Я 40 лет проработала корреспондентом в Белом доме

Я 40 лет проработала корреспондентом в Белом доме

И вот что я увидела:

Поток неприличных слов из уст президента, вызванных его негодованием по поводу слова «скандал». Охваченных скорбью родителей, чьи ходившие в первый класс дети стали жертвами стрельбы в школе. Эйфорию по поводу мирных договоров на Ближнем Востоке. Осознание неимоверной сложности ситуации, когда президенту шепотом сообщили новость: «Второй самолет врезался в здание Всемирного торгового центра. Америка подверглась нападению».

Я покинула телеканал ABC News 10 сентября, то есть ровно 41 год спустя после того момента, когда я начала работать корреспондентом этой телекомпании в 1973 году. Тогда холодная война находилась в своей горячей фазе, Ближний Восток был в огне, а Уотергейт подходил к своему пику. Когда в следующем году президент Ричард Никсон, чтобы избежать импичмента, наконец, ушел в отставку, глава отделения телеканала ABC News в Нью-Йорке направил меня, своего самого молодого сотрудника, в Белый дом для освещения происходящих там событий. До этого ни один телеканала не направлял в Белый дом женщину в качестве корреспондента, и работа там означала почти непрерывные поездки. То что я была первой женщиной в пуле журналистов Белого дома само по себе не было вызовом. Им был мой возраст. Мне тогда было 27 лет — я была неопытна и не прошла еще никаких серьезных испытаний.

По прошествии четырех десятилетий и семи президентов настало время вновь поразмыслить над некоторыми моментами: одни из них были причудливыми, другие — насыщенные глубоким смыслом — оказались значимыми во время моего пребывания в Белом доме. Вот я наблюдаю за тем, как новоиспеченный президент Джеральд Форд пытается растопить лед в отношениях с советским лидером Леонидом Брежневым на саммите по правам человека в Хельсинки в 1975 году. Много тогда было поставлено на карту в борьбе свободного мира против коммунизма, но, наверное, я была еще больше поражена реакцией Брежнева, заметившего молодую женщину среди американских репортеров. Он подошел ко мне и своей огромной рукой потрепал меня по, вероятно, поразившей его очень короткой западной прическе. Даже ветераны среди корреспондентов не могли себе представить, что спустя много лет я буду освещать работу другого президента, Джорджа Буша старшего, в момент падения Берлинской стены и буду вести прямой репортах с лужайки Белого дома в Рождественскую ночь 1991 года, когда Михаил Горбачев объявит о роспуске Советского Союза.

Всего через несколько лет я была в Джорджии вместе с президентом Рональдом Рейганом, когда он в октябре 1983 года в возрасте 72 лет, казалось, быстро восстанавливался после ужасного покушения и, воспользовавшись редким случаем, играл в гольф в городе Огаста на знаменитой площадке Augusta National. Мы, репортеры, почти всю ночь были заняты освещением действий еще одного вооруженного злоумышленника, который так и не смог приблизиться к президенту, однако ему удалось взять в заложники двух помощников из Белого дома в магазине, где продается инвентарь для игры в гольф. А в два часа ночи в моем гостиничном номере зазвонил телефон (тогда еще не было пейджеров, сотовых телефонов и электронной почты), и мне были переданы отрезвляющие инструкции. Мы сразу же направились в Вашингтон. В тот момент казармы американских морских пехотинцев в Бейруте подверглись нападению с помощью начиненного взрывчаткой грузовика, и тогда погибли 40 человек в ходе выполнения миссии, которую уже в тот момент многие в Конгрессе считали бесполезной. К тому времени как мы добрались до комнаты для прессы Белого дома, количество жертв уже составило 241 человек. И кризисная ситуация еще не была завершена.

Вечером следующего дня меня пригласили на съемки программы в Восточном зале Белого дома с участием леди Нэнси Рейган «Просто скажи нет» (Just Say No), которая была направлена против употребления наркотиков. Самого президента Рейгана не было. Его супруга принесла обычные в таком случае извинения. Мы понятия не имели о том, что он находился в тот момент наверху в семейной части Белого дома и информировал лидеров Конгресса о совершенно другом кризисе — речь шла о первом американской военном вторжении после войны во Вьетнаме. Он направлял войска на Гренаду — это вызвало очень большое беспокойство у его близкого друга британского премьер-министра Маргарет Тэтчер — по причине переворота, произошедшего на этом крохотном карибском острове.

Еще одна маленькая страна будет находиться в центре тектонического политического сдвига в мировом порядке. В грозовую воскресную ночь в сентябре 1978 года после сложнейших 13 дней переговоров в Кэмп-Дэвиде, президент Джимми Картер, наконец, добился заключения мирного соглашения на Ближнем Востоке между Израилем и Египтом. Как участника пула меня провели к вертолетной площадке резиденции. Президент Картер, премьер-министр Менахем Бегин и президент Анвар Садат вышли из одного лимузина. Сквозь туманный свет посадочных огней, вполне подходящих для съемочной площадки какого-нибудь голливудского фильма, они молча проследовали к вертолету корпуса морской пехоты, который должен был доставить их в Белый дом, где предполагалось сделать официальное объявление, меняющее ситуацию в этом постоянно находившемся в сложном положении регионе. Это был не первый драматичный момент, в котором, как я обнаружила, журналистская нейтральность не защищает меня от чувства благоговения при виде меняющегося мира.

Другой сентябрь принес совершенно иные ощущения от драматичного момента, меняющего мир. Это был 2001 год. Так получилось, что 11 сентября была моя очередь занять место в пуле, члены которого отправлялись в поездку на президентском Борту № 1. В тот день вместе с остальными 12 членами журналистского пула я стояла на пороге классной комнаты для второклассников в Сарасоте, штат Флорида, и с удивлением заметила, как вошел Эндрю Кард (Andrew Card), глава аппарата Белого дома, и что-то прошептал на ухо президенту. «9:07 утра, Энди что-то шепчет» — так я записала в свой репортерский блокнот. Я помечаю время и дату всех своих записей, но в тот момент, делая заметки, я испытывала сильный страх, поскольку видела выражение лица президента. Ему тогда сообщили о террористическом акте на американской земле, которого он так опасался. К тому времени я работала корреспондентом в Белом доме уже в течение 27 лет — значительно дольше, чем другие члены путешествующего президентского пула — и я напомнила об этом Карду. Я тогда сказала, что особенно во время кризиса пресса должна оставаться с президентом и сообщать о его решениях. Кард разрешил мне остаться на Борту № 1, и я оказалась там единственным представителем вещательных средств массовой информации вместе с одним газетным репортером, новостным фотографом и членами съемочной группы. Все мы впятером стали участниками продолжавшейся 10 часов одиссеи, в ходе которой я наблюдала за тем, как разворачивается сценарий Судного дня федерального правительства. Я знала о том, что истребители, расположившиеся у крыльев нашего самолета, а также бункер в штаб-квартире Стратегического командования выполняли одно-единственное задание — защитить от кого бы то ни было президента Соединенных Штатов, а также конституционную линию передачи власти, если дело дойдет до этого. Я была испугана, но боялась не за тех из нас, кто был на борту, а за людей на земле. По бортовой телевизионной системе мы могли наблюдать немного расплывчатые кадры, и мы просто не верили тому, что мы видели, — сначала разрушилась первая башня, затем вторая.

Когда непосредственная угроза прошла, Буш стал настаивать на возвращении в Белый дом, откуда он хотел выступить с обращением к нации. Мне было разрешено позвонить ведущему выпуска новостей телеканала ABC News Питеру Дженнингсу (Peter Jennings) и сообщить в прямом эфире о том, что Борт № 1 направляется домой. Президент появился в проходе перед салоном для прессы, и возникло такое ощущение, что он собирался что-то сказать. Он помахал рукой, давая понять, что никаких комментариев не будет, но перед тем как повернуться и уйти, он резким тоном сказал, что «эти головорезы», ответственные за совершенный террористический акт, будут пойманы. Сценарий Судного дня приготовил еще один сюрприз: это был беспрецедентный случай, и подготовленный вертолет доставил нас к месту нашей работы в Белом доме, пролетев на небольшой высоте над дымящимся Пентагоном.

Моменты личного общения с президентом довольно редки, но часто они бывают удивительными. Обычно пресс-секретарь Белого дома объявляет о том, что мероприятие будет «не для печати», и это означает, что ничего из разговора не может быть опубликовано — никогда. В феврале 1999 года, спустя ровно месяц после того, как президент Билл Клинтон был сенсационно оправдан Сенатом США после попытки импичмента, он находился на саммите в Гватемале. Он решил скрыться от всех и пригласил шесть журналистов на небольшой обед в местном ресторане. Он дал там выход своим чувствам. Он говорил и говорил, прикладываясь время от времени к единственной бутылке местного пива. Наконец этот непокорный президент , которому оставалось еще два года до окончания срока полномочий, поменял тон и стал активно настаивать на том, что будет носить этот импичмент как «знак отличия», потому что он прошел через него. Я процитировала его слова сейчас, поскольку спустя много лет он сам написал об этом в своих мемуарах.

Жизнь стала напоминать популярную субботнюю телевизионную передачу Saturday Night Live во время одной из поездок за границу в составе журналистского пула Белого дома, и это произошло еще до появления технологий, позволяющих делать быструю и часто неточную или несправедливую оценку. Я находилась на территории аэродрома в Австрии в 1975 году, когда президент Форд так неудачно поскользнулся на мокрой лестнице трапа борта № 1, что у одного его ботинка оторвался каблук, и он упал на руки и на колени. Этого спортсмена и бывшего члена символической сборной студенческой футбольной лиги уже начали тогда пародировать за его неуклюжесть; и вот появилось еще одно «доказательство», заснятое на камеру и распространенное по всему миру прессой, падкой на такого рода вещи. Вероятно, основания для таких выводов — и для соответствующих карикатур — имелись.

Однажды средства массовой информации несправедливо представили в карикатурном виде другого президента, и это произошло на съезде бакалейщиков во Флориде во время кампании по переизбранию президента Буша старшего. Я была в составе журналистского пула и наблюдала за президентом, который был неизменно любезен на публике и похвалил то, что, по мнению пригласивших его людей, было сенсационным новым сканнером для супермаркетов. Газета New York Times на своей первой полосе представила его в юмористическом ключе, утверждая при этом, что все произошедшее является еще одним доказательством того, насколько президент оторван он жизни обычных американских избирателей. На самом деле, это, действительно, было новое изобретение, способное мгновенно считывать штрих-код, который был перед этим разорван на мелкие кусочки и рассыпан по сканнеру. Газета New York Times отказалась публиковать опровержение, и этот материал продолжает жить.

Освещать работу Белого дома сегодня - и проще, и сложнее, чем это было в тот момент, когда я впервые прошла к нему по подъездной аллее в декабре 1974 года. Новые технические приспособления являются великим благом. С помощью электронной почты я могла быстро связаться с высокопоставленными чиновниками для подтверждения важной информации. Я перестала пользоваться репортерскими записными книжками и все хранила в цифровом виде в ноутбуке, в памяти которого находились все мои тексты и записи с 2007 года. Но есть одна неприятная вещь: администрация имеет возможность ограничить доступ к президенту, а затем использовать те же самые технологии для публикации своей собственной версии событий на функционирующем на деньги налогоплательщиков правительственном сайте. Администрация Обамы именно этим и занимается — выкладывает фотографии и свои собственные материалы, закрывая при этом происходящие события для освещения их средствами массовой информации. Сотрудники администрации даже производят свой собственный телевизионный новостной блок «West Wing Week», который появляется в сети утром в пятницу. Некоторые события, а также видеоматериалы о происходящем за кулисами, оказываются неожиданными, поскольку они даже не указаны в официальных планах президента.

Президент Обама время от времени проводит беседы «не для печати» с представителями журналистского пула Белого дома. Он был любезен и охотно отвечал на вопросы в беседах со мной, но, по крайней мере, два раза он резко отреагировал на вопросы журналистов и использовал при этом бранные слова для большей выразительности. Его возмущает, когда некоторые проблемы в администрации получают наклейку «скандал». Он явно чувствует, что журналисты не обращают особого внимания на те ограничения, которые он испытывает в отношении серьезных внешнеполитических кризисов, и часто приводятся его слова (другими людьми, которые там не присутствовали), с помощью которых он описывает стратегию второго срока: «не делайте глупостей». На самом деле тот термин, который он использует «не для печати», намного более резкий, чем слово «глупости».

Я не буду особенно скучать по той дистанции, которая образовалась между теми, кто управляет, и теми, кто освещает. Нельзя сказать, что мне будет не хватать сухих брифингов, на которых редко присутствует материал для новостей или какая-то полезная информация. Не буду я с трепетом вспоминать и то, что мы давно называем «сначала поспеши, а потом жди» во время президентских поездок, когда пресса и остальные присутствующие должны пройти проверку с точки зрения безопасности, а затем ждать еще два часа появления президента.

Бывшие президенты и первые леди говорили мне, что они скучают по людям. Это верно. И для меня важны не ведущие политики, а люди, которые считают работу в Белом доме главным делом своей жизни. Мне жаль расставаться с такими друзьями, как Джей Джей, с этим тихим, высоким человеком с гигантскими руками, который отвечает за содержание территории Белого дома с 1970-х годов и который постоянно спрашивал меня о моей семье. Мне жаль также расставаться с Дейлом, веселым парнем с мягким акцентом жителя Каролины, который ухаживает за великолепными деревьями и лужайками; чаще всего я видела его в сопровождении президентских домашних животных — Бадди и Барни, Бо и Санни, о которых он заботился и выгуливал их в саду. Больше я не смогу обняться с Джорджем, мудрым и благородным человеком, который смог многого добиться в своей работе и стал теперь главным дворецким Белого дома — он горд своей службой на благо первым семьям и страны.

Но больше всего мне будет не хватать того чувства благоговения, которое с годами только увеличивалось. Даже как беспристрастный репортер, я, находясь на аэродроме в какой-нибудь далекой стране, испытывала восторг, наблюдая за тем, как блестящий борт № 1 приближается к месту стоянки. На южной лужайке Белого дома, предназначенной для всякого рода церемоний, мне нравилось наблюдать за тем, как военные трубачи на балконе звуками своих инструментов сообщали о прибытии важных иностранных гостей, и создавалось впечатление, как будто они тем самым говорили: «Добро пожаловать. Это Америка». Мне будет не хватать того чувства, которое возникало у меня, когда на рассвете я шла по подъездной аллее или покидала это место на закате, когда солнце своими лучами окрашивало Белый дом в мерцающий золотистый цвет. Это была большая честь для меня — наблюдать за тем, как вершится история в таком важном и потрясающе красивом месте, в том месте, которое вызывает чувство гордости и в котором даже после стольких лет чувствуешь себя, как дома.

Энн Комптон работала корреспондентом телеканала ABC News в Белом доме с 1974 года по 2014 год.