Atlantico: В Северной Европе 10% населения принадлежит 65-69% национальных богатств. Все эти страны, Швеция, Дания и Норвегия, обычно приводятся в пример как образцы социальной защиты граждан. Так с чем же связан подобный уровень неравенства?
Анри Мильнер: Обычно когда мы обсуждаем неравенство и проводим сравнение между различными обществами, предпочтительнее говорить о распределении доходов.
Когда речь заходит об этой самой политике распределения, нас в первую очередь интересуют финансовые возможности государства. А они основываются на способности установить определенный уровень доходов и потребления. То есть, богатства начинают представлять интерес для занимающегося распределением государства в тот момент, когда они начинают превращаться в доходы.
В том, что касается этих стран, скандинавскую модель нужно рассматривать в исторической перспективе. В свой золотой век, то есть 1950-е годы, социал-демократическая модель скандинавских государств и, в частности, Швеции опиралась главным образом на крупные компании-экспортеры вроде Volvo, которым было по силам выплачивать хорошие зарплаты. Такая ситуация выгодна государству, потому что оно может рассчитывать на существенные отчисления от получающих хорошие оклады работников, дивиденды акционеров и даже их покупки для финансирования системы социального государства.
Такая политика вынудила некоторых обеспеченных людей уехать из страны, чтобы избежать выплаты слишком высоких налогов, однако главным ее результатом стала консолидация позиции крупных предприятий-экспортеров. Диалог представителей профсоюзов и законодателей и цели этого налогообложения (доходы или имущество) породил консенсус вокруг приоритета для повышения конкурентоспособности предприятий, инвестиционных возможностей и инноваций. Федерации работодателей и социал-демократические профсоюзы достигли исторического компромисса по поводу ответственности каждого за благополучное существование этой модели еще в 1938 году. В дальнейшем социал-демократическое правительство активно развивало централизованные переговоры между профсоюзами и руководством предприятий, что сделало возможным реализацию «модели Рена-Мейднера». В рамках этой модели профсоюзы проводят «солидарную зарплатную политику», то есть требуют одинаковой зарплаты за определенный тип выполняемой работы и отвергают изменение окладов в зависимости от финансового положения того или иного предприятия. В результате менее эффективные шведские предприятия оказались банкротами, а более эффективные, рентабельные и технически развитые поглощали высвободившуюся рабочую силу и укрепляли свою конкурентоспособность на международном уровне. Так произошла консолидация позиций наиболее рентабельных предприятий. Этот механизм ускорил реструктуризацию и экономический рост, что способствовало быстрому повышению уровня жизни в послевоенные десятилетия.
— Так, какую связь можно провести между соцобеспечением и ростом неравенства?
— В последнее время наблюдается незначительное увеличение неравенства доходов. Причиной тому служит главным образом глобализация, ослабление системы централизованных переговоров и чуть большее расхождение в доходах после выплаты налогов. Тем не менее, неравенство в значительной мере сглаживается перераспределением средств в самых разных формах, от медицинского страхования до студенческих стипендий.
— Если население находится под защитой государства, почему тогда усиление неравенства рассматривается как проблема?
— Давайте расставим все точки над i. Неравенство в наследстве и имуществе уже давно является частью системы и не создает никаких проблем как таковое. Здесь речь идет о неравенстве в доходах, которое все же меньше, чем в других странах ОЭСР. Таким образом, люди в скандинавских странах не считают это усиление неравенства такой уж серьезной проблемой. Они считают, что живут в хороших условиях, но если разница в доходах продолжит расти, это может стать для них угрозой. Это объясняет, например, то, почему шведы недавно заменили правоцентристское правительство левоцентристским.
— Может ли такая система существовать где-то еще? В какой степени залогом работы шведской системы становится культура?
— Культурные референты действительно играют определенную роль в скандинавской модели и в частности касаются ее способности находить консенсус вокруг основанного на компромиссе сотрудничества. Так, скандинавские страны создали опирающиеся на эту способность трехсторонние институты в середине прошлого века, когда условия были совершенно иными. Применение и адаптация этой модели как таковой сегодня кажется мне невыполнимой задачей, как в северных, так и любых других государствах.
Кроме того, сейчас все большую актуальность приобретает проблема мигрантов, так как за последние годы иммиграционные потоки заметно усилились. В первую очередь это касается Швеции, куда едут многие беженцы из Сирии, Ирака и т.д. Эта миграция отличается от того, что происходит в Финляндии и других европейских странах. Поэтому нет гарантии, что эта модель сохранится в ее нынешнем виде. К тому же, экономическая и культурная интеграция иммигрантов уже сыграла существенную роль в подъеме популярности шведский версии Национального фронта, которой удалось набрать 13% голосов на сентябрьских выборах.
Анри Мильнер, сотрудник кафедры политологии Монреальского университета.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В недавнем исследовании Crédit Suisse отмечается, что в скандинавских странах - самое сильное во всей Европе неравенство. В Северной Европе 10% населения принадлежит 65-69% национальных богатств. Все эти страны, Швеция, Дания и Норвегия, обычно приводятся в пример как образцы социальной защиты граждан. Так с чем же связан подобный уровень неравенства?
