Polska: Мир меняется, но неизменным остается то, что мы продолжаем любить Джеймса Бонда. За что?
Винсент Северский (Vincent V. Severski): За то же, за что любим сказки. Они универсальны и всегда актуальны. История Рождества привлекает нас до сих пор, потому что в ней есть чудесные персонажи и чудесное содержание. Таков и Бонд: это современная легенда, история, приближенная к нашей действительности, нашей жизни, а одновременно сказка. Сказочные персонажи всегда остаются прекрасными и вневременными.
— Эта сказка длится уже 50 лет! Женщины до сих пор вожделеют Бонда, а мужчины ему завидуют. Точно так же будет наверняка в новом фильме «Спектр», о съемках которого заявил режиссер Сэм Мендес (Sam Mendes).
— Бонд просто выразителен. Он красив, отважен, не оставляет никаких сомнений по поводу понимания своей фигуры. У него есть все черты, которые мы хотели бы видеть в любимых людях или которыми хотели бы обладать сами. Я абстрагируюсь здесь от маркетинговой стороны, которая одновременно создается в фильме.
— О, остановимся на этом маркетинге. Он воздействует на адресатов вне зависимости от их возраста, пола, социального статуса.
— Фильм воздействует и на университетского профессора, и на простого человека, потому что повествует об универсальных ценностях. Возможно, это не самое удачное сравнение, но, пожалуй, нечто похожее мы видим в библейских фигурах: они ясны, выразительны, близки всем социальным группам. При этом следует добавить один важный элемент: Бонд — герой экрана, фильма. И вся та мощь, которой обладает магия или сила экрана, используется здесь наилучшим образом. Попробуйте спросить, кто читал книги о Джеймсе Бонде Яна Флеминга (Ian Fleming). Я гарантирую, что 99,9% людей их не читало. Я скажу больше: они вообще не годятся для чтения (смеется). Это просто плохая литература. А фильмы гениальны, впрочем, они далеко отошли от созданного Флемингом первоисточника.
— Мир Бонда — это мир роскоши. Красивые мужчины, прекрасные женщины, отличная музыка, лучшие автомобили, что использует реклама — ее с этим героем множество. И список продолжается: Бонд уже пьет не только мартини с водкой «смешать, но не взбалтывать».
— Во всем этом бизнесе, который был создан и развит вокруг Бонда, важно то, что мы имеем дело с постоянным прогрессом. Каждый фильм добротно помещен в конкретное время и реальность. Начиная с первых «Бондов» с Шоном Коннери (Sean Connery) в каждой серии можно, как в зеркале, увидеть отражение нашего мира, действительности, в том числе прозаической, материальной от гаджетов до современных проблем. И на все это накладывается универсальная калька: хороший Бонд, плохой Блофельд, СПЕКТР или другая тайная организация. С первой серии Бонд воюет с империей зла, с коммунистами, такова была изначальная установка Флеминга. Позднее это начало меняться, стали появляться секретные организации, как СПЕКТР. А ведь сейчас под ней можно себе представить Аль-Каиду или другие мафиозно-террористические организации. Такая сказка продолжает жить, в ней есть душа.
— Вымышленные истории, цель которых упорядочить нашу действительность?
— Я бы не назвал этого упорядочиванием. Мне, скорее, кажется, что фильмы с Бондом как бизнес-продукт очень хорошо погружены в эту действительность: в политическую, общемировую атмосферу. В каждую серию вплетены сцены и ситуации, адекватные нашей действительности. Честно говоря, в своих книгах я тоже использую этот прием, подсмотрев его в «Бондах». Это здорово, потому что дает зрителю и читателю ощущение, что этот мир не совсем оторван от действительности, что автор или режиссер подмигивают своим адресатам.
— Лучшие умы рассуждали о том, что обеспечивает Бонду успех, но точно так же я могу спросить вас: в чем секрет успеха ваших шпионских романов?
— В конструкции персонажей: кто хороший, кто плохой, что черное, что белое. Это клише вестерна (назовем его так) бессмертно. Оно всегда хорошо работает, и читатель всегда его ждет. Если наложить на это дополнительный слой тайны, заговора, загадочных мифов, это дает взрывоопасную смесь. Это нужно читателю в Новой Зеландии и на Аляске, каждому человеку, так мы устроены. Библия, Тора, Коран полны таких историй. Евреи три тысяч лет читают Тору и все еще находят в ней что-то новое. Наша обычная будничная жизнь это — метро — автобус — работа — дом — кофе — разговор со знакомыми — отвести детей в детский сад, но нашему воображению нужно нечто большее. Ему нужен адреналин. Его дают кино и литература. Особенно с остросюжетной шпионской и детективной тематикой. Обратите внимание, что СМИ работают похожим образом: появляется тема тюрем ЦРУ и людей в принципе интересует не политический подтекст, внутренние игры, а тайны, связанные с пытками, то, как все это было. Это притягивает внимание. Никто не задумывается, что это игры между демократами и республиканцами за власть.
— Что есть в Бонде от настоящего агента?
— Одно есть точно: агент любит только свою родину и посвящает себя ей. Возможно, это звучит прозаически или, скорее, патетически, но это именно так. Стоит отметить, что Бонд не бравирует своим патриотизмом и любовью к королеве. Он сдержан, но всегда готов к самопожертвованию. Для каждого офицера разведки самое важное — это преданность своей стране, скрытая в его сердце. Все остальное приходит потом. Роли распределены ясно и отчетливо: мы знаем, кто наш противник, иногда враг. Знаем, что нужно сделать все возможное для достижения цели, защиты нашей безопасности. Это естественно, хотя и тривиально. Бонд, сидящий в баре, едущий в поезде — это, конечно, правда. Я тоже сидел в барах и ездил на поездах, но превращаясь в фильм, эта картинка становится вымышленной, сказочной, не существующей на самом деле. Сотрудники разведки в принципе редко смотрят шпионские фильмы, потому что они быстро находят там такие сцены и моменты, из-за которых видно, что сюжет шит белыми нитками. Но фильмы с Бондом — это для нас, как хороший виски: они позволяют расслабиться, отдохнуть, сделать передышку.
— Зрители представляют себе шпионский мир именно так. Они верят, что в настоящем шпионском мире тоже есть такие гаджеты, которыми пользуется агент 007. — Между тем эта та сфера фильма, которая вполне реальна, хотя кажется смешной и неправдоподобной. Если взглянуть на изобретения Q [эксцентричный ученый, работающий на МИ6] из первой и второй серии «Бонда», то, честно говоря, большинство из них находилось или остается на вооружении разведки. Я не говорю здесь о гротескных вещах, как спрятанная в часах веревка, но некоторые, даже самые нереальные, придуманные для фильма, спустя годы нашли свое применение в разведке.
— Я думала, что было наоборот, и создатели фильмов вдохновлялись тем, что использовала разведка.
— Нет. Я приведу один пример. В одном из первых Бондов, еще с Коннери, агент 007 использует нечто вроде GPS. Это устройство было у него, пожалуй, в часах. И это во времена, когда еще не было спутников! Но я не верю, что зрители считали Бонда отражением реальности или копией работы современной разведки. Это слишком наивный подход. Но если взять некоторые фрагменты из фильма, они вполне правдивы. В разведках есть множество таких Q. Похожая фигура появляется и в моих романах. И они на самом деле придумывают хитроумные гаджеты. Возможно, польская разведка не так сильна, но в мировых разведках над этими изобретениями работают сотни людей. Некоторые открытия были бы достойны Нобелевской премии, если бы ее присуждали в этой области. Но общественность о них не знает и знать не может, они изготавливаются для секретных миссий или операций.
— Вы написали на своей странице в Facebook, что бюджет нового «Бонда» вдвое превышает бюджет польского Агентства разведки. Звучит печально.
— Это горькая ирония. Я хотел этим подчеркнуть, что в Польше на разведку тратится слишком мало. Бюджет первого фильма о Бонде оставлял 150 млн. долларов, а принес больше миллиарда прибыли. То есть каждый доллар заработал более 10. Между тем каждые 10 долларов, инвестированные в польскую разведку, позволят сэкономить миллиард в масштабах страны. Разведка с хорошим финансированием — это огромная экономия и выгода для каждой страны. Поэтому те государства, которые мудро подходят к своим спецслужбам, вкладывают в них деньги. Я говорю даже не о жизни людей, а об экономической безопасности.
— Как давно вашу жизнь сопровождает Джеймс Бонд?
— С самого начала. Первые фильмы, которые я увидел, были с Роджером Муром (Roger Moor) в 70-х. Я до сих пор обожаю его из-за взгляда: известно, что актер в кино не должен смотреть в камеру, она на киноплощадке — «главный отсутствующий», а Мур позволял себе такой взгляд в направлении зрителя, прямо в камеру, будто говоря: «Слушайте, не воспринимайте это все всерьез, это развлечение». Я это обожаю. «Бонды» раньше воспринимались гораздо острее, чем сейчас. Послание фильма было более сильным. Под конец существования СССР они выглядели реальной угрозой. Потом, когда появились видеомагнитофоны, фильмы с Бондом стали доступнее, и я начал открывать для себе более ранние серии — с Шоном Коннери. Каждый из них — это символ эпохи и времени.
— Если они — символы своего времени, то может ли какой-нибудь из следующих современных Бондов стать геем?
— Я сомневаюсь. Я не хочу сказать, что в фильме не могут появиться другие герои с такой ориентацией, лесбиянки, там, впрочем, были. Но все-таки Бонд, если говорить о ценностном посыле, очень консервативен. И это изменить невозможно. Это антифеминистические фильмы, они не следуют гендерной линии и нынешним трендам. Женщины становятся или объектом воздыханий, или чудовищами, возникающими с темной стороны зла. Никогда еще не появлялось равной Бонду женщины. В жизни не так: разведка — это не исключительно мужская сфера, где дамы играют роль украшений. В моих книгах женщины равны мужчинам, и иногда и лучше их. А Бонд, к сожалению, немного женоненавистник. Если бы его победила особа женского пола, было бы как в фильме «Секс-миссия»: «Меня бьет женщина!» (смеется).
