Новый год в Белом доме Линкольна

В 1864 году небольшая группа афроамериканских мужчин и женщин решила нарушить цветовую границу во время одного из главных светских мероприятий Вашингтона —  во время Новогоднего приема в Белом доме. Среди этих людей были два врача американской армии, одетые в военную форму.

Один из докторов, Андерсон Эбботт (Anderson Abbott) позже вспоминал, что президент Авраам Линкольн принял его вежливо. Однако когда они вошли в Восточный зал, собравшиеся там гости не смогли скрыть своего шока и удивления. Сначала Эбботт почувствовал себя так, будто он попал в очень узкую нору.

«Поскольку мы решили нарушить традицию, мы продолжали стоять на своем», — написал он. В течение примерно получаса двое мужчин разглядывали полотна на стенах и слушали Марин Брэнд (Marine Band), стараясь не обращать внимания на пристальные взгляды скептически настроенных белых гостей.

Один из секретарей Линкольна по имени Уильям Стоддард (William Stoddard) признался, что он никогда не сможет забыть этот момент. Присутствие этих людей, писал он, стало «практическим закреплением за неграми гражданского статуса, к чему почти никто не был готов».

С августа тысячи американцев устраивали сидячие забастовки и маршировали по улицам, требуя провести реформу судебной системы, в рамках которой жизнь и благосостояние людей с иным цветом кожи не имели никакой ценности. Многие белые американцы — в первую очередь завсегдатаи приемов в Белом доме Линкольна — были крайне этому удивлены. Некоторые сочувствовали, некоторые злились, некоторые совершенно отказывались верить, что требования протестующих могут быть справедливыми.

Попытки афроамериканцев попасть на светские приемы в Белом доме Линкольна многим могут показаться чем-то совершенно незначительным по сравнению с вопросами жизни и смерти и теми проблемами, на решении которых настаивают участники современных акций протеста. Тем не менее, если вспомнить, каким был тот мир, вы поймете, насколько долгой и тяжелой была борьба афроамериканцев и насколько трудно — даже самым благонамеренным белым американцам — было признать за чернокожими людьми право быть полноценными гражданами США.

Публичные приемы, которые в Белом доме устраивали Авраам и Мери Линкольн славились своей демократичностью. Представители богатых слоев населения смешивались с клерками и рабочими в рабочей одежде — и все они собирались вместе, чтобы поприветствовать президента и первую леди и пообщаться в Восточном зале. Описывая разнообразие приглашенных гостей, репортер одной из газет подытожил: «Это собрание символизирует собой нашу нацию».

Это высказывание несет в себе более глубокий смысл, чем, возможно, предполагал этот репортер, поскольку чернокожие американцы были нежеланными гостями на подобных мероприятиях — их попросту не считали полноправными членами американского общества.

Каждый год Авраам и Мери Линкольн открывали двери Белого дома, приглашая представителей общественности на прием по случаю празднования Нового года. Когда в 1864 году несколько афроамериканцев — в том числе Эбботт и чернокожий врач Александр Аугуста (Alexander Augusta) — явились на новогодний прием, гости Белого дома были шокированы, однако желание соблюсти приличия возобладало.

В следующем году обстоятельства сложились иначе. К началу 1865 года казалось, что отмена рабства и поражение Конфедерации были уже совсем близко. Однако афроамериканские активисты и их белые сторонники не хотели довольствоваться только лишь формальной отменой рабства. Они мечтали о нации, в которой расизм будет полностью искоренен. Они хотели положить конец дискриминации в сфере избирательного права и обеспечения правопорядка. Афроамериканцы хотели, чтобы к ним относились с таким же уважением и почестями, как и к белым гражданам этой страны.

Новогодний прием 1865 года стал для них самым важным событием. Линкольна только что избрали на второй срок, а его военные решения, которые долгое время казались весьма противоречивыми, наконец начали приносить плоды. Перед открытой галерей собралась огромная толпа людей, ожидающих, пока президент посетит свой Кабинет, членов дипломатического корпуса и других высокопоставленных чиновников.

На этот раз в толпе оказались сотни афроамериканцев, надеявшихся на то, что им дадут возможность посетить прием и доказать, что они тоже являются частью американского народа.

Один из репортеров аболиционистской еженедельной газеты  New York Independent описал события того дня в своей статье, на которую историки ссылаются по сей день. По его словам, смирные чернокожие люди «честно» ждали приглашения, пока прием не подошел к концу. Потом «они набрались смелости и начали робко приближаться» к дверям Белого дома. Уставший Линкольн охотно их поприветствовал. Чернокожие гости «смеялись и плакали, плакали и смеялись» — как будто это были персонажи романа «Хижина дяди Тома».

Между тем, рассказы об этом событии, опубликованные в других газетах, оказались иными. Washington Intelligencer сообщила, что афроамериканцы попытались войти в Белый дом вместе с белыми, расталкивая людей в толпе. Корреспондент из Сент-Луиса написал, что белые рассердились, когда чернокожие посетители ясно дали понять, что «они намереваются войти вместе с толпой, проталкиваясь вперед наравне с белыми», после того как двери Белого дома открылись. По слухам, белые гости требовали выгнать афроамериканцев и пытались помешать им попасть в здание Белого дома.

Нескольким чернокожим посетителям удалось проникнуть в Белый дом, прежде чем охрана вмешалась и выставила их за дверь. Посреди этого хаоса г-жа Линкольн решила, что она «не уронит своего достоинства, если удалится», и отправилась в свои покои.

Довольно любопытно то, что описание этих событий, опубликованное в газете Independent, стало для историков главным источником, поскольку репортажей, рассказывающих иную историю, гораздо больше, и они кажутся более последовательными. Они также рассказывают историю, которая выглядит гораздо менее утешительной — историю о чернокожих американцах, которые требовали признания в качестве равноправных членов американского общества, о белых людях, которые отреагировали на их требования грубостью и враждебностью, об охранниках, которым было приказано не пускать чернокожих посетителей, и о всеми любимом президенте, который не захотел защитить идеи равенства.

За 150 лет многое изменилось. Сегодня в Белом доме живет афроамериканская семья. На ее приемах присутствуют гости всех цветов кожи. Тем не менее, нам до сих пор трудно обсуждать вопросы расы — или, если точнее, тот факт, что мы до сих пор не можем избавиться от бремени рабовладельческого наследия. Это наследие пропитывает нашу культуру, институты и сознание. Многие белые американцы по сей день испытывают гнев, когда слышат, что чернокожие настаивают на своем праве быть полноценными членами американского общества. И многие благонамеренные белые американцы по сей день гораздо охотнее вспоминают шаблонных персонажей и клише, чем признают законность требований чернокожих людей относиться к ним уважительно и непредвзято.