Президенту Обаме пора предложить помилование Эдварду Сноудену, мужественному гражданину США, который разоблачил оруэлловский масштаб слежки за американцами со стороны Агентства национальной безопасности США. Действия Сноудена, возможно, нарушили закон, но его поступок, как поучительно заметила The New York Times, оказал «огромную услугу» всей нации.
В интервью, которое журнал The Nation публикует на этой неделе, пишущий редактор этого журнала Стивен Коэн (Stephen Cohen) и я (Катрина ванден Хувел — главный редактор и совладелец журнала The Nation — прим. переводчика) попросили Сноудена дать его собственное определение патриотизма. Он здраво заметил, что патриотизм не означает «действовать в интересах правительства», но «действовать во имя своей страны. . . . Ты не патриотичен только потому, что поддерживаешь тех, кто сегодня у власти. . . . Ты патриотичен, когда работаешь ради улучшения жизни людей в своей стране», в том числе защищая их права.
А это требует трудных решений. Если правительство попирает тайно права народа, патриоты обязаны об этом сказать во всеуслышание. Сноуден отмечает, что у людей, работающих на правительство, нет никакой «клятвы молчания». Внештатные сотрудники — такие, как Сноуден, — подписывают определенный документ, договор, соглашаясь не разглашать секретную информацию и быть готовыми для гражданского или уголовного преследования, если они это сделают. «Но вас также просят принять присягу. Присяга — это не клятва хранить тайну, но клятва Конституции — защищать ее от всех врагов, иностранных и внутренних. Это клятву я сдержал».
Действия Сноудена выявили, что Агентство национальной безопасности собирало информацию, — незаконно, — на миллионы американцев. Разоблачение вызвало справедливое возмущение по всему миру, и даже в нашем, ходящемся во сне конгрессе. Страны и компании начали искать пути, чтобы остановить эти посягательства. Двое федеральных судей постановили, что АНБ попирает четвертую поправку к Конституции (поправка запрещает произвольные обыски и аресты, а также требует, чтобы ордеры на арест имели основание и были санкционированы судом – прим. переводчика).
Как писал окружной судья США Ричард Леон (Richard Leon): «Я почти не сомневаюсь, что автор нашей Конституции, Джеймс Мэдисон, предупреждавший нас остерегаться „ущемлению свободы народа последовательным и безмолвным посягательством власть имущих“, — был бы в ужасе». Даже Обама был вынужден назначить комиссию для пересмотра программы АНБ. Результатом деятельности этой комиссии стала впечатляющая критика АНБ и призыв к фундаментальной реформе ее деятельности.
Разоблачения Сноудена появились всего через несколько недель после того, как сенатор Рон Уайден (Ron Wyden) попросил директора Национальной разведки Джеймса Клэппера (James Clapper) дать под присягой ответ на вопрос, собирает ли правительство данные о миллионах американцев. «Нет» ответил Клэппер. Когда открытые Эдвардом Сноуденом сведения доказали, что АНБ по сути только этим и занимается, Клэппер неохотно признался, что его ответ был «наименее неправдивым», который он только мог предложить, а позже вообще заявил, что он «оговорился».
Сегодня Клэппер, лгавший под присягой в Конгрессе, почему-то продолжает работать в своем кабинете. При этом Сноуден, контрактник АНБ, который мужественно раскрыл ужасающую и неконституционную область слежки этого агентства, находится в изгнании и под обвинением. Это явный показатель того, насколько серьезно находятся под угрозой исчезновения наши конституционные свободы.
Разоблачения Сноудена скомпрометировали спецслужбы и привели в замешательство Белый дом. Нет твердых доказательств того, что они нанесли вред безопасности США в каком либо виде. На самом деле разоблачения, скорее, помогли отстоять наши права и свободы. Новый директор АНБ Майкл Роджерс (Michael Rogers) даже признает, что он не видит «падающих на землю небес».
Обама утверждает, что Сноуден мог бы инициировать подобную проверку и обсуждение [в США], сообщив о своих претензиях и обвинениях начальству, и при этом он был бы под охраной закона о защите лиц, совершающих служебные разоблачения. Но Сноуден излагал свою озабоченность непосредственным руководителям, находясь под завесой секретности, и — ничего не произошло. И другие, как, например, штатный сотрудник АНБ Томас Дрейк (Thomas Drake), обнаружили, что закон о защите лиц, совершающих служебное разоблачение, никакой реальной защиты Сноудену не дал бы в случае, если агентство решило бы свести с ним счеты.
Обама проводил свою предвыборную кампанию, обещая вернуть войну с терроризмом в рамки, установленные Конституцией. Он пообещал закрыть Гуантанамо, прекратить пытки и, согласно словам его инаугурационной речи, «отклонить как ложный выбор между нашей безопасностью и нашими идеалами».
Мы сейчас далеки от тех обещаний и ожиданий, но президент был тогда прав. Но прав сейчас и Сноуден, предупреждая: «когда органы государственного управления заходят слишком далеко, чтобы наказывать людей за действия, которые являются, скорее, расхождением во взглядах, а не реальной угрозой для страны, они рискуют лишить легитимности не только свою систему правосудия, но и саму власть».
В последние месяцы работы в офисе Обама еще может пресечь некоторые опасные эксцессы исполнительной власти, которые расплодились после [террористических актов] 11 сентября 2001 года. Разумным первым шагом было бы увольнение Клэппера за ложь Конгрессу по поводу секретной программы, попирающей неприкосновенность частной жизни американцев. А затем Обама должен предложить амнистировать Сноудена за раскрытие тревожной правды американскому народу.
