Мы, Европа и Ближний Восток

Этот треугольник находится в центре внимания общественного мнения и анализа политологов с завидным постоянством. В мире происходят разные знаковые события, сопряженные иногда с многочисленными жертвами, но, в долгосрочной перспективе, информация о них не способна конкурировать с новостями об отношениях внутри треугольника.

Одной из причин стабильности интереса к упомянутым отношениям является их историческая укорененность, т. е. антагонизмы и взаимодействия сторон возникли в достаточно давние времена.

Мой знакомый теолог как — то сказал, что христианство представляет собой не что иное, как «реформированный иудаизм». Я не специалист в этой области, но понятно, что Танах в несколько видоизмененном виде входит в Священное Писание христиан. Коран также является своеобразным переосмыслением основ иудаизма. И ислам, и христианство на протяжении веков старались всячески «открещиваться»  (прошу прощения за употребление термина одной из религий) от своего источника. Но как можно избавиться от родимого пятна на лице. Между христианством и исламом более чем тысячелетний конфликт с продолжительными кровавыми стадиями. Не будем дальше углубляться в историю — это может стать предметом нашего анализа в другой раз. Обратимся к ситуации, сложившейся в настоящее время.

Отношение Европы к Израилю изменилось от позитивного к критическому. «Вина»  за это лежит на нефти, на огромных финансовых ресурсах, которые сконцентрировались в мусульманских нефтедобывающих странах, на постоянно растущей мусульманской диаспоре в Европе, на укоренившемся в народном сознании европейских стран христианском антисемитизме, на переносе своего цивилизационного опыта и мировоззрения на специфические проблемы другого цивилизационного региона.

В принципе, Европе малоинтересен Израиль (если только мы не начнем добывать сланцевую нефть, запасы которой у нас, говорят, сравнимы с запасами нефти в Саудовской Аравии), и в центре европейских интересов находятся отношения с исламским миром. И здесь на политическую стратегию Европы оказывают влияние два ряда факторов: внешнеэкономические интересы и наиболее популярные в европейских странах представления об идеальном мироустройстве.

Надо сказать, что при столкновении этих двух рядов факторов иногда получается причудливый результат. Примером служит европейская политика на постсоветском пространстве. Наличие нефти у одних постсоветских республик как — то притупляет со стороны Запада критику их антидемократических установлений, отсутствие нефти у других, наоборот, стимулирует негативное к ним отношение (Азербайджан — Белоруссия).

На Ближнем Востоке есть нефть и даже очень много нефти. И Европа заинтересована в развитии отношений с этим регионом. Она строит свою политику на демонстрации национально — религиозной толерантности и христианской терпимости. Одновременно поощряя те движения, которые кажутся ей «демократическими». Европейские политики думают, что мусульмане поймут преимущества таких отношений, а демократические преобразования сделают Ближний Восток подобным Европе.*

Исламский же мир живет своей, отличной от Европы, жизнью. Исламская религия самая молодая из трех монотеистических религий. И сейчас, в религиозном смысле, мусульманская цивилизация находится на этапе средневековья, если сравнить ее развитие с развитием христианской цивилизации. Религия пронизывает все поры социальной жизни на Ближнем Востоке. Она тотальна и нетерпима к другим мировоззрениям. Она рождает фанатизм и миссионерство. И, когда во Франции говорят, что светскость и отделенность религии от государства создают предпосылки для взаимодействия различных общин в стране, то для иммигрантов, исповедующих ислам, подобная формула непонятна и чужда.

Они, как и христианские миссионеры в европейских колониях, готовы, если потребуется, насильно насадить свою религию в Европе. Сам же Ближний Восток, скорее всего, находится в преддверии религиозных войн. Прежде всего, это противостояние суннитов и шиитов. Каким оно будет, «горячим»  или «холодным», сказать сейчас трудно.

Еще одна сторона обозначенного треугольника — Израиль. Он воспринимается другими странами Ближнего Востока как «заноза», воткнутая в «тело»  мусульманского мира. Израиль не угрожает его основам, но доставляет неприятные ощущения, от которых хотелось бы избавиться (однако, не получается). Европейцам же кажется — устрани эти неприятные ощущения «тела»  мусульман и исчезнут противоречия между ними и другой цивилизацией. Какая наивность... Они не понимают, что все причитания относительно Израиля официальных представителей мусульманских стран давно уже превратились в мантру, обязательную для повторения, подобно тому, как властители некоторых европейских государств в средние века при вступлении на престол клялись «воевать Святую Землю» , при этом не подразумевая никаких реальных шагов. Арабские элиты прекрасно понимают, что Израиль не угрожает ни их власти в собственных странах, ни их религии. А вот реальная угроза исходит, например, от шиитов, стремящихся распространить свои представления и власть на весь мусульманский мир.

Какова же политика Израиля в данных обстоятельствах? Мне кажется, что инициатива министра иностранных дел Авигдора Либермана недостаточно замечена и оценена публикой. Он предложил решать палестинскую проблему в переговорах не с Абу Мазеном, а с умеренными суннитскими режимами. Эта внешнеполитическая концепция открывает перед Израилем ряд реальных перспектив.

Во-первых, Абу Мазен сам по себе никого и ничего не представляет. Давно уже прошли сроки, когда он должен был быть переизбран. Он не имеет не только электоральной, но и собственной экономической базы. Весь его бизнес основан на привлечении средств для борьбы с Израилем. Его поведение целиком зависит от позиции арабских стран.

Во-вторых, реализация этой концепции будет означать, что Израиль становится не «чужеродным элементом», а органической частью Ближнего Востока. Страны Персидского залива обладают огромными финансовыми ресурсами, но в военно- технологическом плане не способны противостоять экспансии Ирана. Если на их стороне оказывается такое мощное в военно- технологическом отношении государство, как Израиль, это коренным образом меняет региональную ситуацию. К тому же, открываются неплохие возможности для экономического процветания: финансовые и нефтяные возможности арабских стран, с одной стороны, и новые технологии в сочетании с политико-экономическими связями Израиля — с другой. Падение цен на энергоносители в последнее время показало, что благополучие на одной нефти не построишь.

И, наконец, в-третьих, уходят тучи с небосклона европейско-израильских отношений. Европейцам представляется в очередной раз возможность понять, что не во всем виноваты евреи...

* Касательно мироустройства. Как американцы, так и европейцы достаточно наивны. Я вспоминаю свою беседу с одним американским дипломатом во время второй иракской кампании. На мои сомнения о готовности Ирака к внедрению там демократических институтов, он ответил, что США будут стремиться к тому, чтобы даже вожди диких племен стали избираемы народом. (Как тут не вспомнить концепцию перехода от феодализма к социализму). Кровавые же события в Ираке, последовавшие затем, показали, что внедрение западных представлений в политические институты другой цивилизации (к тому же находящейся на иной ступени развития) чревато драматическими последствиями.