Туркменистан ищет новые газовые рынки, чтобы избежать полной зависимости от Китая

Последние несколько месяцев выдались для Туркменистана непростыми. Двое давних постоянных покупателей заявили, что больше не будут приобретать у республики природный газ, что потенциально может поставить Ашхабат в ситуацию полной зависимости от закупок газа Китаем.

В некоторой степени ослабить подобную зависимость мог бы газопровод в Индию и Пакистан через территорию Афганистана, известный как проект ТАПИ. Но, несмотря на видимость бурной деятельности в последние несколько месяцев, этот проект так же далек от реализации, как и в момент зарождения идеи о его постройке в 1990-е годы, считают эксперты.

Туркменистан стоит на четвертом месте в мире по запасам газа. Но нехватка инфраструктуры для транспортировки энергоносителей ограничивает экспортный потенциал этой не имеющей выхода к морю страны. Лишь газопровод из республики в Китай, построенный Китайской национальной нефтегазовой корпорацией, объемы поставок по которому должны достичь 55 млрд кубометров к концу 2015 года, дает Туркменистану выход на рынок, обладающий реальным потенциалом.

Но для гордящейся своим «нейтральным» статусом страны растущая зависимость от КНР является проблемой, которая потенциально может ослабить позиции администрации президента Гурбангулы Бердымухамедова, являющейся, по утверждениям правозащитников, одним из самых репрессивных режимов на планете.

Этим летом министр нефти Ирана Биджан Намдар Зангане отметил, что Иран намерен сконцентрироваться на наращивании добычи газа и не будет больше покупать его у Туркменистана. В то же время представители правления российского энергетического гиганта «Газпром» неоднократно высказывали мысль об аннулировании контрактов с центральноазиатскими поставщиками, в частности Туркменистаном и Узбекистаном.

Россия и Иран, сами являющиеся крупными поставщиками газа, никогда не были для Ашхабата идеальными покупателями, но вместе они ежегодно закупали у Туркменистана 15-20 млрд кубометров газа, что служило приличной подушкой безопасности от не упускающего случая сбить цену Китая. Если КНР станет единственным покупателем туркменского газа, то это даст Пекину невиданные доныне возможности диктовать Ашхабату цены на голубое топливо.

Основным вопросом на данный момент является, насколько Иран тверд в своем намерении нарастить добычу газа. Хотя некоторые обозреватели посчитали заявление Зангане блефом с целью сбить цену импортируемого Ираном газа, Тегеран несомненно планирует увеличить добычу и развивать инфраструктуру, что может привести к обострению конкуренции со своим северным соседом — Туркменистаном.

Меньше сомнений вызывает то, что дни, когда Россия импортировала туркменский газ, подходят к концу, считает Дмитрий Александров, начальник отдела аналитических исследований российской инвестиционной группы «УНИВЕР Капитал». «“Газпром” и Россия молчат по поводу того, что Китай в будущем станет основным покупателем газа в Евразии, — сообщил он EurasiaNet.org. — Добыча газа [в России] растет. Закупки в будущем туркменского газа представляются маловероятными, если [Туркменистан] не предложит заметную скидку».

На этом фоне, и учитывая, что постройка Транскаспийского газопровода постоянно откладывается и осложняется нерешенностью вопроса о правовом статусе Каспийского моря, проект ТАПИ приобретает для Туркменистана все большое значение. Обращаясь к Совету старейшин 29 октября, Бердымухамедов заявил, что ожидает запуска ТАПИ к 2017 году.

Хотя проект получил поддержку Азиатского банка развития (АБР), нанявшего в прошлом месяце британскую инженерно-конструкторскую фирму Penspen для подготовки технико-экономического обоснования проекта, мало кто кроме подпевал и подхалимов в окружении Бердымухамедова разделяет его оптимизм, и не только потому, что газопровод этот пришлось бы проложить через территорию раздираемого войной Афганистана.

Осуществлению проекта мешает множество других серьезных проблем. «Чтобы привлечь финансирование для проекта такого масштаба, необходимо, чтобы был мощный, кредитоспособный и надежный поставщик, способный гарантировать поставки газа по этому газопроводу, — говорит Лоран Русека (Laurent Ruseckas), эксперт по нефтегазовым вопросам в лондонской консалтинговой компании Veracity Worldwide. — [Государственная компания] Туркменгаз пока не обладает такой репутацией на рынках капитала».

Энергетические гиганты Chevron, ExxonMobil, Total и Petronas также проявляют интерес к ТАПИ. Но инвесторов отпугивает отказ Туркменистана предоставить им возможность получить долю не только в рискованном газопроводе, но и в месторождениях газа. «Пока ничто не указывает на то, что Туркменистан готов предоставить участникам проекта прямой доступ к газовым месторождениям», — отметил Русека в разговоре с EurasiaNet.org.

Хотя основным получателем голубого топлива по газопроводу стала бы Индия, где спрос на газ намного превышает предложение, индийские официальные лица публично высказали сомнения по поводу ТАПИ.

Дели смущает то, что газопровод пройдет по территории Пакистана, и тот может воспользоваться им в качестве инструмента политического давления, если только в рамках договора о ТАПИ не будут обеспечены значительные «финансовые и суверенные риски» для Исламабада, способные помешать этому, заявил Рахул Тонгиа (Rahul Tongia), эксперт по энергетическим вопросам при аналитическом центре Brookings India. Импорт сжиженного природного газа (СПГ) по морю дает Индии больше маневра и свободы, чем газопровод, добавил он, отмечая, что Туркменистан не является крупным производителем СПГ. «Все это легче сказать, чем сделать», — сказал он о ТАПИ.

Пакистан, судя по всему, больше бы устроил договор об импорте газа из Ирана, в случае подписания которого отпала бы необходимость строить ТАПИ. 31 октября пакистанские СМИ сообщили, что Пакистан и Иран договорились о поставках иранского СПГ через пакистанский порт Гвадар. Осуществлению данного договора могут помешать международные санкции в отношении Ирана, но Тегеран, по всей видимости, уверен, что их вскоре отменят.

В прошлом Туркменистан предпринимал шаги по диверсификации экспортных маршрутов только когда зависимость от одного покупателя представлялась «угрожающей стабильности», заявил Лука Анчешчи (Luca Anceschi) из Университета Глазго. Зависимость от Москвы заставила Ашгабат сделать разворот в сторону Китая в 2009 году. «Теперь Ашхабат достиг такой же точки в отношениях с Китаем», — добавил Анчешчи.

В большей мере, чем разрыв газовых отношений с Москвой, в рамках которых Кремль закупал топливо по дешевке и перепродавал его с большой выгодой на европейских рынках, «расторжение относительно успешных связей между Туркменистаном и Ираном приведет к значительным сдвигам» на газовых рынках Евразии, прогнозирует Анчешчи.