Уинстон Черчилль остается человеком, судьба которого доказывает, что историю все-таки вершат отдельные личности и блестящие свершения

Когда я был еще маленьким, я не сомневался, что Уинстон Черчилль это величайший государственный деятель за всю историю Великобритании.

Мы с братом, углубившись в биографическую книгу Сэра Мартина Гилберта (Martin Gilbert — выдающийся историк и официальный биограф Черчилля, — прим. перев.) «Жизнь в фотографиях» (“Life in Pictures”), хорошо запомнили подписи к фотографиям. Я знал, что Черчилль привел мою страну к победе над одним из самых отвратительных в истории тиранов. Я знал, что он мастерски владел ораторским искусством, и даже тогда я знал, что блестящие ораторы становятся редкостью. А еще я знал, что он был комичным, грубоватым человеком и (даже по меркам того времени) неважным политиком.

За ужином нам рассказывали истории, которые, якобы происходили с Черчиллем. Согласно одной из них, однажды, когда он сидел в туалете, ему сообщили, что его желает видеть лорд-хранитель печати, на что он ответил, что сам «запечатан» в том месте, куда даже лорды ходят пешком. Была еще такая байка: член парламента от партии лейбористов Элизабет Брэддок (Elizabeth Braddock), якобы, упрекнула его в том, что он пьян, а он с невероятной грубостью отпарировал, что он-то сам к утру проспится, а вот она, как была, так и останется уродиной.

Я знал, что в молодости он был удивительно храбрым и собственными руками убивал людей, и воевал на четырех континентах, где в него стреляли. Я знал, что в годы учебы в знаменитой школе-пансионе Хэрроу он был самым маленьким — его рост был всего 1 метр 70 сантиметров (5 футов и 7 дюймов), а объем грудной клетки около 79 сантиметров. Но он сумел избавиться от заикания, побороть уныние и страх перед своим ужасным и отвратительным отцом и стал самым выдающимся англичанином.

Я пришел к выводу, что в нем была какая-то святость и магия, поскольку мои дедушка с бабушкой хранили первую страницу Daily Express за 1965 год, где сообщалось о его смерти в возрасте 90 лет. И мне было приятно, что я родился за год до его смерти: чем больше я читал о нем, тем больше я гордился тем, что жил в одно время с ним.

И, похоже, большинство американцев, когда они вспоминают о Черчилле, испытывают такую же гордость и почтение. И тем более кажется странным, что сегодня — почти через 50 лет после его смерти — существует опасность, что та страна, которой он служил, может вычеркнуть его из памяти. Британские школьники, которые вникают в то, что им говорят на уроках, считают, что это тот парень, который боролся с Гитлером, чтобы спасти евреев. А опрос, проведенный в июне 2012 года среди 1 тысячи учащихся средних школ Британии в возрасте от 11 до 18 лет, показал, что, если фото собаки по кличке Черчилль из популярного рекламного ролика страховой компании узнают 92% из них, то «фото Сэра Уинстона Черчилля узнали лишь 62%».

Особенно стыдно то, что людская память так коротка, — ведь вполне очевидно, что Черчилль это именно та личность, которая должна нравиться современной молодежи. Он был эксцентричным, вел себя вызывающе, любил прикалываться и выпендриваться, от него прямо-таки сносило крышу. У него была своя особая манера одеваться и своя харизма.

Конечно же, ежегодно выходят сотни книг о нем, но мы все никак не можем принять его имя и добрую славу как должное. Постепенно уходят те, кто воевал на фронтах Второй мировой войны. Мы теряем людей, которые помнят, как звучал его голос. Но мы не должны забывать о масштабах его свершений.

В наши дни мы смутно припоминаем, что победа во II мировой войне была завоевана кровью Советского Союза и деньгами США. И хотя в какой-то мере это и так, правда еще и в том, что без Черчилля Гитлер почти наверняка победил бы в той войне, и то, что сделали в Европе фашисты, вполне имело бы необратимые последствия.

Нам следует помнить, что сделал этот британский премьер-министр, чтобы помочь построить мир, в котором мы сейчас живем. Повсюду на планете — от Европы до России, Африки и Ближнего Востока — мы видим воплощение его созидательных идей.

В марте 1921 года, будучи министром по делам колоний, Черчилль собрал в каирском отеле «Семирамида» всех ключевых политиков Ближнего Востока, чтобы обсудить стратегию управления регионом после того, как в ходе Первой мировой войны распалась Оттоманская империя. Т. Лоуренс (T.E. Lawrence), более известный как Лоуренс Аравийский, считал эту встречу огромным достижением и 11 лет спустя написал Черчиллю о том, что достигнутые во время этой встречи договоренности обеспечили десятилетие мирной жизни.

Конечно же, этот мир долго не продержался. Как и империя, которую так любил Черчилль. Его бы это огорчило, но и не удивило. Он считал, что будущее планеты находится в руках США, и был прав. В наше время американцам суждено пытаться соблюдать нейтралитет в Палестине, договариваться с Израилем и стараться справиться с Ираком, который Черчилль называл «неприятным вулканом». Как британский сторонник империи, пытавшийся сохранить империю, которой было суждено распасться, он потерпел неизбежную неудачу. Но как идеалист, стремившийся объединить все главные ценности человечества для защиты от самых страшных пороков, он добился долговременного успеха.

Черчилль это человек, который окончательно и бесповоротно опроверг мнение всех историков-марксистов, утверждающих, что историю вершат масштабные и безликие экономические факторы. На протяжении семи десятков лет общественной деятельности Черчилля мы время от времени наблюдали, как его личность оказывала влияние на весь мир и на события в нем, при том, что о многом, из того, что он сделал, мы уже и не помним.

Он сыграл исключительно важную роль в создании государства всеобщего благоденствия в начале 1900-х. Благодаря ему были открыты центры занятости для британских рабочих, введены короткие перерывы во время рабочего дня и страховые выплаты по безработице. Он оказал решающее влияние на процесс создания Королевских военно-воздушных сил и танковых войск, он был категорически против I мировой войны. Черчилль сыграл важнейшую роль в создании государства Израиль, не говоря уже о том, что внес огромный вклад в процесс объединения Европы.

В некоторых случаях он многое делал, чтобы предотвратить ход событий, но самым наглядным примером его влияния может послужить то, как в 1940 году он и его страна в одиночку противостояли Гитлеру. Не будь Черчилля, Гитлер почти наверняка одержал бы победу, успехи фашистов в завоевании Европы стали бы необратимыми. И когда Британия была в одиночестве, когда страна боролась за жизнь, он обратился к народу с взволнованной и проникновенной речью — он убедил их, успокоил, как никто до этого. Его язык — пафосный и старомодный — оказался тогда как нельзя кстати.

Что позволило ему справиться с такой великой ролью? В какой печи плавились этот ум острый, как бритва, и эта железная воля? Почти как у Уильяма Блейка: «Что за горн пред ним пылал? Что за млат тебя ковал? Кто впервые сжал клещами гневный мозг, метавший пламя?» (Цитата из стихотворения «Тигр» (The Tiger) в переводе С. Маршака, 1965 г., — прим.  перев.).

Пытаясь найти ответ на этот важный вопрос, в июне этого года я встретился с правнуком Черчилля Сэром Николасом Сомсом (Sir Nicholas Soames), консерватором, членом парламента из центрального Суссекса (Mid Sussex). Мы сидели в ресторане Savoy Grill и неторопливо обедали. Когда официант принес счет — такой же огромный, как и сам Черчилль — я сказал своему собеседнику, что его дед был человеком, изменившим ход истории, предложив использовать на свехдредноутах, огромных боевых кораблях Второй мировой войны, мазут вместо угля. А за счет чего он сам работал? Что подпитывало в делах его самого?

Сэр Николас подумал и неожиданно для меня ответил, что его дед был самым обычным человеком. Он делал то, чем любили заниматься все остальные англичане: слоняться по дому, увлеченно заниматься живописью и другими любимыми делами. «Знаете, во многих отношениях это был самый обыкновенный семьянин», — сказал он.

Однако не каждому «обычному семьянину» удается произнести самые известные фразы, которые публикуются чаще, чем высказывания Шекспира и Диккенса вместе взятых, получить Нобелевскую премию по литературе, поработать на самых высоких государственных должностях, в том числе премьер-министром (дважды), обеспечить победу в двух мировых войнах, а потом еще, после своей смерти, и продать свои живописные работы за миллион долларов.

Откуда он черпал свою моральную энергию? Может, все дело в силе его психики или в физической мощи? А может, он обладал генетической или гормональной предрасположенностью, и внутри него происходили какие-то особенные процессы внутреннего сгорания, или его психика закалялась с детства? А может, и то и другое?

Помню, как мальчишкой лет 15, я читал статью психиатра Энтони Сторра (Anthony Storr), где он утверждал, что Черчилль всегда помнил, как в школе был маленьким, хилым и трусоватым. Поэтому с помощью силы воли он решил побороть свою трусость и избавиться от заикания, чтобы, будучи слабаком, весившим 40 килограммов, с помощью гантелей превратиться в накачанного Чарльза Атласа (Charles Atlas — основатель бодибилдинга — прим. перев.). По мнению автора, преодолев свою трусость, Черчилль смог легко преодолевать все остальное.

Мне всегда казалось, что такие аргументы не убедительны, потому, как обтекаемы. Почему он решил бороться со своей трусостью? А был ли он на самом деле трусом? Разве смог бы трусливый школьник, подобно Черчиллю, измочалить в клочья соломенную шляпу ужасного директора школы после того, как тот приказал его выпороть за кражу сахара?

Так что же еще кроется в сложной психике Черчилля? Несомненно, на многое повлиял его отец: здесь и боль, связанная с его постоянным неприятием сына, отказами, недовольством, и ужас, вызванный реакцией отца на то, что сын отказывался жить по его правилам, а после смерти отца еще и желание отомстить ему и превзойти его. Что же касается матери, она, вполне очевидно, сыграла огромную роль, учитывая, что она всегда ободряла его и помогала, так что его слава, в какой-то степени, является ее заслугой.

Кроме того, следует учесть и то, в каких исторических условиях происходило становление личности Черчилля. Он не просто родился в то время, когда Британия была на пике своего благоденствия, он еще и стал частью того поколения, которое понимало, что для сохранения величия империи потребуются нечеловеческие усилия. И благодаря лишь этой готовности к действиям, этой внутренней пружине люди викторианской эпохи были сильнее, масштабнее и значительнее, чем мы, поскольку были скроены совершенно по другим меркам.

Ну и, конечное же, природное самомнение, которое в той или иной степени присутствует в каждом человеке, а также стремление к хорошей репутации и оценке окружающих. Мне всегда казалось, что Черчилль всегда руководствовался тайным хитрым принципом: Британия это величайшая империя на Земле, Черчилль — величайший человек Британской империи, следовательно, Черчилль — самый великий человек на Земле.

Хотя думать так о Черчилле было бы не совсем справедливо. Да, Черчилль обладал колоссальным самомнением, но его эго сочеталось с чувством юмора, иронией, невероятным гуманизмом и сочувствием к другим людям, а также самоотверженностью в деле служения обществу и верой в демократическое право людей вышвырнуть его из общественной жизни, что они и сделали в 1945 году.

Именно это я имею в виду, когда говорю о его безграничной душевности и сердечности. Перед тем, как мы вышли из ресторана, Сэр Николас рассказал мне последний рассказ, — не исключено, что и вымышленный — о сентиментальности и великодушии своего деда.

Дело было во время войны. Однажды вечером, уборщица, работавшая в Министерстве обороны, спешила после работы на автобус и вдруг увидела в водостоке папку, перевязанную розовой лентой, с надписью «Совершенно секретно». Она вынула папку из лужи, спрятала под плащом и привезла домой. Там она показала ее сыну, который сразу же понял важность всего произошедшего.

Не открывая папку, он поспешали в Министерство. Пока он туда добрался, было уже поздно, и почти все уже разошлись по домам. Естественно, к молодому человеку у входа отнеслись не совсем приветливо. Ему настойчиво рекомендовали оставить папку у них, а утром кто-нибудь ее посмотрит. Но парень отказался уходить и решил подождать, когда появится кто-нибудь из больших начальников.

Наконец, вышел кто-то из начальства и забрал папку, в которой, как оказалось, находились военные приказы по городку Анцио (Anzio), в котором союзники собирались построить плацдарм для высадки войск на западное побережье Италии.

На следующее утро был созвано совещание коалиционного правительства Великобритании, где должны были выяснить, насколько серьезным было нарушение секретности, и можно ли продолжать высадку войск в Анцио. Собравшиеся посмотрели на папку и пришли к выводу, что она пролежала в водостоке лишь несколько секунд, и что уборщица рассказала правду. Учитывая это, было решено продолжить высадки войск в Италии.

Обратившись к начальнику Генерального штаба генералу Гастингсу Лайонелу Исмею (Hastings Lionel “Pug” Ismay), Черчилль спросил, как это случилось. Тот рассказал ему о женщине и ее сыне. Черчилль заплакал и сказал: «Он должна стать Дамой-командором Империи. Выполняйте!»

К сожалению, найти какие-нибудь свидетельства правдивости этой истории мне так и не удалось. Я не нашел подтверждающих документов ни в архивах, ни где-нибудь еще. Но история подтверждает главную истину. Уинстон Черчилль обладал великой душой.

Легко понять, почему так много историков и историографов приняли идею Толстого о том, что история человечества это не история о великих людях и блистательных свершениях. Было модно утверждать, что эти так называемые великие мужчины и женщины лишь пузыри и мусор, приносимые мощными приливами и отливами истории общества. Согласно этой теории, настоящая история связана с глубинными силами, действующими в экономике, техническими открытиями, изменениями цен на зерно и колоссальной ролью бесконечного количества будничных человеческих дел.

Но судьба Уинстона Черчилля стала прекрасным и убийственным доказательством того, что все это лишь пустые разглагольствования. Он и только он показал, что все совсем не так. И таких людей, которых можно было хотя бы в общих чертах сравнить с ним, никогда не было и не будет уже никогда.

Борис Джонсон — мэр Лондона. Данное эссе — выдержка из его книги «Фактор Черчилля: Как один человек сделал историю» (The Churchill Factor: How One Man Made History), которая выйдет в свет в четверг в издательстве Riverhead.