно укреплять меры безопасности, что и будет делаться в следующем году. По этой причине важен План действий для обеспечения готовности, который укрепит наш военный потенциал. Этот план, который мы уже согласовали, станет самым мощным подкреплением нашей коллективной обороны после окончания холодной войны.
У нас сегодня больше самолетов в воздухе — в пять раз больше, чем год назад. У нас больше кораблей в Балтийском и Черном морях. Мы существенно нарастили военное присутствие в странах-союзницах в Восточной Европе, чаще проводим там учения, размещаем войска на ротационной основе. Мы также претворяем в жизнь решение о создании сил высокой готовности «Наконечник копья». Эти силы мы сможем задействовать в кратчайшие сроки, и это будет ответом на угрозы с востока и с юга.
Я считаю, что моя главная обязанность — обеспечить выполнение данных обещаний, а также своевременно и в полной мере реализовать План действий для обеспечения готовности.
— По поводу «Наконечника копья» вы сказали в своем выступлении, что в феврале министры обороны примут решение о численности этих сил. Когда они будут созданы и начнут действовать?
— Точную дату я назвать не могу, но мы находимся в процессе создания этих сил, а также занимаемся другими делами. Мы намерены воплотить в жизнь меры заверения, а это означает наращивание воздушного патрулирования, военно-морского присутствия, а также увеличение количества учений с задействованием войск в будущем году.
Во-вторых, мы работаем с нашими военными ведомствами над созданием временных сил высокой готовности, которые скорее всего будут находиться составе сил быстрого реагирования НАТО. Мы также рассматриваем возможности дальнейшего повышения их готовности, а также сокращения времени их развертывания в качестве временной меры, пока у нас не будут созданы силы высокой готовности «Наконечник копья».
Если говорить о силах «Наконечник копья», то отчасти речь идет о войсках, а отчасти - об элементах управления, которые будут созданы в таких восточных странах НАТО, как прибалтийские государства, Польша, Румыния и Болгария. Эти элементы системы управления важны, потому что они, кроме всего прочего, расширят наши возможности по усилению. Кроме того, заблаговременное складирование техники и предметов снабжения еще больше расширит наши возможности по усилению.
В Норвегии у нас нет войск. У нас там были некоторые элементы управления, есть оперативный центр, а также есть заблаговременно размещенная техника, есть инфраструктура для принятия подкреплений. Сейчас мы смотрим на инфраструктуру — гавани, аэродромы, управление, заблаговременное складирование — все то, чтобы быстро обеспечить усиление в случае необходимости. Так что, да, «Наконечник копья» - это важно, но мы должны избегать неверного представления о том, что это единственная мера.
— Вернемся к России. Возможно ли налаживать сотрудничество со страной, которая аннексировала часть Украины и намеревается сохранить ее в своем составе — речь о Крыме, и которая, по сути дела, вознамерилась отрезать другой кусок — на востоке Украины?
— Причина, по которой я призываю Россию изменить свое поведение, состоит в том, что она подрывает условия для конструктивного сотрудничества. И конечно, мы призываем ее вывести свои войска с Украины. Они вывели значительную часть регулярных войск из некоторых районов восточной Украины, однако там остается спецназ, и, кроме того, у них существенная группировка в Крыму. И мы абсолютно не признаем нелегитимное и незаконное присоединение Крыма.
Но как было заявлено в Уэльсе, мы стремимся к другим отношениям. Мы считаем, что это будет выгодно и НАТО, и России, а в перспективе это будет способствовать укреплению мира и стабильности в Европе.
— Я только что приехал из России, где есть такое ощущение, что Запад и НАТО несправедливо с ней обходятся. Ведь было время, когда Россия стремилась к более тесным отношениям с НАТО, однако была отвергнута. Есть ли основания говорить о том, что НАТО в прошлом могла бы получше обойтись с Россией?
— Нет. Мы стремимся к сотрудничеству с Россией, а страны НАТО также разработали политику, благодаря которой Россия была включена в такие важные институты, как Всемирная торговая организация, Совет Россия-НАТО, и которая позволила сделать границы более открытыми. России выгодно развивать торговлю и иметь более открытые границы. Ее также пригласили в «Большую восьмерку» и в другие международные объединения. Все это способствует вхождению России в открытую международную экономику и налаживанию сотрудничества. Но я с сожалением признаю, что Россия выходит из сотрудничества во многих областях, где нам удалось добиться такого прогресса.
Кроме того, конечно же, мы все время очень четко говорим о том, что придерживаемся политики открытых дверей. Она базируется на основополагающей идее о том, что каждая страна сама решает, в какие структуры безопасности ей вступать. Все вступившие в НАТО страны сделали это по своей воле, и к этому решению надо относиться с уважением. А расширение НАТО и Евросоюза проходит с большим успехом и способствует более мирному, более демократическому развитию в Европе.
— Некоторые российские аналитики говорят о Договоре по ликвидации ракет средней и меньшей дальности как о чем-то неактуальном для России. Как вы думаете, насколько это важно, и что произойдет в случае отмены этого договора?
— Договор РСМД важен. Он укрепляет стабильность и безопасность в Европе. В его рамках ликвидирован целый класс ядерного оружия — баллистические и крылатые ракеты наземного базирования с дальностью от 500 до 5 тысяч километров. Это важно. К НАТО этот договор не относится. Это договор между США и Советским Союзом, и обязательства по нему взяла на себя Россия. Россия должна полностью выполнять условия договора РСМД с обеспечением мер проверки, потому что этот договор имеет огромное значение.
— Если Россия выйдет из него, даст ли это возможность США вернуть свое оружие в Европу?
— Я бы не стал строить предположения о том, что произойдет в случае выхода России из договора. Думаю, пора вновь подчеркнуть важность этого договора и потребовать от России его выполнения.
— Вы также сказали в отношении юга, что применение силы нельзя исключать, что его надо рассматривать как составную часть деятельности НАТО. Это был ответ на мнение некоторых стран о том, что они могут просто подготовить несколько солдат, и этого будет достаточно?
— Смысл в том, что существует множество факторов неопределенности, и никто с уверенностью не может сказать, какие вызовы ожидают нас через год, два, три. Думаю, все мы понимаем, насколько важно находить местные решения в плане обучения войск, выдачи им рекомендаций, предотвращения конфликтов, насколько важно работать с государствами в вопросах наращивания оборонного потенциала и так далее. Эта важная часть моего послания в отношении юга, и мы ведем речь о множестве самых разных кризисов. Но в то же время, мы не должны исключать возможность того, что в будущем столкнемся с такой ситуацией, когда для НАТО самым верным решением будет применение военной силы, как мы поступили в Афганистане и Ливии.
