Азия в оковах прошлого

Токио — Дипломатические отношения в Восточной Азии уже давно являются заложниками истории. Но в последнее время «проблема исторического наследия» стала лишь еще более острой: рост националистических настроений среди основных участников, таких как Китай, Япония и Южная Корея, подогревает споры обо всем, начиная от территории и природных ресурсов до военных мемориалов и учебников. Могут ли страны Восточной Азии преодолеть это тяжелое наследие и создать для себя будущее, в котором не будет проигравших сторон?

Рассмотрим отношения между ближайшими союзниками Америки в Восточной Азии, Японией и Южной Кореей. Хотя исторические разногласия уже давно мешали двусторонним связям, все более националистический уклон премьер-министра Японии Синдзо Абэ и президента Южной Кореи Пак Кын Хе лишь усугубил положение. В случае, если они не смогут объединить усилия, чтобы не допустить возвращения к горьким историческим спорам, их отношения останутся в текущем замороженном состоянии, что лишь сыграет на руку Китаю.

Никто не использует рычаги, предоставляемые историей, с таким удовольствием, как Китай, где президент Си Цзиньпин также опирается на национализм, чтобы легитимизировать свое правление. Ранее в этом году Китай ввел два новых национальных дня в память о долгой борьбе Китая против японской агрессии в годы Второй мировой войны: «День Победы в Войне против японской агрессии», 3 сентября, и «День Нанкинской резни», 13 декабря. Что произойдет, если такие страны как Вьетнам и Индия, введут дни памяти по случаям агрессии со стороны Китая, которые произошли после 1949 года?

Укрепляя негативные стереотипы конкурирующих стран, такие ссоры о прошлом и памяти разделяют регион, сеют семена нестабильности и, конечно же, подпитывают недавние территориальные споры в регионе. Политизация истории фактически остается в Восточной Азии основным препятствием на пути к примирению. Неоднократные попытки переписать историю — иногда в буквальном смысле изменяя учебные материалы — в соответствии с националистическим курсом делают почти невозможным создание региональных институтов.

Так быть не должно. Япония и Южная Корея, например, являются яркими демократиями и экспортно-ориентированными центрами экономической мощи с традиционно тесными культурными связями, у них много общих ценностей. Другими словами, они являются идеальными кандидатами для сотрудничества.

Президент США Барак Обама признает этот потенциал и содействует развитию стратегического сотрудничества между Южной Кореей и Японией, чтобы поддержать сильный союз трех государств, которые могут сбалансировать растущую мощь Китая. Но Япония и Южная Корея отказываются забыть прошлые обиды.

Да, в словах Южной Кореи о том, что Япония отрицает некоторые моменты своего поведения в прошлом, есть доля правды. Но верно и то, что Пак — которая отказалась официально встречаться с Абэ, пока он не обратит внимание на сохраняющиеся вопросы по японской аннексии Кореи — использовала историю, чтобы потворствовать внутренним националистическим настроениям. Фактически принятие жесткой позиции позволило ей обелить некоторые неудобные семейные истории: ее отец, диктатор Пак Чон Хи (Park Chung-hee), сотрудничал с японскими военными силами, пока Корея была колонией Японской империи.

Абе тоже сыграл роль в нагнетании обстановки, особенно когда посетил храм Ясукуни в Токио — спорный памятник, который, среди прочего, чтит главных военных преступников Второй мировой войны. Однако Абэ побывал в храме лишь раз — в декабре 2013 года — и к этому его подтолкнуло одностороннее провозглашение Китаем зоны идентификации ПВО, которая покрыла территории, которые КНР не контролирует (хоть и претендует на это).

Конечно, расхождения между японским и южнокорейским историческим нарративом идут дальше Второй мировой войны. Более века назад корейский активист Ан Чжун-Гын (Ahn Jung-geun) убил первого премьер-министра Японии, Хиробуми Ито (Hirobumi Ito), на железнодорожной станции в китайском городе Харбине, что закрепило за Аном статус героя в Корее и террориста в Японии. Изображение Ито можно увидеть на японской банкноте в 1000-иен, а в Южной Корее Ан появился на почтовой марке в 200 вон.

В прошлом году Пак попросила Си почтить память Ана. Китайский лидер воспользовался этой возможностью, чтобы вбить клин между двумя основными азиатскими союзниками Америки, и построил Ану памятник. Япония отреагировала на это, обвинив Китай в прославлении террориста и пропаганде «одностороннего» взгляда на историю — шаг, который, как утверждала Япония, отнюдь «не способствовал укреплению мира и стабильности».

Такие конфликты имеют четкий катализатор: рост благосостояния в Азии. Так как их экономики расширились, у азиатских стран появились силы, чтобы строить и выдвигать на первый план новое прошлое, в котором они либо преуменьшают собственную агрессию, либо подчеркивают свою стойкость перед лицом жестоких гонений.

Примеры того, как оправдательные варианты прошлого размывают границу между историческим фактом и мифом, можно найти во всем мире. Однако в некоторых случаях историческое наследие приобретает слишком большое влияние и подавляет способность руководителей принимать рациональные политические решения. Это объясняет, почему Пак стремился к более тесным связям с Китаем, хотя естественным региональным партнером Южной Кореи является демократическая Япония. Некоторую надежду, однако, внушает уверенная победа Абэ в недавних внеочередных всеобщих выборах. Она предоставила ему политический ресурс, достаточный для того, чтобы выйти к Пак с грандиозной сделкой: если Япония четко выразит раскаяние в связи со своим милитаристским прошлым, Южная Корея наверняка согласится выставить исторические обиды за пределы официальной политики.

Япония и Южная Корея не могут изменить прошлое. Но они могут стремиться к формированию более тесного сотрудничества в будущем. Как гласит русская пословица, «кто старое помянет — тому глаз вон, а кто забудет — тому оба вон...»