Интервью с Ларри Пейджем

Разве не стал бы мир счастливее, если бы 90% работающих сели поудобнее, развалившись в кресле, а их работу выполняли роботы? Почему последний купленный вами дом не стоил в 20 раз дешевле той суммы, что вы за него заплатили? А вот если бы вы или ваши дети однажды стали без ограничений пользоваться дешевой энергией ядерного синтеза, а заодно жили бы подольше? Почему бы и нет?

Вот примерно такие вопросы занимают 41-летнего Ларри Пейджа (Larry Page). Сооснователь и исполнительный директор Google снимает с себя часть обязанностей ради решения более сложных задач. В последнее время в ходе реорганизации компании руководство основными проектами его компании перешло к заместителю, что позволило Пейджу высвободить время для более амбициозных проектов. Это означает, что крупнейшая в мире интернет-компания готова вкладывать прибыль, которую приносит ее монопольная поисковая система, в некоторые перспективные технические проекты, рассчитанные на отдаленное будущее.

Заглядывая в будущее и говоря о тех возможностях, которые откроются через 100 лет, он говорит: «Не исключено, что мы сможем решить множество проблем общечеловеческого характера».

Десять лет прошло с тех пор, как первые всплески идеализма отразились на стоимости акций Google, и все эти разговоры руководства вроде «не причиняй зла» и «сделаем мир лучше» начали звучать несколько старомодно. Мощь и благополучие Google вызвали неожиданную реакцию и негодование, особенно в Европе, где сейчас пытаются выяснить, как это компании удается так лихо использовать свое монопольное право в сфере поискового сервиса.

Однако Пейдж не собирается ни на йоту отступать от своих альтруистических принципов или отказываться от непомерных амбиций, которые они со своим соратником Сергеем Брином (Sergey Brin) определили для себя, когда были еще, казалось бы, наивными и неискушенными. «Общественные цели для нас первостепенны, — говорит он, — и мы всегда пытались показать это своей работой в Google. Я считаю, что нам пока не удалось достичь всего того, чего хотелось бы».

Даже знаменитая масштабная задача Google «организовать мировую информацию и обеспечить ее доступность и пользу для всех» уже не способна охватить все те планы, которые он наметил. Его цель — использовать средства, поступающие от рекламы своего поискового сервиса, для завоевания позиций в динамично развивающихся перспективных отраслях от биотехнологии до робототехники.

На вопрос, значит ли это, что компании теперь нужно сформулировать новую задачу, он сказал: «Думаю, что, скорее всего, нужно». А когда его спросили, как будет эта задача обозначена, он ответил: «Мы пока пытаемся ее сформулировать».

Когда недавно мы встретились для большого развернутого интервью, в его офисе в Кремниевой долине, он продемонстрировал характерную скромность и осторожность, в отличие от большинства руководителей крупных компаний с их нескрываемой самоуверенностью. Кроме того, несомненно, осознавая ту огромную ответственность, которая лежит на нем как на руководителе компании со штатом 55 тысяч человек, которая все чаще и чаще оказывается в центре внимания, он намного более осторожен в подборе слов, чем раньше. Но его амбициозность и экспансивность в выражении мыслей особо не изменились — даже когда он, будучи отцом двух маленьких детей, говорит, что стал гораздо серьезнее относиться к таким долгосрочным проектам, как их обучение.

Пейдж находится у руля одной из крупнейших в мире компаний технического профиля на том историческом этапе, когда в результате технического прогресса возникает опасность масштабных социальных потрясений и стремительной дестабилизации в сфере бизнеса. Цели компании грандиозны, как никогда, при этом, даже несмотря на инвестиции в новые проекты, ее активы растут. Сегодня их объем превышает 62 миллиарда долларов.

«Мы работаем в не совсем привычных условиях, — говорит он, — мы пытаемся разобраться и все оценить. Как воспользоваться всеми ресурсами … и как еще лучше повлиять на мир вокруг?» Для вкладчиков Google, которых в последнее время настораживает то, какие огромные ставки делает компания на долгосрочные проекты, это только начало.

По мнению Пейджа, все дело в амбициях — целеустремленность это ценное качество, которое встречается не так уж часто. На фоне одного из своих периодических взлетов Кремниевая долина, по-прежнему находящаяся в эпицентре развития технологий, по его мнению, утратила дальнозоркость. При этом он убежден, что Долина еще не дошла до принципиального «упадка» и считает, что вся проблема в том, что люди там перестарались и «перегрелись». Но, а насколько это серьезно, это уже другой вопрос.

«У них там и большие капиталы, и азарт, поэтому такие вещи периодически случаются», — считает он, — а через 100 лет на такое вряд ли кто-то обратит внимание».

По мнению Пейджа, большая часть денег вкладывается в промышленную разработку технологий в надежде получить легкую прибыль на волне наблюдаемого скачка потребительского спроса на интернет-услуги. «Можно создать интернет-компанию со штатом в 10 человек, и у нее будут миллиарды потребителей. Большого стартового капитала не потребуется, а прибыль будет огромная, — действительно, потрясающе огромная, поэтому вполне естественно, что каждый стремится заниматься такого рода бизнесом».

По оценке Пейджа, только 50 инвесторов стремятся к разработке по-настоящему инновационных технологий, которые позволили бы существенно изменить жизнь большинства людей в мире. И если что-то препятствует реализации грандиозных замыслов по их созданию, то уж точно не недостаток денег и даже не непреодолимые барьеры технического характера. Пейдж говорит, что когда ведется работа по осуществлению таких проектов, какие наметил он, то «настоящим стимулом является не принципиальное техническое новшество, а просто то, что в проекте участвуют инициативные и целеустремленные люди, и у этих людей есть амбиции». В решении таких задач слишком немногие организации, особенно государственные, мыслят достаточно широко. «Видимо, в таких вопросах мы, как человечество, чего-то недополучили».

На вопрос, значит ли это, что решением некоторых из самых долгосрочных и амбиционных научных проектов мирового масштаба должны заниматься не государственные учреждения, а частные компании, он ответил: «Ну, кто бы то ни был, но этим заниматься придется».

Именно в таких вопросах проявляется технический склад ума Пейджа. Как сын преподавателя по вычислительной технике, он, по рассказам знающих его людей, на совещаниях больше всего любит вникать во все технические вопросы. Например, он рассказывает, как он детально изучает систему управления центрами обработки данных, выясняя, сколько компания платит за электроэнергию, и даже схемы электросетей. Этим он хочет показать, что при внимательном изучении и правильном использовании можно усовершенствовать и рационализировать все, что угодно.

Не так давно, побывав в недавно созданной компании, которая занимается разработкой термоядерных технологий, Пейдж пришел в восторг от возможности технического прорыва в создании источников дешевой энергии. Еще одна стартап-компания поразила его идеей возможности «читать» мысли человека, которому показывают зрительные образы. «Группа по-настоящему целеустремленных людей при наличии 50 миллионов долларов может предложить инновации в некоторых из таких областей. Но сейчас такое происходит нечасто», — говорит он.

Некоторые из собственных проектов, на которые Google делает ставку, это области, которые Пейдж называет «периферией» Это те проекты которые, видимо, решить можно, но в отношении которых по какой то причине не было принято скоординированных действий. В качестве примера он приводит самоуправляемые автомобили и болезни, которыми страдают пожилые люди, — над второй из этих проблем работала в лаборатории Стэнфордского университета его жена. «Проект этот не был престижным», — говорит он. Сейчас Google через свое подразделение под названием Calico (компания, созданная для поведения исследований в области старения, долголетия и продления жизни — прим. перев.) планирует вложить сотни миллионов долларов в разработки новых биотехнологий в этой сфере.

«Мы выигрываем от того, что, если мы говорим, что сделаем, то делаем, и люди верят, что мы в состоянии это сделать, поскольку у нас есть для этого средства, — говорит Пейдж. — Так Google оказывает помощь, причем, таких механизмов финансирования мало».

Но по сравнению с теми далекими бурными и безрассудными временами, когда любая поспешная и дерзкая идея принималась восхищенной публикой на ура с той же снисходительностью, с которой родители радуются первым «шедеврам», намалеванным их ребенком, стремительный технический прогресс наших дней начинает вызывать в людях страх.

«Я считаю, что люди видят только все плохое, но не замечают положительного, — рассуждает Пейдж. Они не понимают, что этот процесс меняет их жизнь. Думаю, проблема в том, что люди не чувствуют, что они сами во всем этом участвуют».

Будучи неисправимым оптимистом, когда речь заходит о технике, он убежден, что все изменится. Например, стремительное внедрение инноваций в сфере искусственного интеллекта позволит использовать компьютеры и роботов для выполнения большинства видов деятельности. И если появится возможность бросить работу, то 90% людей «не захотят делать работу, которой они сейчас занимаются».

А как же те люди, которые могут пожалеть, что потеряли работу? По мнению Пейджа, поскольку из-за развития техники некоторые виды работы можно будет отнести к разряду неактуальных и ненужных, нет смысла цепляться за такую работу. «Мысль о том, что каждый должен изо всех сил трудиться, делая что-то неэффективно, лишь для того, чтобы сохранить работу, мне кажется бессмысленной. Так проблему не решить».

Еще одно преимущество он видит в том, что развитие технологий влияет на цены на товары и услуги повседневного назначения. Ожидается существенная дефляция, и «даже если люди начнут терять работу, вероятно, это в самое ближайшее время будет компенсировано понижением цен не необходимые вещи, что, на мой взгляд, очень важно, хотя об этом никто не говорит».

Он считает, что за счет развития технологий компании начнут работать не на 10%, а в 10 раз эффективнее. При условии, что это обернется более низкими ценами, «думаю, что цены на товары, необходимые для комфортной жизни, могут стать гораздо ниже, намного ниже».

Падающие цены на жилье могут в этом отношении стать еще одной важной составляющей улучшения жизни. Даже не столько технические инновации, сколько такое снижение цен должно стать частью комплекса мер, необходимого для того, чтобы сделать землю более доступной для застроек. По мнению Пейджа, вполне возможно, что средний дом в Пало Альто (Palo Alto) в самом центре Кремниевой долины можно будет купить не за сегодняшнюю цену в 1 миллион с лишним долларов, а за 50 тысяч.

Для многих сама мысль о подобных значительных изменениях в их личном бюджете может показаться неосуществимой мечтой, не говоря уже о том, что причинит массу беспокойств. Учитывая перспективу того, что многие профессии попадут в число «ненужных», обещания о снижении цен на частные дома и товары повседневного спроса вряд ли кого успокоят. Но, Пейдж считает, что в системе капитализма избавление от всего неэффективного с помощью технологий необходимо доводить до своего логического конца.

«От такого не отмахнешься, и что должно произойти, то произойдет», — говорит Пейдж. «Вы хотите удивительных возможностей для экономики. Когда у нас есть компьютеры, которые могут выполнять все больше и больше функций, то это должно изменить и наше отношение к работе. И по-другому никак не получится. От этого не отмахнешься».

Когда речь заходит о политике, Пейдж, подобно многим технократам, сразу же начинает расстраиваться, поскольку в политике решать проблемы гораздо сложнее, и вместо той неукоснительности и жесткости, с которыми он решает свои технические задачи, здесь нужен другой подход. «Я убежден, что в решении этих вопросов есть нерешительность и много страхов, хотя решать их надо, — говорит он, хотя и не совсем представляет, как решать. — Как общество, мы не можем делать что-то по-другому и что-то менять, и, мне кажется, это плохо».

«Среди некоторых самых принципиальных вещей, о которых люди не задумываются, вопросы о том, как мы организуем людей, как мы их мотивируем. А это по-настоящему интересный вопрос, как мы организуем наши демократические государства? И если взглянуть на индекс удовлетворенности жизнью в США, то он не растет, а падает. И это очень тревожный факт».

На вопрос, в чем, на его взгляд, заключается причина недостаточной поддержки в развитии предпринимательства и технологий в Европе, он ответил: «Думаю, в Европе проблемы во многом такие же, как и у нас».

Другая преграда совсем рядом. В своем стремлении к совершенству в сфере технологий Google, по-видимому, уже поднялся до тех высот, достичь которых одной компании невозможно. Пейдж вспоминает о своих частых спорах со Стивом Джобсом (Steve Jobs), руководителем компании Apple, который умер 3 года назад. «Он всегда повторял, что я занимаюсь слишком разными делами. А я так же отвечал ему, что он занимается слишком однообразными делами».

В качестве аргумента в споре с Джобсом он заявлял следующее: «Неинтересно с таким огромным штатом иметь все эти миллиарды вместо того, чтобы вкладывать их куда-нибудь, чтобы улучшить жизнь людей. Если заниматься тем же, что и раньше, и не начинать ничего нового, то, по-моему, это преступление».

Но идеализм не ослепил его и не сузил до собственных амбиций. «Стив говорил правильные вещи — только ты, Ларри, способен справляться с таким количеством дел». И если Пейджу — и его компании — суждено стать победителями, значит им нужно добиться невозможного и сделать то, чего не смогли сделать крупные компании прошлого, особенно в сфере разработки технологий, когда лишь немногим руководителям удалось создать технологии, перешагнувшие из одного поколения в другое.

«Крупнейшие компании, все как одна, находятся в пределах одной и той же соответствующей их рангу величины, конечно же, по показателю рыночной капитализации, — говорит Пейдж, явно чувствующий те границы, за которые его компания уже пытается вырваться. — Вы говорите, что нам надо перенимать все эти принципы, но вокруг не видно ни одной компании, у которой можно учиться».

Похоже, в последнее время его представления о том, как вырваться за эти границы и пробить этот невидимый потолок, меняются. Google X, лаборатория, созданная Брином, была первой попыткой создать основу для таких крупнейших новых проектов, как умные очки Google Glass и самоуправляемый автомобиль. И несмотря на то, что Брин сейчас отходит от основных разработок компании, Пейдж до сих пор говорит, что они близкие соратники. «Мы вместе проводим очень много времени, немногие люди так общаются, как мы», — утверждает он. Говоря о постоянном стремлении Брина достичь еще больших высот, Пейдж говорит: «Он всегда на передовой, и это очень важно».

Теперь же, оставляя Google X, Пейдж пытается экспериментировать и создает новые крупные подразделения под крылом компании. Как недавно сообщили в Google, помимо Calico в число таких подразделений войдет лаборатория по разработке умного дома Nest и еще одно новое подразделение, которое будет инвестировать в проекты по доступу в интернет и разработке источников энергии. Кроме того, за последние два года Google стала крупнейшим в Кремниевой долине венчурным инвестором.

По словам Пейджа, не существует какой-либо модели, которая соответствовала бы той компании, которой собирается стать Google. И если есть хоть один человек, обладающий многими качествами, необходимыми для осуществления задуманных нами проектов, то это знаменитый инвестор Уоррен Баффетт (Warren Buffett).

Это уже слова не того молодого технаря-идеалиста, который когда-то рассказывал о датчиках, вживленных в мозг, которые смогут отвечать на вопросы, работая за счет энергии мысли. Теперь он говорит иначе: «В рамках всего того, что мы делаем, мы создаем долгосрочный «терпеливый» капитал».

Он находится в том возрасте, когда можно позволить себе заглядывать в будущее. Но при столь безграничных амбициях еще бы научиться ждать и терпеть.