На Ялтинской конференции, проходившей 70 лет назад, западные великие державы оказались в сложной ситуации. В феврале 1945 года в Крыму обсуждался вопрос о европейском послевоенном устройстве. Поведение Запада в тот момент по отношению к Сталину вряд ли можно считать примером для обращения с нынешней Россией.
В конце января 1945 года Красная Армия подошла к Одеру. Триумф антигитлеровской коалиции был уже близок. Однако главнокомандующий союзническими войсками Дуайт Эйзенхауэр отставал на западе от операционного графика. Отброшенные назад в результате наступления Гитлера в Арденнах, вооруженные силы союзников должны были сначала продвинуться к берегам Рейна. Для проведения штурма германского рейха им требовалось еще несколько недель, поскольку надо было перебросить новые силы через Атлантику в зимних условиях. Это была не самая удобная исходная позиция для того, чтобы вести переговоры о целях войны и открытых вопросах послевоенного урегулирования с союзником, стоявшим в 60 километрах от Берлина.
Приглашение из Москвы
Сталин пригласил союзников на встречу в формате «большой тройки». Советский диктатор с помощью политической инициативы перед решающим наступлением на Берлин хотел гарантировать свои интересы в послевоенный период. Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль и президент США Франклин Рузвельт направились в Крым, где 4 февраля в знаменитом Ливадийском дворце начала свою работу Ялтинская конференция. Советская сторона говорила одним голосом, поскольку у Сталина не было необходимости учитывать мнение своих советников, парламента или настроений собственного населения. В отличие от этого обе англосаксонские державы представляли в определенных вопросах различные интересы, а внутри соответствующих правительственных аппаратов часто существовали не совпадающие точки зрения и оценки. Кроме того, в Великобритании были назначены выборы, а на тяжелобольном американском президенте уже лежала печать смерти.
Перед Ялтой члены «большой тройки» встречались на конференции в Тегеране в конце 1943 года. Западные союзники в тот момент хотели избежать принятия обязывающих положений и ждали того момента, когда они сами за счет вторжения получат более сильные позиции на материковой части Европы. Расположенной в Лондоне «Европейской совещательной комиссии» было поручено на целой серии специальных конференций урегулировать спорные вопросы и подготовить соответствующие предложения. Однако значительного продвижения вперед добиться не удалось. Сталин в начале 1945 года торопился определить будущее разделение власти в Европе и легитимировать свои завоевания в восточной части Центральной Европы.
Реализм Черчилля
Рузвельт, на самом деле, хотел затянуть обсуждение территориальных вопросов. Для него было важно подтолкнуть Сталина к вступлению в войну против Японии. Прежде всего он хотел прочно закрепить СССР в рамках нового института — Организации Объединенных Наций — для того, чтобы таким образом обеспечить мир на все времена. В этом вопросе Москва не давала ясных сигналов. Поэтому идеалистический настроенный американский президент пытался добиться расположения Сталина. А советский лидер без всякого стеснения использовал доверчивать Рузвельта.
В то же время у Черчилля не было никаких иллюзий относительно характера советской системы и русского экспансионизма. Однако британцы к тому времени уже давно стали младшим партнером Соединенных Штатов. Поэтому они хотели повысить значимость Франции и предоставить ей возможность участвовать в решении вопроса о послевоенном устройстве в Европе, что для Сталина не было проблемой. Ведь Франция уже не была великой державой, и в политическом отношении она была расколота. Коммунисты в этой стране, а также в Греции и в Италии рвались к власти. Если Черчилль непременно хотел того, чтобы Франция принимала участие в оккупации Германии, то это можно было сделать только за счет британской и американской зоны.
В ответ на значительные ответные западные усилия Сталин в Ялте согласился на то, чтобы спустя три месяца после капитуляции Германии объявить войну Японии. Это обещание впоследствии оказалось практически излишним и послужило основой для претензий на советское территориальное расширение на Дальнем Востоке. Что касается ключевого вопроса по поводу дальнейших действий в отношении Германии, то дискуссия находилась на стадии обсуждения возможных планов раздела страны. Сталин поначалу хотел непременно включить в соглашение принцип раздела, однако союзники в этом отношении занимали выжидательную позицию. Для Сталина было важно также установить свое влияние, по возможности, на всю территорию Германии. Достижению этой цели служило и его требование о значительных немецких репарациях, которые, исходя из существовавшей ситуации, могли быть обеспечены за счет более индустриально развитой западной зоны.
Черчилль и Рузвельт, естественно, не поддержали сделанное ранее предложение американского министра финансов Генри Моргентау младшего, который выступал за полную деиндустриализацию Германии. В тот момент перевесили опасения относительно того, что ограниченная сельским хозяйством и горнорудной промышленностью страна может стать легкой добычей коммунизма. Этот пункт был также отложен, а для его изучения была создана комиссия, работа которой должна была проходить в Москве, что, по сути, являлось политической уступкой.
Более важным в стратегическом отношении в тот момент для судьбы Европы был польский вопрос. Требуя восстановления демократического и ориентированного на Запад польского государства, Париж и Лондон в 1939 году объявили войну Гитлеру, который в тот момент как раз договорился со Сталиным относительно раздела этой страны. Сталин во время войны не оставлял никаких сомнений относительно того, что оккупированные территории никогда не будут возвращены.
Западные союзники рассчитывали на то, что находившееся в Лондоне польское правительство в изгнании после победы возьмет в свои руки власть в Варшаве. Польша тогда стала бы буферной зоной на границе с советской империей, а советские оккупационные зоны в Восточной Германии в таком случае оставались бы изолированными форпостами. Сталин хотел сохранить свои трофеи 1939 года, тогда как Польша должна была получить компенсацию за потерю восточных регионов за счет территории Германии на западе. Руководство Советского Союза, естественно, не признало находившееся в Лондоне польское правительство в изгнании.
Сталин добивается своих целей
Советский диктатор умело вел переговоры в Ялте и добился успеха. Его войска заняли всю Польшу и поддержали правительство, составленное из польских коммунистов. В ответ на западные требования о проведении свободных и демократических выборов Сталин предложил создать совместное переходное правительство и затем провести выборы. Конечно, западные союзники должны были исходить из того, что Сталин обладал большим опытом проведения мнимых выборов, которые приносили ему желаемый результат. Тем не менее они уступили, когда он высказался против жесткого контроля со стороны западных наблюдателей. Сталин лицемерно говорил о том, что это оскорбит поляков. Однако еще во время Ялтинской конференции 16 ведущих политиков, находившихся в эмиграции, были доставлены в штаб-квартиру советского маршала Жукова, где они были арестованы и позднее осуждены в Москве как «предатели».
В заключительном коммюнике Ялтинской конференции, которая была завершена 11 февраля после семи дней работы, были заметны существовавшие в тот момент различные точки зрения. Рузвельт добился лишь не очень прочного включения Советского Союза в послевоенный миропорядок, выстроенный в соответствии с западными представлениями. Легкомысленные уступки и формальные компромиссы, лишенные реального содержания, способствовали советскому стремлению к господству. Опубликованная «Декларация об освобожденной Европе» призывала народы континента «выбрать свои демократические институты», а также «ликвидировать остатки нацизма и фашизма». Однако для народов восточной части Центральной Европы это означало подчинение диктату Москвы и создание тоталитарных структур.
Ялта как предостережение
Ялтинская конференция не смогла предотвратить разделение Европы и мира на разные по своему характеру силовые блоки. Тем самым была подготовлена почва для холодной войны, которая лишь углубила ров между Европой и Россией. Прошло более 40 лет, и в 1990 году мечта об общем европейском доме стала казаться реальностью, но никто не мог тогда предположить, что вскоре вновь пробудившийся неоимпериализм в России будет угрожать военными средствами существующим границам. Поэтому Ялта может служить предостережением о том, что умиротворение русского медведя с помощью территориальных уступок и отказ от прочного западного единства, на самом деле, не служат делу мира.
