Путинская Россия разобщает и озлобляет ученых

Еще до того, как на экране появился слайд с изображением Иосифа Сталина, обстановка на конференции, посвященной будущему российской науки, уже была напряженной. Но когда физик-теоретик Андрей Старинец, эмигрировавший из России и работающий в Великобритании в Оксфордском университете, решил с помощью портрета бывшего диктатора сделать свой призыв к России возглавить науку более эффектным и призвал своих коллег-эмигрантов объединиться в эти «неспокойные времена», собравшиеся пришли в ярость.

«Ну, все, с меня хватит!» — возмутился эмигрант Алексей Кондрашов, генетик из Мичиганского университета в Энн-Арбор. Вскипая от злости и расталкивая всех на своем пути, он выскочил из зала, хлопнув дверью.

После того, как в начале этого года Россия аннексировала Крым, а ярый сепаратизм грозит разорвать на части остальную территорию Украины, упоминание Старинцом Сталина — по вине которого в первой половине двадцатого века миллионы людей оказались в ссылке и погибли в лагерях ГУЛАГа — было провокационным. Жаркие споры то и дело разгорались в ходе конференции, которая была организована Европейским университетом в Санкт-Петербурге 5-6 декабря.

Геополитическая напряженность пока еще не очень отразилась на сотрудничестве ученых в рамках таких совместных проектов, как Международная космическая станция (ISS) или строящийся во Франции Международный экспериментальный термоядерный реактор (ITER). Но конференция, собравшая около 100 представителей научной диаспоры, ученых, живущих в России, а также представителей власти, вскрыла глубокие разногласия.

Есть люди, подобные Старинцу, являющиеся убежденными сторонниками российского президента Владимира Путина и считающие, что российская наука в состоянии самостоятельно возродить свой потенциал. Но есть и такие, как Кондрашов, которые глубоко обеспокоены тем, что их родина участвовала в недавних событиях на Украине, а из-за слабо развитой демократии в России невозможно заниматься наукой, и все это отпугивает ученых, независимо от того, откуда они – из России или из других стран.

«Любая дискуссия о будущем российской науки совершенно бессмысленна, если эта страна ведет себя, как бык, – заявил Кондрашов сразу же после того, как со скандалом покинул заседание. – Я люблю Россию, но перспективы для науки здесь мрачные, и меня очень беспокоит то, по какому пути идет эта страна».

Одной из целей проведения конференции был поиск базовых направлений возрождения российской науки. Советский Союз был генератором научной мысли, но российская наука все еще пытается восстановить свой потенциал после того, как в 1990-е годы оказалась на грани краха. По научным достижениям Россия отстает от таких конкурентов, как Китай.

Обстановка на петербургской конференции была накалена с самого начала. В первый день работы ученые бросились с претензиями к Андрею Фурсенко – помощнику президента, заместителю председателя Совета по науке и образованию и одному из нескольких близких друзей Путина, против которых весной этого года правительство США ввело санкции в ответ на действия России на Украине.

«Вы видите перспективы для науки в этой стране?» — с криком обратился к Фурсенко один из ученых. «А нам дадут возможность высказаться?» —возмущался другой. Отчасти они имели в виду ставшее достоянием общественности письмо Фурсенко к Путину, написанное в июне этого года, в котором он предлагал определить для ученых приоритетные направления исследований, и на котором была надпись «Согласен», видимо, сделанная Путиным. Многие ученые восприняли это письмо как знак того, что политика в области научных исследований определяется за закрытыми дверями, при этом с самими учеными никто не советуется.

Участники конференции также высказали Фурсенко свое недовольство в связи с тем, что в результате реформы 2013 года Российская академия наук (РАН) перешла в подчинение к федеральному агентству, которое подчиняется непосредственно Путину. «Мы всегда открыто высказываем наше мнение», — ответил Фурсенко. Он добавил, что российские ученые отрицательно относятся к своему правительству, и пообещал увеличить помощь «лучшим российским лабораториям», вызвав этой эмоциональной фразой аплодисменты некоторых из собравшихся.

Другой целью конференции стала разработка плана действий, направленных на то, чтобы остановить вызывающую беспокойство «утечку мозгов» из России. «Студенты, работники умственного труда и культуры уезжают из страны», — сказал заместитель директора московского Института проблем передачи информации РАН Михаил Гельфанд. Одним из таких эмигрантов стал Сергей Гуриев – выдающийся экономист, выступавший на подобной конференции четыре года назад и уехавший из России из-за боязни репрессий со стороны правительства.

Отъезд ученых – для России явление не новое: за последнюю четверть века на Запад эмигрировало предположительно 30 тысяч человек, а вернулось всего несколько сотен. При этом многие считают, что в результате сегодняшней политики государства ситуация ухудшается.

И хотя Россия ощутила на себе и положительные последствия такой миграции – в основном, это связи, налаженные между российскими и западными научными лабораториями – есть факты, указывающие на то, что эти отношения напряжены. «Большинство из них выросли, получили образование и начинали работать в России, а затем воспользовались поддержкой и политической стабильностью на Западе, — рассказывает социолог и преподаватель факультета менеджмента школы бизнеса ESSEC во французском городе Сержи-Понтуаз Валерий Якубович. – В эти непростые времена поддерживать связи становится все сложнее, но при этом эти связи приобретают даже большее значение».

На конференции высказывались предположения, что политический климат в России отнюдь не способствует попыткам привлечь иностранных ученых на работу в Россию и вернуть представителей научного сообщества на родину. В 2010 году правительство запустило программу мегагрантов, бюджет которой составил 12 миллиардов рублей (на тот момент 428 миллионов долларов). Целью программы было привлечение ученых из-за рубежа для проведения научных исследований в российских университетах.

«Но чего ради человек, вполне достойно живущий за границей, решит заниматься наукой в России – в то время, когда в этой стране страх и угрозы парализуют все вокруг?» – удивляется инженер по медицинскому оборудованию из Бостонского университета в штате Массачусетс Максим Франк-Каменецкий. Он опасается, что российская наука рискует опять, как в советские времена, оказаться в изоляции.

Некоторые считают, что для того, чтобы заставить ученых вернуться, надо изменить ситуацию внутри страны. Гельфанд раньше участвовал в проводившихся в Москве митингах молодых российских ученых и членов РАН. Он призывал ученых «найти в себе силу духа» и создать политическую среду, в которой наука могла бы процветать. «Если бы у людей была более четкая гражданская позиция, то многих беззаконий в стране можно было бы избежать», – сказал он, обращаясь к участникам конференции.

Но не все участники конференции сочли политические споры полезными. Елена Григоренко – эпидемиолог и Йельского детского центра (Yale Child Study Center) в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, и одна из четырех женщин, которым посчастливилось выиграть мегагрант, предпочла воздержаться от политических дискуссий. «Я как гражданка России интересуюсь политикой, но я хочу сама решать, когда мне высказывать свои политические взгляды», – заявила она.

И по меньшей мере один эмигрант считает, что из-за политической ситуации в России он должен вернуться на родину. Артем Оганов – коренной москвич, специалист по вычислительному материаловедению, работавший раньше в Университете штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук. Месяц назад он вернулся в Москву и устроился преподавателем в Сколковском институте науки и технологий (Сколтехе), который был образован в 2011 году совместно с Массачусетским технологическим институтом Кембриджа. Занятия в Сколтехе ведутся на английском языке. Оганов очень хочет помочь России возродить ее научную славу.

«Я не беженец, никто ко мне плохо не относился, и у нас с моей родиной полный мир и согласие, – рассказывает он. – Меня, конечно же, беспокоят санкции и ухудшающееся экономическое положение, но я бы себя никогда не простил, если бы я понадобился своей стране, а меня бы здесь не было».