Запретить исламские партии

Некоторым будет нелегко с этим смириться, но истина в том, что если мы не отделим религию от политики, Ближний Восток ждет полная деградация. Как показывает наш богатый опыт, невозможно научить исламистов управлять государством. И дело тут не в экстремизме или умеренности, а в том, что религия не должна использоваться в политических целях, а религиозную организацию нельзя допускать к власти. 

Исламские политические партии терпят поражение в Египте, Судане, Газе, Иране, Ираке. Основная причина в том, что политика — это совсем не их сфера. Здесь действуют свои правила и законы. У «ихванов» и «салафитов» не получается адаптироваться к новым для них реалиям. А если у кого-то и получается, его тут же изгоняют из партии. Один из лидеров египетской ассоциации «Братья-мусульмане» Абд аль-Муним Абуль Футух (Abdel Moneim Aboul Fotouh) разработал программу, слегка отличающуюся от основной политической платформы организации, и был вынужден покинуть ее ряды. А вот прославившийся своей воинственной риторикой экстремист Хейрат аш-Шатер (Khairat el-Shater), наоборот, сделал там блестящую карьеру.

Идеология всех успешных политических партий, придерживающихся демократических ценностей, исключает религию и национализм. И это не случайно. Большинству религиозных людей, а также националистам, сложно смириться с тем, что кто-то придерживается иных убеждений. 

Партии, созданные на основе религии, например ислама, используют ее в качестве «бренда». А, между тем, на этот бренд имеют право все верующие, а не только какая-то отдельная организация. Националисты, настаивающие на своем превосходстве над другими, неизбежно терпят поражение. Так было с баасистскими партиями в Сирии и Ираке. Партии и отдельные политики должны конкурировать друг с другом, предлагая различные программы и проекты реформирования экономики и политических систем, развития внутренней и внешней политики. Они могут выступать и за сохранение религиозных ценностей.

«Братья-мусульмане» — это политическая организация, но она отличается от остальных египетских партий тем, что это партия только для мусульман.

Например, в США президенты посещают по воскресеньям церковь. Но они поступают просто как верующие люди, и от них ждут подобного поведения в преимущественно христианской стране. Религиозная принадлежность или вероисповедание не должны превращаться в проблему. Большинство политиков верят в бога, но избиратели голосуют за них, исходя из их взглядов на различные проблемы. Некоторые из этих проблем, конечно, могут стать предметом теологического спора, например, аборты. Но избиратели делают свой выбор на основе программ кандидатов, не заботясь о том, христиане ли они или мусульмане. В демократических странах не существует политических партий, созданных на основе религии или национализма.

А на Ближним Востоке все по-другому. Здесь мы наблюдаем за борьбой многочисленных религиозных партий, в том числе экстремистских, ихванов и салафитов. Некоторые из них, например салафиты-джихадисты, оправдывают насилие как метод получения власти. Кого у нас только нет: суруриты, суфиты, шииты — и все они объединяются в партии и кладут свою религиозную принадлежность в основу своей идеологии.

Возможно, кто-нибудь решит со мной поспорить, указав на «успешные» исламистские партии — «Ан-Нахду» в Тунисе и Партию справедливости и развития (ПСР) в Турции. Но, во-первых, эти партии были созданы относительно недавно, и все, что я сказал выше, может на них не распространяться. А во-вторых, это партии умеренного исламизма, идеология которого близка к западным ценностям.

Большинство арабских исламистов не приемлют идеи турецкой ПСР. Достаточно вспомнить, что произошло, когда премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган приехал в Каир поздравить Мухаммеда Мурси с избранием на пост президента. Когда он заговорил о том, что Египет должен перенять турецкую модель развития, на него со всех сторон посыпались нападки «братьев». Пресс-секретарь ассоциации Махмуд Гузлян даже выступил с публичной критикой в СМИ, заявив, что невозможно повторить путь других государств, и обвинив турецкого премьер-министра в том, что он вмешивается во внутренние дела Египта. Между тем, Эрдоган всего лишь предложил «Братьям-мусульманам» установить светский режим правления, потому что только он позволяет всему народу осуществлять свои права.

В арабских странах большинство исламских интеллектуалов, восторгаясь Эрдоганом и успехами его партии, предпочитают не говорить о ее идеологии.

И кто-то из них может спросить, почему мы должны запрещать исламские партии, зная об успешном опыте ПСР? Возможно, успех ПСР объясняется тем, что ее идеология ближе к идеологии обычных консервативных партий, нежели чем религиозных (таких, как Партия свободы и справедливости у «Братьев–мусульман» или исламские партии в Иране и Пакистане). Если бы Эрдоган выбрал для своей партии не политическую, а религиозную платформу, то она бы, скорее всего, закончила свои дни так же печально, как и другие религиозные партии. Обычно их отстраняют от власти, прекращая тем самым этот бессмысленный демократический эксперимент. 

Нет ничего странного в том, что некоторые политические партии на Западе пропагандирует религиозные или консервативные ценности, выступая, например, за запрет абортов. От этого они не становятся религиозными, это лишь часть их политической программы. Еще на Западе запрещено использовать религиозные догмы в качестве лозунгов или избирательной программы. Это ущемляет права религиозных меньшинств.

Что касается тунисской партии «Ан-Нахда», то здесь пока рано делать какие-либо выводы. Некоторые ее руководители постепенно отходят от религиозной риторики, пытаясь превратить «Ан-Нахду» в обычную политическую партию консервативного толка. Но большинство политической верхушки партии продолжает вести себя так же, как «Братья-мусульмане», стремясь выполнить свою «миссию» и обратить всех в ислам.