Почему я не Charlie

Мне нравится Эстония. По душе сравнительная непосредственность и простота ее жителей, красивая природа, пусть и без особенных аттракций. Хороши неспешность жизни, ставшая сегодня в большинстве стран непозволительной роскошью, свой вариант готической архитектуры и господские усадьбы имперского периода.

Тут, правда, вполне легитимно, по пунктам, можно возразить, что кажущиеся непосредственность и простота — не что иное, как пресловутое «хуторское мышление», природа бедна по сравнению с соседними Финляндией или Россией, за неторопливость мастерски себя выдают пассивность и лень, а большинство достопримечательностей, особенно на периферии, находится в запустении и служит жилищем для крыс.

У каждой медали всегда две стороны. Тем более, каждый день приходится слышать о достижениях этой маленькой и гордой страны. На самом деле, подчас потрясающие перлы местных самодовольных политиков вызывают не умиление, а недоумение и неуважение по причине преступного нежелания местного истеблишмента, за редким исключением, делать что-либо реальное для благосостояния своей страны. Обмусоливание нескольких тем накануне выборов больше никто не воспринимает всерьез. Потенциальному электорату давно известно основное кредо эстонских политиков: чем бы ни заниматься, лишь бы ничем не заниматься.

Перед выборами по традиции СМИ вымучивают статьи на больные темы, выдавая и объективную информацию, и заведомую или непреднамеренную ложь. Будущие выборщики строчат доброжелательные или злопыхательские комментарии. Все при деле. Каждый имеет право на свою точку зрения, потому что видит жизнь со своего берега. Это надо понимать, как и меру собственной ответственности за каждое выпущенное в свет слово.

Главное, чтобы перепалка осталась словесной. Не устранять же оппонентов физически — за инакомыслие. Не стал бы писать на такие скучные, банальные и надоевшие темы. Но расстрел в парижской редакции заставил по-новому и острее посмотреть на проблемы как терроризма, так и журналистской этики.

Я не собираюсь даже обсуждать правомерность убийства работников редакции. Террор — это СПИД человеческого сознания. Террор ничем не может быть мотивирован: невозможно оправдать обезглавливание безоружных перед камерами, вырезание семей, включая младенцев в колыбели, в Израиле или расстрел журналистов и заложников в Париже.

Собственно, повод террористам и не нужен. Если же, к сожалению, появляется, то пардон… Во многих бедных мусульманских странах арабские молодые люди не знают, куда себя деть. В Европе европейцами становиться не спешат. Не блистая умом и избытком знаний, легко ведутся на заманчивые предложения стать шахидами или просто убийцами. А тут удача сама идет в руки: Мухаммеда обижают. За Аллаха проливается кровь. И никто его, бедного, не спрашивает, так же, как и Христа, и всех многочисленных пророков существующих конфессий. Выродкам удобно прикрывать свои сатанинские инстинкты фундаменталистским воем. Воинствующие фанаты всех мастей, причем не только религиозные, ничего, кроме горя и смерти, не несут. И так уж случилось в современной истории, что исламский экстремизм пока всех обгоняет в своем кровавом забеге.

Ну, а прогрессивное человечество, спрашивается, где? Как всегда, бережет демократические ценности: воюет во имя жизни, ненавидит во имя любви, грабит во имя социального равенства, эпатирует общество во имя увеличения тиража издания за счет предельного морального падения.

В связи с парижскими событиями появилась возможность ознакомиться с творчеством до сей поры мало кому известного издательства. Понимаю, что по части здорового цинизма и сексуальной свободы во Франции есть свои традиции, восходящие к знаменитому Франсуа Рабле. В этом есть определенный шарм. Да и великая Фаина Раневская за словом в карман не лезла, называя части тела своими именами. Но там был интеллект, а не дешевый эпатаж.

Мне, не верящему ни в Бога, ни в дьявола, дико смотреть на карикатуры с однообразным и навязчивым акцентом на нетрадиционные способы сексуального удовлетворения христианских святых, мусульманских и иудейских пророков. Неужели это и есть та свобода слова, в защиту которой вдруг восстал европейский обыватель?

Наверно, многие попадали в ситуацию, когда в ответ на безобидную, с нашей точки зрения, фразу, в которой вспоминается чья-то отвлеченная мать, следовала бурная реакция людей другой языковой культуры. Могли и прирезать, между прочим. А тут речь идет об изображении в непотребных позах святыни мусульманского мира. Как же можно так игнорировать психологию другого народа? Где граница вседозволенности? В чем разница между свободой слова и разнузданностью? Ради какой такой великой цели были отданы на заклание совершенно невинные люди, не имеющие никакого отношения к журналу? Почему кто-то вдруг забыл, что в демократическом обществе помимо свободы самовыражения есть еще и право на вероисповедание. В случае с Charlie Hebdo два основных принципа демократии вступили в противоречие. Результаты не заставили себя ждать.

Но вернемся в Эстонию. С ситуацией во Франции пусть разбираются французы. Это их дом. Нам же надо просто понять: то, что случилось там, может произойти и происходит в любой точке мира. Даже в нашей маленькой стране. Представим себе невероятную ситуацию, когда оскорбленный эстонец, еврей или русский убивает человека, оскорбившего его дорогое капище, Стену плача или собор Василия Блаженного скабрезной карикатурой. И в ответ весь мир начинает глумиться над эстонскими, еврейскими или русскими святынями, устраивает флешмобы с плакатами, рассуждая о свободе слова. Даже не сомневайтесь — представители оскорбленных народов озвереют, и в очередной раз начнется национальный «междуубойчик».

Господа политики и журналисты! Попробуйте понять, что кажущийся вам безобидным дешевый и безнаказанный эпатаж, оскорбления, ложь и прочая мерзость ставят нас вместе с вами в позицию жертв, которые избрали путь саморазрушения. Идея публиковать сомнительные рисунки во всех СМИ в качестве выражения протеста террористам и защиты свободы слова мне кажется недальновидной. И при всем уважении к редакторам Postimees и Eesti Päevaleht все же хочу спросить: чем им так не угодили мусульмане Эстонии, раз они сочли возможным оскорбить религиозные чувства своих сограждан перепечаткой карикатур под маркой солидарности с французами?

Великий русский поэт и дипломат Федор Иванович Тютчев писал, что «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Времена изменились. Если работники СМИ и облеченные властью не поймут, как может отозваться их слово, то им как профессионалам — грош цена.

После нападения на редакцию журнала Charlie Hebdo свое мнение в Твиттере выразил принц Карл-Филипп Орлеанский, герцог Анжуйский: «Я пойду против эмоционального течения и отделю себя от движения «Я Шарли» … Почтить память жертв — да. Отдать дань Charlie Hebdo — нет».