Почему и как внешняя политика России подрывает Восточное партнерство ЕС

Главные мотивы недавней интервенции Кремля на Украину — внутриполитические, а не геополитические; рациональные, а не идеологические. Они связаны прежде всего с попыткой правящей элиты России сохранить путинскую систему в условиях экономической рецессии, и только во вторую очередь - с собственно международными делами России. При этом стратегия Путина заключается в подрыве социально-экономической стабильности Украины, а не в военно-политической агрессии как таковой. Ее конечной целью является не внешнее разрушение Украины российской армией, а разложение украинского государства изнутри, через подрыв делового климата на Украине. Тем самым Кремль также целенаправленно саботирует политику партнерства и ассоциации ЕС в отношении государств бывшего СССР.

Так называемый «украинский кризис» последнего года был обусловлен скорее российской, чем украинской внутренней политикой. Не все, но некоторые из наиболее важных причин как отделения Крыма от Украины, так и вооруженного восстания в Восточной Украине нужно искать в Москве, а не в Киеве. Правда, все более открытая вовлеченность Кремля во внутренние дела Украины с начала 2014 г. не является агрессией в чистом виде. И сама по себе она, конечно, не была достаточным условием для возникновения и эскалации «украинского кризиса».

Тем не менее, тщательный взгляд на начало и ход присоединения Крыма к России и мнимой «гражданской войны» в Донецком бассейне с исторической и сравнительной перспектив обнаруживает глубокое вовлечение Москвы в эти, казалось бы, украинские проблемы. Уже во время (если не до) завершения процесса аннексии Крыма, началась все более активная поддержка пророссийского сепаратистского движения Кремлем, а также «информационная война» Москвы против Киева. Эти российские меры не были достаточными, но стали необходимыми дополнительными предпосылками для того, чтобы уже ранее высокая, но до того мирная напряженность в Донбассе переросла в войну.

«Украинский кризис» с перспективы новейшей истории

Мало кто станет возражать, что постсоветская Украина с момента обретения независимости в 1991 г., сталкивалась с чрезвычайными социально-политическими вызовами, в том числе с проблемами культурных различий, регионального сепаратизма и правого экстремизма. Эти и другие конфликты, недостатки и проблемы, однако, не помешали удивительно спокойному существованию относительно консолидированного украинского государства с 1991 до весны 2014. Со сравнительной точки зрения, испытания, выпавшие на долю Украины, не представляются такими уж особенными, если их рассматривать в мировом или общеевропейском контексте. Некоторые государства-члены ЕС также сталкиваются с вызовами касательно их национального единства и этнического разнообразия. Целому ряду стран Азии или Африки не дают покоя сопоставимые проблемы, длящиеся зачастую значительно дольше, и иногда более серьезные чем у украинского государства.

Если верить тому, как Украина изображается российской пропагандой, а также рассматривается некоторыми новоиспеченными западными комментаторами украинской политики, можно прийти к выводу, что украинское государство должно было бы уже давно распасться или, по крайней мере, гораздо раньше быть охваченным гражданской войной. Учитывая якобы глубинные трещины и якобы ожесточенный этно-национализм Украины, кажется необъяснимым, как эта обреченная страна существовала до сих пор, и при этом так мирно. Большинство иностранных наблюдателей Украины только недавно познакомились с ней ближе по причине и посредством ее нынешнего кризиса. Однако Украина сталкивалась с подобными вызовами и прежде, но справлялась с ними всегда мирным путем.

Например, в середине 1990-х, Украина пережила один из самых тяжелых экономических кризисов во всей истории современной Европы. В 2005-2010 гг. последовавшее за «оранжевой революцией» президентство Ющенко, особенно к его концу, носило более националистический характер, чем временное президентство Турчинова в марте-мае 2014 г., или же нынешнее правление Порошенко. Если верить многим нынешним скептикам, то тот факт, что якобы несостоявшаяся украинская политическая нация выжила в этих и других испытаниях последних 25 лет, — трудно объясним.

Очевидно, Украина была и является страной с переходной экономикой, не функционировавшим должным образом госаппаратом, с многочисленными нерешенными вопросами и с тяжелыми временами впереди. Картина якобы особой несостоятельности изначально неправильно сформированного украинского государства в течение последних месяцев особенно активно распространялись международной российской пропагандистской машиной, включающей телевизионный канал Russia Today, радиостанцию «Голос России», информационное агентство Ruptly и другие дирижируемые Кремлем СМИ. Тем не менее, целостность, учреждения и границы украинского государства до недавнего времени не ставились под вопрос, а прерогатива исключительно ненасильственного разрешения конфликтов существовала на Украине вплоть до начала 2014.

Правда, в первое правительство после Евромайдана марта-ноября 2014 г. из двадцати членов вошли четыре националистических министра, а также националистический Генпрокурор из Всеукраинского объединения «Свобода». Это произошло в результате заметного, хотя и политически вторичного участия правых радикалов в предшествующих протестах против режима Януковича. Включение пресловутой партии Тягнибока в постреволюционные исполнительные органы и ее участие в законодательном процессе — одна из ошибок нового демократического руководства Украины. Она отчаси подорвала как единство политической нации, так и международный имидж Украины.

Однако, следует отметить, что и нынешняя латвийская правящая коалиция включает правонационалистическую партию, а именно Национальный альянс «Все для Латвии», который имеет двух министров в правительстве. За последние 20 лет в состав руководящих коалиций государств-членов ЕС Италии, Австрии, Словакии и Польши в тот или иной момент входили радикальные националистические партии. В Италии в 1990-х короткое время в правительство входил Национальный альянс Джанфранко Фини — организация, которая является преемником Национальной фашистской партии, созданной когда-то Бенито Муссолини. Хотя и будучи гомофобными этноцентристами, ни один из бывших членов украинского правительства от «Свободы» не был достаточно экстремистским националистом, чтобы можно было оправданно применить к нему термин «фашист», как это часто утверждалось не только в российских СМИ, но и некоторыми западными левыми политиками и журналистами.

Кремлевская смена курса 2014 года

После некоторых первоначальных колебаний в 1990-е годы Москва неоднократно подтверждала в письменной и устной форме, в правовых документах и политических заявлениях легитимность постсоветских границ Украины. Это изменилось, когда в начале 2014 г., Кремль принципиально пересмотрел свое отношение к Киеву перед лицом все более вероятной и, наконец, состоявшейся победы революции Евромайдана. Своей аннексией Крыма и подстрекательством насильственного восстания в Донбассе Россия подорвала статус-кво российско-украинских отношений, установившийся после окончания «холодной войны». Москва грубо нарушила ранее стабильное единство постсоветского украинского государства и положила конец его доселе последовательно мирному развитию.

Тем не менее, радикальность этого изменения постсоветской российской внешней политики не должна вызывать удивления. На украинскую карту для Москвы поставлены не только и не столько вопросы геополитической значимости. Скорее интерес сохранения личной власти и контроля над страной текущей правящей элиты в Москве является основным фактором, определяющим российское продвижение вооруженного сепаратизма в Южной и Восточной Украине. Не нужды российских государства и нации, а устойчивость все более авторитарного правления Путина и коррумпированной государственной системы являются главной кремлевской заботой. Успешная европеизация Украины поставила бы под сомнение неоавторитарные и патримониальные режимы, возникшие в большинстве постсоветских государств, и, прежде всего, в России, после первоначального витка реформ начала 1990-х.

С одной стороны, из этого следует, что полномасштабная война между российскими и украинскими регулярными войсками — маловероятна. Открытая кровавая экспансионистская агрессия против братского народа многими россиянами будет воспринята, как минимум, неоднозначно. Такие действия могут создать, в свою очередь, риски для постоянства нынешнего режима. С другой стороны, вряд ли Путин и Ко просто остановят свое вмешательство на Украину — даже при дальнейших и более жестких санкциях Запада. Кремль будет пытаться и дальше провоцировать нестабильность в Восточной, а также, возможно, Южной Украине, чтобы торпедировать консолидацию формирующегося открытого режима в Киеве. Российское руководство будет препятствовать созданию и функционированию европеизированной социально-экономической системы на Украине.

В частности, Кремль будет и впредь пытаться испортить инвестиционный и деловой климат на Украине. Своими действиями Москва постарается поставить под сомнение экономический потенциал и политическую устойчивость украинского государства. Без вмешательства России Украина могла бы стать еще одним примером успеха постсоветской страны Восточной Европы после окончания «холодной войны». В результате реализации амбициозных реформ новой власти и воплощения Соглашения об ассоциации с ЕС внутри страны, Украина может повторить путь соседних славянских стран, таких как Польша или Словакия. Москва не столько хочет отобрать у Украины территории, сколько ей необходима страшилка экономического фиаско и социального хаоса. Тогда провал Украины может быть представлен российской общественности как неизбежный итог демократического восстания и попыток сближения с Западом для большой православной славянской страны.

Роль Запада в эскалации конфликта

Волей-неволей Европейский Союз и его государства-члены в последние несколько месяцев становятся все более активными участниками этой специфически постсоветской мелкой, но кровавой игры. Правда, только на начальном этапе Евромайдан был протестом против переноса Януковичем подписания Соглашения об ассоциации в ноябре 2013 г. Для широкой украинской общественности, Соглашение об ассоциации оставалось на протяжении последующих трех месяцев протестов вторичной целью или малопонятным аспектом «революции достоинства». Однако для большинства украинских политических, экономических и интеллектуальных элит, а также для ее образованной молодежи европейская интеграция Украины была и есть первостепенной целью Евромайдана, если не украинской внешней и внутренней политики в целом.

С подписанием Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС летом 2014 г., по мнению нынешних и будущих лидеров Украины, Евромайдан подошел к своему логическому предварительному завершению. Конечные цели украинской элиты, однако, идут дальше. Они включают в себя (а) скорейшую полную ратификацию Соглашения об ассоциации всеми 28 странами-членами ЕС, (б) постепенную имплементацию Соглашения в разных сферах украинского общества, и (в) достижение перспективы полноправного членства Украины в ЕС. Учитывая эти амбиции Украины, Брюссель не сможет ограничиться частичными санкциями и оставить Киев жертвой манипуляций Москвы.

Из собственных интересов Запад также не может позволить себе просто наблюдать за тем, как Россия превращает Украину в крупнейшее несостоявшееся государство в мире. Россия своей недавней политикой в отношении Украины подрывает основы мирового режима нераспространения ядерного оружия, общеевропейской архитектуры безопасности, программы Восточного партнерства ЕС, а также международного гуманитарного права, в целом. В 1994 г. Соединенные Штаты и Соединенное Королевство (как и Россия) заверили Киев в Будапештском меморандуме, среди прочего, в том, что украинская территориальная целостность будет сохранена в обмен на согласие Украины отказаться от третьего по величине в мире арсенала ядерного оружия. В 2014 г. ЕС подписал свои крупнейшие Соглашения об ассоциации с Украиной, Грузией и Молдовой. Не случайно именно на территории этих трех государств Россия дислоцировала свои войска в противоречие двухсторонним договорам и многосторонним соглашениям, которые ее руководство подписало в Будапеште, Стамбуле, Женеве и т.д. Заботясь как об интересах своей безопасности, так и о поддержке своих основных ценностей, Западу придется более решительно относиться к проблеме России в Восточной Европе и более активно сотрудничать с Украиной. Принятые в настоящий момент ограничения для российских государственных компаний и частных лиц могут оказаться недостаточными.

Очевидно, бóльшая ангажированность Запада касательно российско-украинского конфликта вряд ли может и будет включать непосредственную военную интервенцию НАТО. В любом случае, этот вопрос скорее всего не предстанет перед Западом. Путин хочет, чтобы украинское государство распалось от нестабильности изнутри, а не уничтожить его военным путем извне. В то время как Кремль может увеличить военные силы на территории Украины и даже выбрать вариант дальнейшего вооруженного вторжения регулярных войск за пределы Донбасса, его основной целью является не еще одна де-юре территориальная аннексия, как в случае с Крымским полуостровом. Вместо этого, он хочет добиться как можно более громкого краха украинской европеизации. Именно такой провал, а не получение новых территорий, по крайней мере, в дивном новом мире путинской системы, принесет самые высокие барыши для поддержания правления путинского кружка. Несмотря на всю напыщенность недавней пропагандистской кампании России и все бóльшую агрессивность ее растущего национализма, кремлевское руководство мыслит в терминах своих частных, а не национальных российских интересов.