На пересечении улиц Мухаммеда Фарида и Адли Паши в глаза бросается только она. Пепельно-серой каирской синагоге с ее массивными, но при этом стройными формами удалось пережить не одно испытание. Ее стены могли бы рассказать о не таком уж далеком прошлом, когда иудейская община насчитывала 50 000 — 70 000 верующих. По праздникам последние еврейки Египта (девять в Каире и три в Александрии) стараются вновь вдохнуть в нее жизнь. Заполнить пустоту они, понятное дело, пытаются с помощью экспатов.
В начале октября на Рош ха-Шану (Новый год) двери синагоги были широко распахнуты. Всего час, не больше, на молитву и праздничные блюда. «Приятно видеть, что там горит свет, и внутри есть люди», — говорит Виктория Абади (Victoria Abadi), вцепившись в позолоченные ручки сумочки. Элегантная «как всегда» Вики справляется об отсутствующих «девочках», спрашивает, пришел ли кто-то из посольства Израиля, и восхищается ослепительным блеском синагогального ковчега.
Глава еврейской общины Египта Магда Харун (Magda Haroun) следит за ходом праздника. Она помнит синагогу еще с детских лет, когда бегала по галереям в праздничной одежде, пока взрослые молились. Сегодня она сравнивает себя с последним мастодонтом:
«Ему, должно быть, было грустно при виде того, как все вокруг исчезают. Мне тоже грустно, и все вокруг пропадают. Я хороню их одну за другой. И даже не знаю, кто похоронит меня...»
Еврейская община, подобно семейству диплодоков, постепенно таяла, как шагреневая кожа со времен шестидневной войны. Продлившийся меньше недели конфликт Израиля и арабской коалиции предрешил судьбу местных евреев.
«До войны 1967 года подруги уезжали, неизвестно почему. Я чувствовала, как семья день ото дня становится все меньше. Я была маленькой и не задавала вопросов. История без слов. Осознавать происходящее я начала только после отъезда двоюродных братьев. Тогда дедушка и бабушка плакали. А я не понимала почему».
Современная история в трех временах
Мать Магды решила остаться. Во время войны 1967 года ее мужа, как и всех мужчин общины от 18 до 60 лет, посадили под замок. И она не хотела уезжать из страны без него. «У мамы был в кармане французский паспорт, она могла бы бежать. Но не сделала этого».
Формирование государства Израиль и подъем национализма вокруг фигуры Гамаля Абделя Насера подтолкнули многих евреев из арабских стран покинуть родную землю. С первых дней конфликта египетские евреи (они жили там не одно тысячелетие) оказались в тисках между антиимпериалистическим настроем Насера и молчаливыми обвинениями в поддержке израильских врагов. Их интеллектуальный вклад играл большую роль в жизни страны как в Средние века, так и в современную эпоху. Как и везде в арабском мире, этих евреев, которые в библейской традиции тесно связаны с эпохой фараонов, ждали в прошлом веке неспокойные времена. Гудрун Крамер (Gudrun Kramer) и Альфред Морабия (Alfred Morabia) объясняют это в совместной работе «Евреи Нила»:
«Из антиколониального национализма следовало, что евреям выгодно господство иностранцев и вмешательство европейского капитализма в стране. (...) Палестинский конфликт стал катализатором, потому что привел различные взгляды к общему знаменателю».
Это при том, что Египет был одной из тех редких стран арабского мира, где с начала ХХ века еврейская община только росла.
«Сионизм со своими националистическими заявлениями подставил под удар интеграцию евреев в тех арабских странах, которые стали для них родиной или прибежищем. Вся община оказалась перед важным и сложным выбором. И ее члены приняли самые разные решения».
При монархии у еврейской общины было собственное теплое местечко в египетском обществе. В 1920 году она насчитывала более 60 000 человек, которые по большей части были представителями среднего класса в Каире и Александрии: они занимали видные должности в культуре, образовании, министерствах и банках. Но было их немало и среди простонародных слоев. Многие вспоминают те годы с грустной улыбкой. Кроме того, ностальгия по временам короля Фарука наблюдается не только в еврейской общине: многие египтяне с сожалением думают о той эпохе «космополитичного» Каира, города с человеческим лицом, утопавшего в деревьях и цветах, где женщины, как говорят, могли носить мини-юбки.
Как считает Гудрун Крамер, современную историю евреев можно условно поделить на три этапа:
Восходящая кривая во второй половине XIX века с высшей точкой в 1920-1930-х годах. Затем медленный спад, начиная с 1940-х годов. Далее резкое падение в середине следующего десятилетия«.
Середина следующего десятилетия — это 1956 год: 23 ноября в стране было провозглашено, что все евреи — сионисты и враги государства, и что их нужно как можно скорее выдворить.
От еврейских египтян к египетским евреям
В 2006 году 34-летний египетский режиссер Амир Рамзес (Amir Ramsès) решил дать слово еврейской общине Египта, пока она окончательно не угасла, как уже случилось в Ираке и Алжире. В первой части документального фильма (его выход в египетских кинотеатрах в 2012 году был отложен на несколько недель египетской службой безопасности) рисуется картина горстки египетских евреев, от коммуниста Анри Кюриэля (Henri Curiel) до актрисы Изабель де Боттон (Isabelle de Botton) и Альбера Арие (Albert Arieh), который принял ислам, чтобы жениться на любимой женщине. Во второй части рассказывается о судьбе последних евреев Каира. По разным причинам все они остались в Египте. Вот, что говорит по этому поводу Магда:
«Люси так и не вышла за муж. Мими вот уже два года твердит: "Я уеду". Но она так и не уехала. Вики осталась в Египте после развода. Недавно она ездила в Марсель и вернулась через две недели. Там она никого не знает. В Каире когда она выходит из дома, с ней все здороваются».
Если посмотреть фильм Амира Рамзеса становится ясно, что так называемые «евреи Египта» являются в первую очередь египтянами. Язык, привычки, воспоминания — все это крепко приковывает их к берегам Нила. Вечером на еврейский Новый год две сотрудницы израильского посольства приветствуют сидящую на скамейке 80-летнюю Вики. Обе они говорят на иврите, и Вики прерывает их: «Простите, я вас не понимаю. Я говорю только по-французски и по-арабски». Вики, Магда и все остальные с удовольствием отмечают Рош ха-Шану, но считают себя египтянками. Такому самосознанию пришлось пройти через серьезные испытания во второй половине ХХ века: еврейские египтяне постепенно стали египетскими евреями.
Невозможная память
Магда надеется, что фильм поможет им избавиться от имиджа «пятой колонны», который создала националистическая пропаганда:
«Тем, кто нас не знает, даже в голову не придет, что мы — еврейки. Многие годы из нас строили колдуний и шпионок. Мне хочется, чтобы египтяне по-новому открыли для себя свою историю, примирились с прошлым и меньшинствами».
Но как передать память, если община тает с каждым годом? Фильм Амира Рамзеса позволяет взглянуть на эту гонку со временем: через две недели после съемок трогательной сцены на могиле отца Надя скончалась. Ее смерть завершает фильм «Евреи Египта». Магда надеется, что стены синагоги останутся свидетелями их существования: «Надеюсь, что главные синагоги не забросят, потому что они — часть египетской истории». Того же хочет и ее дочь Хеба: ее воспитывали мать-иудейка и отец-мусульманин, и она мечтает залечить раны прошлого. После шести лет учебы во Флоренции она решила вернуться в Каир и заняться архитектурным наследием своей страны. Когда мы спрашиваем Магду, пойдут ли ее дочери по ее стопам, она сначала делает вид, что не слышит, а затем неохотно отвечает: «Времена изменились. Перед ними целая жизнь. Моя же уже позади».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Сотрудницы израильского посольства говорят на иврите, и Вики прерывает их: «Простите, я вас не понимаю. Я говорю только по-французски и по-арабски». Вики, Магда и все остальные с удовольствием отмечают Рош ха-Шану, но считают себя египтянками. Такому самосознанию пришлось пройти через серьезные испытания во второй половине ХХ века: еврейские египтяне постепенно стали египетскими евреями.
