В дополнение к напастям из-за Украины Владимиру Путину сегодня приходится вести войну на изнурение с валютными спекулянтами. Недоверие к российской экономике вызвало отток капитала, поскольку одни инвесторы хотят ограничить свои потери в рублевых активах, а другие активно делают ставку на дальнейшее обесценивание рубля. Вариантов действий на этом поле боя у президента немного. Он может перейти в стратегическое отступление (согласившись на ослабление курса рубля), может поднять учетные ставки, а еще может начать продажу валюты и ввести контроль за вывозом капитала.
Первые три возможности себя исчерпали. Рубль уже опустился неоправданно низко — ниже самых пессимистических оценок по базовым экономическим показателям. На прошлой неделе Центральный банк Российской Федерации до 17% поднял учетные ставки. Дальнейшее их повышение будет похоже на самоубийство из-за тех экономических издержек, которые повлечет за собой это решение. И наконец, на своей пресс-конференции в четверг Путин дал понять, что валютные резервы страны, сохраняющиеся на весьма комфортном уровне, нельзя больше тратить на рыночные интервенции в целях поддержания национальной валюты.
Таким образом, остается только контроль за движением капитала. Даст ли он результат в России? Чему нас может научить международный опыт применения мер контроля над капиталом в условиях валютного кризиса?
Экономическая составляющая контроля капиталов довольно проста. Меры контроля предусматривают определенные издержки для инвесторов за то, что они выводят капитал из национальной экономики. Власти отказываются нести такие издержки, проявляющиеся, скажем, в виде чрезмерного понижения обменного курса. Эти меры дают властям некую передышку для разработки и реализации курса на оживление национальной экономики, или как минимум, для ограничения ущерба. В частности, они позволяют бюджетным органам снижать процентные ставки, поскольку меры контроля над капиталом берут на себя часть нагрузки по защите валюты.
Но эти меры контроля капитала также создают возможность для политического бездействия и для плохой политики. Так или иначе, появляющаяся благодаря мерам контроля передышка со временем сокращается, потому что инвесторы начинают понимать, как эти меры можно обойти стороной. Это особенно верно в российских условиях, где все предыдущие попытки сдержать отток капитала (например, после финансового кризиса 1998 года) закончились ничем, натолкнувшись на исключительную изобретательность инвесторов. Важно, чтобы власти воспользовались тем ограниченным пространством для маневра, которое появляется благодаря таким мерам, и проложили заслуживающий доверия экономический курс, который заставит инвесторов вернуться и больше никуда не уходить.
Часто в качестве примера приводят успешное применение мер контроля за капиталами в Малайзии в 1998 году. Тогда участников рынка встревожила антирыночная риторика и неортодоксальные экономические взгляды премьер-министра Махатхира Мохамада (Mahathir Mohamad). Власти запретили оффшорные операции в местной валюте и вывоз капитала иностранцами. Одновременно они потребовали вернуть на родину все зарубежные активы в ринггитах.
Это были решительные и всеохватывающие меры, и они оказались эффективными в плане сдерживания спекулятивных сделок на понижение ринггита. Но это были временные меры. Когда состояние экономики улучшилось, меры контроля стали постепенно ослаблять. Это позволило экономике в 1999 году вернуться на международный рынок облигаций. Власти и участники рынка поняли, что Малайзия, сильно зависящая от прямых иностранных инвестиций и вложений в акции, многое потеряет, если откажется от международной финансовой интеграции.
Есть также свидетельства того, что контроль над оттоком капитала может оказаться неэффективным. Недавно Международный валютный фонд провел исследование на тему эффективности ограничений на вывоз капитала в 37 странах с развивающейся рыночной экономикой. Выяснилось, что чаще всего мерами контроля не удается сдерживать чистый отток капитала, потому что эти меры не сопровождаются эффективными изменениями в политике. Далее, в некоторых случаях они принимали постоянный характер, что вызывало высокую инфляцию и хроническое бегство капитала. В качестве примеров можно привести Аргентину с 2002 года и Венесуэлу с 2003 года.
Каково же место России в этом спектре, распространяющемся от Малайзии до Венесуэлы? Международный опыт главным образом учит тому, что меры контроля над оттоком капитала могут принести эффект — но лишь в том случае, если они увязываются с эффективным планом действий по устранению коренных причин кризиса доверия.
В случае с Россией этот план должен включать два компонента, и оба они связаны с главными проблемами российской экономики. Первый — это четкий план адаптации к длительному периоду низких нефтяных цен. Второй — действия, позволяющие западным странам отменить экономические санкции, введенные против России в связи с ее интервенцией на Украине. Следует отметить, что оба эти компонента желательны вне зависимости от того, будут или не будут введены меры контроля за движением капитала.
Автор статьи — профессор экономики, работающий в Университете Джонса Хопкинса и являющийся внештатным научным сотрудником Института международной экономики им. Петерсона.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В дополнение к напастям из-за Украины Владимиру Путину сегодня приходится вести войну на изнурение с валютными спекулянтами. Недоверие к российской экономике вызвало отток капитала, поскольку одни инвесторы хотят ограничить свои потери в рублевых активах, а другие активно делают ставку на дальнейшее обесценивание рубля. Вариантов действий на этом поле боя у президента немного.
