«Чтобы процветать, евразийский энергетический сектор должен стать более динамичным и эффективным. А это значит, что из решений в области энергетики надо убрать элемент политики и ясно видеть изменения в рыночных силах».

Снижение цен на нефть, государственное вмешательство и рыночная динамика ставят под удар будущее российской и каспийской энергетики. Чтобы обеспечить себе конкурентоспособность на мировом рынке, четыре крупные добывающие страны в Евразии, такие как Азербайджан, Казахстан, Россия и Туркмения, должны позволить частному сектору играть более значимую роль, а также принимать решения на коммерческой, а не на политической основе.

Евразия — это углеводородный гигант. У России самые крупные в мире запасы природного газа — она занимает второе место по запасам угля и восьмое — по нефти. Доля России в общемировой добыче газа составляет почти 20%, и она стоит на втором месте по добыче нефти, отставая только от Саудовской Аравии (скоро ее также опередит Америка). Из России приходит почти треть потребляемых в Европе нефти и газа. В богатом прикаспийском регионе Азербайджан является крупным и надежным поставщиком нефти, а в перспективе и газа, в Европу. Тенгизское месторождение Казахстана — новейший мировой «супергигант» с колоссальными запасами нефти, а Кашаган является самым мощным нефтяным месторождением за пределами Ближнего Востока. Туркмения же стоит на четвертом месте в мире по запасам газа.

Однако будущее евразийской энергетики ослабляется политикой. Россия очень сильно зависит от государственного экспортного монополиста «Газпрома». Добыча у компании не увеличивается, а Европа хочет ослабить свою зависимость от нее. Из-за того, что контракты с европейскими потребителями привязаны к нефтяным ценам, доходы Газпрома будут снижаться. Компании грозят правовые санкции ЕС за коммерческую практику, мешающую свободной конкуренции. До ввода в эксплуатацию альтернативных газовых рынков в Азии еще лет десять. Потребности Украины, которая когда-то была самым крупным покупателем у Газпрома, будут снижаться. Там будут уменьшаться субсидии на потребление газа, а украинцы возмущены российской агрессией. Нефтяная добыча у государственной «Роснефти» достигла пика из-за того, что она пожирает добывающие активы других российских компаний — и тем не менее, положение у нее весьма неблагополучное. Она стремится получить от государства 40 миллиардов долларов помощи. Некоторые финансировавшие ее энергетические компании и банки подверглись западным санкциям, из-за чего Роснефти стало трудно пролонгировать крупные зарубежные займы и брать деньги взаймы на расширение своей деятельности.

Перспективы евразийской энергетики омрачены и тем, что эти государства используют экспорт в качестве дойной коровы, чтобы финансировать за счет него свой бюджет. Евразийские энергодобывающие страны не сумели воспользоваться теми доходами, которые они получали на протяжении двух десятилетий, чтобы осуществить реформы, а также инвестировать средства в человеческий капитал и инфраструктуру за пределами энергетического сектора.

По этим причинам евразийским добывающим странам следует повысить свою конкурентоспособность в энергетической сфере при помощи рыночных механизмов и воспользоваться экспортными поступлениями для модернизации своих экономик.

Евразийские страны должны расширить у себя масштабы деятельности иностранных и частных энергетических компаний. Ведущие нефтяные корпорации показывают в этом пример. Они осуществляют самые успешные, и вместе с тем самые трудные проекты в Евразии. Среди них: нефтяной проект «Сахалин-1», реализуемый под руководством Exxon, в рамках которого глубокое бурение осуществляется в тяжелых субарктических условиях, возглавляемый компанией Chevron нефтяной проект «Тенгиз» в Казахстане, где нефть добывается из-под соляного купола глубокого залегания на самой большой в мире глубине для наземных месторождений, а также реализуемые под руководством ВР в Каспийском море нефтегазовые проекты Азербайджана.

Надо сократить государственное вмешательство в энергетический сектор. Захват активов ЮКОСа и ТНК-ВР компанией «Роснефть» нанес вред продуктивности и финансовой прозрачности. Целых два десятилетия политика мешает разработке Кашаганского месторождения, где в дополнение к этому существуют управленческие и технические трудности, из-за чего добыча там до сих пор не ведется. Государственная нефтяная компания Азербайджана ГНКАР работает в закрытом режиме, избегая прозрачности, а в нефтяном секторе этой страны процветает коррупция. Энергоресурсы в Туркмении находятся под жестким государственным контролем, и открытости в этом секторе там очень мало.

Евразийские страны не должны облагать энергетику чрезмерными налогами. По данным российского Министерства финансов, в 2013 году половину поступлений в федеральный бюджет составили экспортные пошлины на нефть и газ, а также налоги на добычу полезных ископаемых. Крупнейшим налогоплательщиком в России является Роснефть. В 2010 году экспортные пошлины на нефть повысил Казахстан, чтобы покрыть увеличивающийся бюджетный дефицит. В Азербайджане доходы от продаж нефти и газа составляют более 60% бюджетных поступлений. Использование налоговых поступлений для финансирования показушных и глубоко коррумпированных строительных проектов и спортивных мероприятий является настоящим расточительством.

Джокером в этой колоде является Иран, стоящий сразу после России по своим запасам нефти и газа. Если с ним будет заключено ядерное соглашение, Иран вернется на мировой энергетический рынок, ужесточив тем самым конкурентную борьбу с евразийскими энергоресурсами.

Рынки становятся все более конкурентными, и в этих условиях Москве следует отказаться от использования энергоресурсов в качестве политического орудия давления. Это очень сильно подрывает энергетические и экономические интересы России. Москва может исправить такое положение.

Во-первых, ей надо стать надежным поставщиком. Энергетическая зависимость ЕС от России снизилась до 30%. Из-за таких изменений усилились газовые споры Москвы с Киевом, что заставляет Европу диверсифицировать поставки газа. Польша покупает сжиженный природный газ у Катара, а Литва построила плавучее хранилище СПГ и установку по регазификации. С коммерческой точки зрения это не самые лучшие капиталовложения, однако они являются для этих стран гарантией того, что Москва не будет использовать газовые поставки в качестве инструмента политики.

Во-вторых, в процессе принятия решений должны преобладать коммерческие критерии. «Южный поток», который планировалось проложить по дну Черного моря в Болгарию и далее в Европу, был бессмысленным проектом с экономической точки зрения. Ведь уже есть экспортные мощности для поставок энергоресурсов в Европу, идущие через Украину.

В-третьих, надо соответствовать правилам ЕС. Москва поссорилась со многими странами Евросоюза, пытаясь добиться отмены их правил, касающихся конкуренции и борьбы с монополизмом, и построить «Южный поток».

В-четвертых, Россия должна уйти с Донбасса. Энергетическое будущее России останется неопределенным, если не будут сняты секторальные санкции. Месторождения в Западной Сибири истощаются, и в этих условиях России необходимо мобилизовать долгосрочные инвестиции, чтобы не упустить большие возможности, в том числе, в Арктике. А оккупация части Донбасса мешает этому.

В-пятых, надо проявлять осторожность, реализуя газовую сделку с Китаем на 400 миллиардов долларов. Она предусматривает разработку новых газовых месторождений в Сибири и прокладку трубопровода в Китай. В мае прошлого года Путин отправился в Шанхай для подписания этого соглашения, и в этот момент на него сыпались удары от западных санкций, введенных после захвата Крыма. Но прибыли от инвестиций в китайскую сделку никто не гарантирует.

В-шестых, надо обратить внимание на сланцевые месторождения. Арктика пусть и важна, но она не спасет российский энергетический сектор при нынешних ценах. Разработка арктических запасов —  слишком дорогостоящее и рискованное дело. Москва не должна игнорировать имеющиеся у нее в значительных количествах сланцевые месторождения, поскольку стоимость добычи на них уменьшается.

События в евразийской энергетике также преподносят определенные уроки западной политике. Упор на диверсификацию источников поставок энергоресурсов после введения ОПЕК нефтяного эмбарго в 1973-1974 годах оказался мудрым решением. Западные инвестиции в евразийские энергоресурсы уменьшили власть монополии ОПЕК. Точно так же весьма дальновидным оказалось и решение Запада создать несколько маршрутов для экспорта каспийских энергоресурсов. Трубопровод Баку-Тбилиси-Джейхан, по которому перекачивается азербайджанская нефть, а также трубопроводы из Казахстана и Туркмении в Китай ослабили монополию советской эпохи на экспортные магистрали, идущие через Россию. И наконец, Запад проявил неблагоразумие, когда в основном по политическим соображениям настаивал на строительстве газопровода Nabucco из Турции в Австрию, поскольку газовые поставки по нему могли оказаться нерентабельными.

Чтобы процветать, евразийский энергетический сектор должен стать более динамичным и эффективным. А это значит, что из решений в области энергетики надо убрать элемент политики и ясно видеть изменения в рыночных силах.

Уильям Кортни — старший научный сотрудник некоммерческой организации RAND Corporation, ранее он был послом Соединенных Штатов в Грузии и Казахстане. Ричард Козларич — директор Центра энергетических исследований и энергетической политики (Center for Energy Science and Policy) при Университете Джорджа Мейсона, работавший американским послом в Азербайджане, а также в Боснии и Герцеговине. Кеннет Яловиц — участник международной программы Центра Вильсона (Wilson Center), ранее работал послом Соединенных Штатов в Белоруссии и Грузии.