Принцип работы Исламского государства или «исламизм 2.0»
Радикальные исламисты последнего поколения, которых боготворят Мухаммеды Мера и прочие Мехди Неммуши, неизменно придерживаются одного принципа «работы»: перед тем, как перерезать горло и обезглавить в прямом эфире «неверного» пленника, его сначала заставляют произнести обвинительные и унизительные для него самого и его лагеря заявления. Жертва озвучивает погребальное послание, в котором ответственность за прискорбную участь ложится не на играющих в футбол отрубленными головами исламистских варваров (их наоборот представляют «жертвами» «крестоносцев»), а на западный лагерь, виновный в «агрессии против мусульман».
Двойная цель этих акций — не убийство ради убийства (это означало бы непонимание законов терроризма), а стремление вызвать «стокгольмский синдром» у пришедшей в ужас аудитории и восхищение у активного меньшинства человечества, которое всегда испытывало тягу к варварству. Нам не стоит забывать о том, что психологический и информационный аспекты войны исламистского тоталитаризма, по меньшей мере, так же важны, как военный и террористический. Невероятную маркетинговую эффективность этих кровавых постановок нельзя недооценивать или списывать на простое безумие, так как подобная стратегия запугивания неоднократно помогала радикальным исламистам ИГ захватывать города и деревни в Сирии и Ираке без единого выстрела (1).
Цель палачей из ИГ в первую очередь заключается в том, чтобы подорвать боевой духа врага и заставить всех как можно больше говорить о себе с помощью такого сильнейшего катализатора, как социальные сети. Эта семантическая и психологическая военная стратегия опирается на старые и прекрасно известные методы манипуляций и дезинформации: запугивание жертвы, семантическое искажение, перестановка ролей, демонизация жертвы и ее союзников. В первую очередь ее не стоит недооценивать закомплексованному Западу, который сегодня весьма восприимчив к аргументам так называемых «умеренных» исламистов: они разворачивают ту же самую подрывную пропаганду о существовании некоего «западного заговора» против мусульманского мира. Как утверждают сегодня некоторые зачарованные зеленой экзотикой «прогрессивные мыслители», нынешнюю «исламофобию» Запада можно сравнить разве что с его прошлым антисемитизмом, который в конечном итоге привел к холокосту... К сожалению, такая жертвенническая вульгата - топливо всех проявлений тоталитаризма - в течение десятилетий проникает уже не только в мусульманские страны, но и западные общества, которые к тому же отдают собственных граждан-мусульман на откуп радикальным проповедникам, получившим поддержку и прошедшим подготовку у наших иностранных «друзей» из Персидского залива и прочих обскурантистских «союзников».
Как это видно на примере Сирии, арабо-мусульманских стран и даже западных государств, первыми жертвами исламистского варварства, которое начинается со словестного джихада «умеренных исламистов», становятся сами мусульмане. Они запуганы, вынуждены следовать законам шариата и быть частью уммы или же сами не могут рассуждать здраво из-за горечи и злобы. В любом случае, этим первым жертвам радикального исламизма нужно осознать, что сейчас главными источниками исламофобии становятся сами исламисты и ставшие их карикатурным отображением кровавые радикалы. Кстати говоря, если бы эти экстремисты на самом деле верили в собственную пропаганду о борьбе с исламофобией, они бы не убивали мусульман в Сирии, Ираке, Алжире и т.д. и не трогали бы сотрудников западных гуманитарных организаций, друзей их цивилизации - вроде несчастного Эрве Гурделя, которого казнили в Кабилии 24 сентября 2014 года. Купившие его алжирские террористы заставили его произнести на камеру «Олланд, ты пошел за Обамой», а затем обвинить французское правительство в своей печальной участи. Однако самое худшее в ситуации - то, что в такую ловушку регулярно попадаются не только лишенные аналитических способностей массы, но и целый ряд интеллектуалов: это проявляется в утверждениях о том, что захват заложников и казни граждан западных стран в Сирии, Алжире, Йемене, Сомали, Афганистане и Ираке становятся следствием «новых крестовых походов» Запада против мусульман.
Сирия — это не Ливия
Идеологическая и психологическая слепота как нельзя лучше объясняет то, почему многим на Западе было так трудно (вплоть до появления Исламского государства со столицей в сирийской Ракке) признать, что в суннитском восстании (причем, с самого начала вооруженных столкновений) доминируют фанатики: радикальный уклон суннитского мятежа стал, по мнению некоторых, лишь «ответом» на агрессию режима Башара Асада. Таким образом, если бы нам хватило «смелости» сместить сирийского диктатора и сделать его режим неопасным, исламистское восстание осталось бы «разумным» и по большей части «умеренным»...
Категоричным опровержением этого одновременно наивного и опасного восприятия международных отношения стали иракский (2003 год) и ливийский (2011 год) прецеденты. Они показали, что массированные бомбардировки для свержения диктатур, которые преследуют исламистских оппозиционеров, вовсе не сделали радикалов более мирными и не успокоили их «гнев», нашедший для себя впоследствии новые цели. В результате, с учетом всего болезненного опыта прошлых вмешательств в регионе, мы считаем, что военная интервенция Запада, даже в самом начале восстания против Асада оказалась бы контрпродуктивной и лишь поспособствовала бы усилению хаоса. Кроме того, подобное вмешательство, без сомнений, встретило бы в Сирии куда большее сопротивление со стороны населения и привело бы, как это происходит в Ливии, к установлению основанного на законах шариата режима, который бы был куда менее благосклонно настроен по отношению к меньшинствам, плюрализму и демократии, чем (пусть и диктаторская) власть партии «Баас» и клана Асада.
Формирование этой весной Исламского государства в значительной мере изменило расклад и даже навело страха на сторонников стратегии смены режимов... США, Франция и прочие страны международной коалиции, которая проводит широкомасштабную военную операцию против ИГ, сегодня сосредоточены уже не на сирийском режиме, а военных действиях против угрозы в лице Исламского государства (его генштаб расположился в сирийской Ракке в 160 километрах от Алеппо).
Как бы то ни было, в том маловероятном случае, если коалиция все же начнет военное вмешательство с ударами по сирийскому режиму и вооружением «умеренной» оппозиции под прикрытием так называемой «бесполетной зоны» (это в частности предлагает султан-президент Турции Эрдоган), это станет серьезной стратегической ошибкой. Такая операция, которой хотят наши весьма необычные суннитские союзники из Персидского залива (они сами финансируют большинство радикальных суннитских движений вроде «Джабхат ан-Нусра» и «Исламский фронт») и Турции (она тоже поддерживает очень тесные связи с исламистскими движениями в Сирии), означала бы лишь усиление самых кровавых и эффективных из действующих на территории страны экстремистских бригад. Дело в том, что именно на них уже давно (задолго до привлекшего к себе такое внимание формирования ИГ) приходится подавляющее большинство вооруженного суннитского восстания. Ужасающее Исламское государство, которое провозгласил в июле 2014 года Абу Бакр аль-Багдади, он же халиф Ибрагим (мечтает расширить гротескный, но от этого не менее угрожающий халифат с Сирии и Ирака на Ливан, Иорданию и весь регион), изначально было лишь одним из множества действующих посреди сирийского хаоса тоталитарных исламистских движений.
Дамаск проявил небывалую сопротивляемость по отношению к исламистской угрозе и обладает широчайшими возможностями по созданию неприятностей для противников по всему региону и сегодня поддерживает как никогда тесные связи с Ираном и «Хезболлой», которым в свою очередь по силам серьезно вывести из равновесия соседние Ливан и Израиль. Поэтому по сирийскому вопросу следовало бы выработать более осторожный и реалистичный подход и в частности прекратить систематически отвергать (вполне разумные) предложения России, которая с самого начала кризиса выступала с критикой радикального настроя сирийской оппозиции и ее арабских и западных покровителей с их стремлением исключить из переговоров двух других важнейших участников: Иран и сам сирийский режим.
Дело в том, что с 2011 года большинство западных правительств стабильно воздерживались от их вовлечения в переговорный процесс. Все это создает серьезный дисбаланс, потому что нефтяные монархии Персидского залива, ваххабитские покровители самых что ни на есть радикальных течений сирийского восстания, получили право голоса и были услышаны. То же самое относится и к Турции с ее нео-султаном-президентом Эрдоганом, которая входит в НАТО, однако поддерживала ИГ и большинство исламистских суннитских движений с самого начала восстания в Сирии... Стратегия нашего западного руководства (оно с самого начала отвергло предложения России и оттеснило Иран от участия в любых дискуссиях) оказалась в корне ошибочной и обреченной на провал. Его любительский подход в значительной мере объясняет нынешний прискорбный результат и неспособность найти дипломатическое решение для выхода из кризиса.
Позиция Франции (в этом она, к сожалению, отнюдь не одинока) по большей части ограничивается отражением позиции председателя Сирийского национального совета Джорджа Сабры, «презентабельного» лица оппозиции и давнего светского и христианского оппозиционера, который на самом деле лишь сам прочерченной «Братьями-мусульманами» (именно им принадлежит главенствующее положение в СНС(4)) линии. В частности это касается запросов и широкомасштабных поставках тяжелого оружия мятежникам (при том, что большинство из них — радикальные или «умеренные» исламисты) для победы над режимом или «уравновешивания сил». Ни для кого не секрет, что результатом подобной стратегии с опорой на свержение Асада силой джихада неизбежно стало бы утверждение законов шариата в разнородной стране со множеством культур. Подобная перспектива, безусловно, не только драматична для религиозных меньшинств вроде алавитов, христиан, исмаилитов и шиитов, но и нереалистична в дипломатическом плане, потому что изначально перечеркивает возможность переговоров с властью, которая, хотим мы того или нет, все равно является важнейшим игроком.
Да, мы слышим возмущенные голоса всех тех, кто не понимает, почему западные страны отказались от изначальных планов о военном вмешательстве для прекращения страшных репрессий, которые обрушились на сирийский народ с начала арабской весны и уже унесли 170 000 жизней (3). Однако с середины 2012 года мы твердо убеждены, что любое внешнее военное вмешательство Запада неизменно влечет за собой множество совершенно непредсказуемых последствий, и что в сирийском восстании уже давно осталось мало сирийского, так как главную роль в нем играют международные исламистские легионы, чей политический проект — вовсе не сирийская нация и тем более не демократия, а всеобщий халифат... Тот факт, что к «исламистскому интернационалу» примкнули уже 3 000 — 4 000 «добровольцев» с Запада, многое говорит о сирийском хаосе.
Выбор между холерой радикального исламизма и чумой военной диктатуры лишен всяческого стратегического смысла и последовательности. Дело в том, что с геополитической точки зрения Сирия сегодня стала вместе с Ираком и Ливаном крупнейшим театром региональной вооруженной борьбы, которую ведут чужими руками шиитский Иран и его суннитские противники из Персидского залива во главе с Саудовской Аравией. Их тотальная война ведется сразу на трех уровнях: политическом, религиозном и экономическом. А цель ни больше ни меньше — лидерство в мусульманском мире и расширение стратегической глубины обоих лагерей.
Ко всему этому добавляется четвертая конфликтная сторона. На этот раз речь идет уже о глобальных масштабах: конфликт между проиранскими шиитами-алавитами и просаудовскими (а также протурецкими и прокатарскими) суннитами разворачивается н фоне «новой холодной войны», в которой сходятся (от украинского кризиса до иранского атома и требований о многополярном мире) западные державы на пару с арабскими покровителями сирийских мятежников и тандем Россия-Китай, который выступает в защиту суверенитета Сирии, поддерживает тесные связи с Ираном и категорически против вмешательства Запада в дела сирийского государства.
Хотя ситуация в Сирии сейчас выглядит совершенно безвыходной (с учетом разнонаправленных интересов и задач государств зоны и даже ряда мировых держав, которые лишь обостряют конфликт и питаются разнородностью Сирии вместо того, чтобы предлагать реалистические мирные решения), мы считаем, что только прагматичным политическим инициативам сегодня под силу обеспечить национальную стабильность и сохранить существующий в Сирии этнический и религиозный плюрализм. Как нам кажется, политический и геополитический ключ к окончанию этой ужасной гражданской войны включает в себя два момента. Во-первых, во внутреннем плане это федеральное решение, так как только оно может гарантировать мир совместную жизнь разных групп населения без тиранической власти одной из них. Во-вторых, во внешнем плане, это учет не только позиций Запада и других союзников сирийской оппозиции, но и точки зрения России и Китая, союзников диктаторского сирийского режима.
Без этого равновесия достичь мира (тем более устойчивого) будет совершенно невозможно.
По иронии истории или скорее геополитики, в конечном итоге именно подъем исламского халифата Абу Бакра аль-Багдади, который пошел на завоевание Ирака и Сирии с их меньшинствами, а в перспективе и всего региона (Иордании, Израиля и нефтяных монархий Персидского залива) или даже мира, может подтолкнуть соперничающие мировые и региональные державы к тому, чтобы хоть немного наладить диалог между собой. Потому что без этого диалога с хаосом в Сирии и на Ближнем Востоке удастся справиться еще очень нескоро. Но готовы поспорить, что длинная исламистская зима и варварские поступки салафитов ИГ в конечном итоге возмутят и мусульманские массы, которые становятся первыми жертвами зеленого тоталитаризма...
***
(1) Первым, кто «профессионально» и современно вывел на мировые масштабы подобные методы работы, сочетание варварства и внушающих страх видеозаписей, стал бывший глава «Аль-Каиды» в Междуречье" и предтеча Исламского государства Абу Мусаб аз-Заркави. Именно казни и обезглавливания в прямом эфире позволили ИГ обойти старую гвардию «Аль Каиды» и даже такую харизматичную фигуру как Бин Ладен. На фоне этих современных варваров Усама кажется чем-то смешным и безнадежно устаревшим. На самом деле радикалы Исламского государства — не просто «мракобесы и фундаменталисты», как это часто можно увидеть и услышать в западных СМИ. Нет, как раз-таки наоборот, они представляют собой сверхсовременных активистов, которые куда более «глобализованны» и куда эффективнее используют социальные сети и смартфоны, чем их бывшие наставники с отжившим свое подходом к пиару. В печально известном видео от 13 мая 2004 года (оно, к сожалению, дало старт целому движению) бывший член «Аль-Каиды» в Ираке" положил начало эре психологической войны в интернете, методично перерезав горло и обезглавив американца Николаса Берга. Все это впервые произошло в прямом эфире на фоне отрывков из Корана и параноидальной риторики («Мусульмане становятся жертвами агрессии» и т.д.). Таким образом, убитый во время американского рейда в 2006 год аз-Заркави стал основоположником «джихада 2.0».
(2) Сирийский национальный совет — это переходная политическая структура, которая была создана 15 сентября 2011 года на фоне гражданской войны в Сирии и начала работу 1-2 октября в Стамбуле. Ее задачей была координация действий оппозиционеров и проведение операций против режима Башара Асада. Этот совет включает в себя порядка трех десятков оппозиционных движений, таких как «Братья-мусульмане» (большинство), либералы, курдские и даже ассирийские партии. Он включает в себя 400 членов во главе с председателем Джорджом Саброй. 11 ноября 2012 года он вступил в национальную коалицию оппозиционных и революционных сил и с тех пор является ее главной составляющей.
(3) На самом деле реальное число погибших в Сирии с 2011 года оценить очень непросто.
Александр дель Валь, признанный специалист по геополитике, преподаватель международный отношений в Университете Метца и бывший сотрудник газеты France Soir.
Ранда Кассис, сирийский антрополог и оппозиционер, основательница Движения за плюралистическое общество и бывший член Сирийского национального совета.
