Посредником в переговорах об освобождении бывшего олигарха Михаила Ходорковского был Ганс-Дитрих Геншер

Почему Владимир Путин выпустил на свободу своего заклятого врага? Доверительное письмо Ганса-Дитриха Геншера хозяину Кремля позволяет понять мотивы.

Только тогда, когда самолет Сessna с самым известным узником Путина покинул российское воздушное пространство, Антон Дрель почувствовал облегчение. До последнего момента этот адвокат постоянно посматривал на свой смартфон и с помощью специального приложения наблюдал за полетом авиалайнера, который должен был доставить в Германию Михаила Ходорковского после десяти лет заключения в российской тюрьме. Помимо адвоката, 20 сентября 2013 года на берлинском аэродроме Schoenefeld его ожидали также бывший министр иностранных дел Германии Ганс-Дитрих Геншер (Hans-Dietrich Genscher) и эксперт по России Александр Рар (Alexander Rahr).

Это был последний акт продолжавшейся два с половиной года тайной дипломатической операции. Так долго эти три человека добивались освобождения бывшего нефтяного магната Михаила Ходорковского. Об этом ничего не знали ни жена Ходорковского Инна, ни его смертельно больная мать, ни его отец. Даже его московские адвокаты не были посвящены.

И вот теперь, в последние часы, нервы у всех были на пределе. Дрель опасался проявления решительных действий со стороны кремлевских сторонников жесткой линии, которые предпочли бы видеть Ходорковского приговоренным к пожизненному заключению, поскольку они получили выгоду от разрушения его нефтяной империи. Дрель ожидал от них чего угодно — покушения во время трехчасовой поездки из Исправительной колонии № 7 в Сегеже до провинциальной столицы Петрозаводска, или попыток помешать самолету покинуть российское воздушное пространство. Однако ничего подобного не случилось.

Прошел год с момента полета Михаила Ходорковского к свободе. И, тем не менее, решающий вопрос остается пока без ответа: почему президент Владимир Путин отпустил на свободу своего заклятого врага?

Проведенные с участниками тех событий беседы позволяют реконструировать этот блестящий образец немецкой тайной дипломатии. В центре внимания находится доверительное письмо, которое Геншер осенью 2013 года написал Путину. Его содержание позволяет сделать выводы относительно мотивов кремлевского руководителя: Путин надеялся таким образом улучшить имидж России, а также отношения с Германией. Впервые Геншер встретился с Дрелем, Раром и еще с одним адвокатом Ходорковского в Берлине 17 мая 2011 года. Директор Музея Берлинской стены Александра Хильдебрандт (Alexandra Hildebrandt) ввела его в игру в качестве посредника.

До Геншера безуспешно пытались что-то предпринять известные эмиссары, в том числе бывший премьер-министр Канады Жан Кретьен (Jean Chrétien), который в июне 2004 года нанес Путину визит, однако так и не получил ответа на свои предложения относительно решения вопроса о Ходорковском. Бывший французский президент Жак Ширак говорил с Путиным на эту тему во время празднования его дня рождения в Кремле 7 октября 2007 года. Однако присутствовавший там бывший федеральный канцлер Герхард Шредер пришел на помощь Путину и подверг критике Ширака: это не тема для обсуждения во время празднования дня рождения, и, кроме того, Ходорковский является одним из тех людей, которые ограбили Россию, сказал он.

Геншер пользовался большим уважением в Кремле, поскольку он поддерживал политику разрядки и выступал за установление взаимопонимания с Москвой.

Свои посреднические попытки он самым подробным образом согласовывал с Ангелой Меркель, которая постоянно обращалась к Путину по поводу Ходорковского. Федеральный канцлер принимала участие в организации первого визита Геншера к Путину, который в то время занимал пост премьер-министра, но, тем не менее, по-прежнему оставался весьма влиятельным человеком. 5 октября 2011 года Путин принял Геншера в правительственной резиденции на берегу Москвы-реки. 1 июня 2012 года они вновь встретились — на этот раз в аэропорту Tegel во время краткого визита Путина в Берлин.

Но после возвращения Путина в Кремль, которое было омрачено массовыми демонстрациями и обвинениями в подтасовке результатов выборов, немецко-российские отношения ухудшились. Бундестаг в ноябре 2012 года принял резолюцию, в которой была подвергнута резкой критике репрессивная внутренняя политика Путина, а хозяин Кремля и Меркель спорили в Москве по поводу ареста участниц панк-группы Pussy Riot. Кроме того, Путин все более жестко действовал в отношении лидеров оппозиции. В Москве готовился третий судебный процесс против Ходорковского, на котором должны были обсуждаться обвинения в убийстве и преступлениях насильственного характера.

Поэтому осенью 2013 года адвокаты Ходорковского почти уже перестали надеяться на быстрое освобождение своего подзащитного. Но именно серьезная болезнь матери Ходорковского изменила ситуацию. Ее берлинские врачи сообщили адвокатам Ходорковского о том, что ей осталось жить примерно один год.

Геншер воспользовался своим последним шансом: вместе с Антоном Дрелем он написал письмо Путину. Адвокат Ходорковского специально для этого прилетел из Лондона в Бонн, где Геншер в то время находился в больнице. Оба они исходили из того, что их телефоны прослушиваются, и поэтому важные переговоры они вели только во время личных встреч.

Вот что было сказано в этом письме о матери Ходорковского: «К сожалению, прогнозы оставляют мало надежд на то, что она доживет до окончания срока заключения своего сына». Таким образом, Геншер предоставлял Путину повод освободить олигарха по гуманитарным соображениям, но он предложил и побудительный мотив: «Все еще существует возможность того, что освобождение Ходорковского совпадет по времени с зимними Олимпийскими играми в Сочи или даже произойдет еще раньше. Преимущества подобного развития событий трудно переоценить».

Зимние Олимпийские игры были любимым детищем Путина. Он инвестировал более 30 миллиардов евро для того, чтобы показать миру современную Россию. Хотя кризис на Украине уже грозил бросить тень на этот спортивный праздник, Путин, тем не менее, надеялся на приезд в Сочи глав государств и правительств со всего мира. «Я исхожу из того, что тогда существовало только это узкое временное окно. Уже в феврале, после Олимпийских игр, я бы уже не смог выйти на свободу», — говорит сегодня Ходорковский.

В письме Геншера названы также условия, и, судя по всему, он обсуждал их во время своей второй встречи с Путиным. В письме говорится: «Как я сообщил Вам во время нашей последней встречи, г-н Ходорковский готов сразу же покинуть Россию. Само собой разумеется, что он в таком случае отказывается от участия в политической деятельности и принимает существующую реальность в том, что касается его бывших активов».

Ходорковский тоже написал письмо Путину, в котором он просил об освобождении, и оно было близко к формулировкам Геншера. Какие выражения он использовал — пока это остается тайной его и Путина. Таким образом, Ходорковский, ссылаясь на здоровье своей матери, мог просить о своем освобождении без того, чтобы признать свою вину. А Путин мог удовлетворить эту просьбу и при этом сохранить лицо.

И сегодня Ходорковский заявляет о том, что он не хочет бороться за отобранный у него нефтяной концерн ЮКОС. Но что касается обещания не участвовать в политической деятельности, то он интерпретирует его таким образом, что оно, по его мнению, действовало только до окончания срока его заключения, то есть до августа 2014 года.

Особое недовольство Кремля вызвало появление Ходорковского на Майдане в Киеве в марте 2014 года. Тем самым бывший олигарх сразу дал понять: он не хочет довольствоваться ролью отказавшегося от активной деятельности изгнанника. Однако в любом случае Кремль хочет держать бывшего нефтяного магната подальше от российской политики.

Почувствовать это можно было в начале декабря во время организованной его сторонниками в Санкт-Петербурге видеоконференции на тему «Выборы — бойкот или участие?» Ходорковский должен был подключиться к ней в режиме реального времени. Российские власти прибегли к обычным в таком случае действиям: полицейские обыскали техников, у которых якобы имелись наркотики, звучали сирены, и в зале погас свет. Затем в гостинице, где проходила видеоконференция, было отключено электричество.

«Дорогие друзья! Этот режим в конце концов падет», — сказал Ходорковский. Вскоре после этого экран погас.