О некоторых выводах после многомиллионного Марша единства в Париже

В воскресенье свыше трех миллионов человек приняли участие в маршах единства в разных городах Франции, которые состоялись в память о жертвах недавних терактов, в результате которых за три дня погибли 17 человек и обезвредили трёх террористов. Самый многочисленный марш состоялся в Париже — в нем приняли участие приблизительно 1,6 миллиона демонстрантов. По информации полиции, это самая массовая акция, когда-либо происходившая на улицах французской столицы. На марш вышли люди разного возраста, профессий, из разных социальных групп, пожилые люди и дети — все объединились, чтобы выразить свою солидарность в борьбе против экстремизма. В начале марша колонну возглавили лидеры и высокопоставленные должностные лица почти полсотни государств, в том числе президент Украины Петр Порошенко, написавший в Twitter, что «Украина, как никто, понимает боль Франции».

Президент Франции Франсуа Олланд заявил, что Париж в воскресенье стал столицей мира. Накануне, после завершения 54 часовой операции по ликвидации террористов, он  предупредил французов, что опасность остается, и призвал людей быть бдительными. «Единство и солидарность — наилучшее оружие. Мы должны защищать мир, если ему что-то угрожает. Страна не будет терпеть ни расизма, ни антисемитизма», — отметил французский президент.

Между тем, британский лидер Дэвид Кэмерон назвал Марш единства демонстрацией солидарности людей по всей стране: молодых и старых, черных и белых. «Мы говорим, что солидарны с жертвами и не собираемся мириться с этим, потому что мы - свободная, открытая и толерантная страна. И я чувствую себя точно так же», — подчеркнул он в интервью Би-би-си. В то же время британский премьер добавил: нельзя гарантировать, что подобные атаки не произойдут в Лондоне.

Подобные опасения выражают западные спецслужбы. Теракты в Париже могут быть лишь началом волны атак по всей Европе, сообщает Bild am Sonntag со ссылками на Агентство  национальной безопасности США (NSA). Генеральный директор британской контрразведки MI5 Эндрю Паркер также заявил о том, что опасность «атак с многочисленными жертвами» возросла.

В свою очередь, американский генерал Майкл Флинн, который до августа возглавлял Разведывательное агентство министерства обороны США, также предупредил немецкое издание о возможности следующих после Парижа терактов. «Эти атаки не являются тем, что должно нас поражать. Мы увидим больше таких», — цитирует Bild am Sonntag слова Флинна.

После терактов в Париже возникло много вопросов, в частности, в чем их природа, и почему спецслужбам не удалось их предупредить. Причастны ли к ним «Аль-Каида» или Исламское государство, или даже Россия, и вообще, кому это выгодно? И поймет ли после этого теракта Франция боль Украины, которая страдает от агрессии государства-террориста — России?

По этому поводу старший редактор журнала The Economist и старший вице-президент Центра анализа европейской политики Эдвард Лукас сказал «Дню» следующее: — «Я не верю, что Россия причастна к терактам во Франции, но я думаю, что Россия пытается использовать их последствия. Кремль хочет использовать новые популистские/антисистемные правые партии в Европе. Он финансирует их и оказывает им риторическую поддержку. Кремлю нравится их антиамериканизм и их враждебность к глобальным либеральным нормам, которые сейчас находятся в беде. Это не проблема безопасности. Это политическая проблема. Я согласен с Джоном Шиндлером (20committee.com) по этому вопросу. Спецслужбы не могут управиться в пределах действующих правил с многочисленными подготовленными, радикальными людьми, которые готовы и способны осуществлять такие нападения. Мы не в состоянии справиться с этой угрозой чисто полицейскими и разведывательными мероприятиями. Как и в случае с Путиным, эта проблема является симптомом слабости Запада и неспособности к коллективным действиям».

Между тем Джон Шиндлер в статье под названием «В Париже не было «разведывательного провала», опубликованной на сайте «The XX Committee — разведка, стратегия и безопасность в опасном мире», отметил, что западные спецслужбы, начиная с 9/11 стали очень опытными в борьбе с терроризмом, с поражающим сотрудничеством во всех сферах, и спецслужбы Франции были одними из наилучших.

«Если бы и здесь был «провал разведки», а мы можем быть уверены, что смущенные парижские политиканы искали бы его, то он был незначительным.  Реальная проблема заключается в том, что французские политики, как и во всех западных странах, не имеют ни малейшего представления, что делать с быстрым увеличением количества честолюбивых джихадистов-убийц в своей среде. Это политическая, а не безопасностная проблема, которую не может улучшить никакое количество средств и персонала, посвященных разведывательной работе. Кроме того, я не чувствую никакого желания, чтобы Франция стала подобно Восточной Германии контрразведывательным государством, в котором одна треть населения тайно доносит на остальных две трети, включая друзей и семьи, тайной полиции. Поэтому нужно политическое решение нарастающего кризиса в Европе с доморощенным исламизмом, поскольку под рукой нет никакого безопасностного решения», — отметил эксперт.

Директор по вопросам транснациональных угроз и политических рисков Международного института стратегических исследований Найджел Инкстер в статье  «Последствия Charlie Hebdo»  обратил внимание на то, что это нападение было осуществлено лицами, которые уже находились в поле зрения французских служб разведки, причем в период повышенного восприятия угрозы. «Служба безопасности Франции — раньше Дирекция наблюдения за территорией (DST), а теперь Дирекция по вопросам внутренней безопасности (DGSI) — пользуется высокой репутацией среди организаций-партнеров в плане профессиональной компетентности. Но тот факт, что они были не в состоянии предвидеть или предотвратить нападение свидетельствует о трудностях борьбы с новым фрагментируемым терроризмом, с которым сталкиваются Европа и Запад. В этой новой среде внешне направленные усилия по копированию масштабных атак массового поражения, олицетворением которого был теракт 9 сентября 2011 года, были в значительной степени заменены намного менее амбициозными атаками, которые легче выполнять и тяжелее обнаружить или предотвратить и которые, в то же время, привлекают большое внимание среди публики, — это так называемая «пропаганда действием». Ситуация усложняется еще и тем, что появление Исламского государства (ISIS) на мировой арене с заявлением о халифате вызвало его противостояние с Аль-Каидой, которая стремится способствовать универсалистской повестке дня, а не региональной. Следовательно, существует риск того, что «Аль-Каида» будет стремиться восстановить свои несколько подмоченные полномочия осуществлением самостоятельных атак», — отметил Инкстер.

Между тем, аналитик британского независимого мозгового центра по вопросам обороны и безопасности RUSI Клэр Эллис считает: «атака на Charlie Hebdo будет восприниматься как еще одно свидетельство развития террористической угрозы, в которой ударение делается на переходе от сложных операций по применению взрывчатки, что нуждается в значительном транснациональном планировании, командовании и управлении, к атакам с использованием ножей или оружия и возможно вообще без внешнего руководства. Успех служб безопасности в Великобритании и за ее пределами по срыву массовых бомбовых терактов, безусловно, привело к изменению тактики. Однако, хотя нападающие достигли своих ужасных целей, убив солдата Ли Ригби в мае 2013, осуществив вооруженное нападение на Еврейский музей в Брюсселе в мае 2014 года,  и нападения во Франции в декабре 2014 года, они продемонстрировали ограниченные знания и опыт. Нападение на журнал Charlie Hebdo очень сильно отличается в планировании и исполнении, и, хотя важные вопросы остаются без ответа, а это и является причиной для обеспокоенности».

Нашим ответом на парижскую трагедию должна стать большая осведомленность о ситуации в нашей стране. Мы должны больше разъяснять Европе то, что происходит у нас. Действовать нам нужно более активно, ведь мы уже потеряли 5 тыс. человек, имея дело со страной-террористом. Это не перечеркивает сочувствие к жертвам парижского теракта. Но если Франция имеет дело с индивидуальным терроризмом, то Украина столкнулась с государством-террористом.