Греческая история о нравственности

Нью-Йорк — Когда кризис евро начался половину десятилетия тому назад, кейнсианские экономисты прогнозировали, что аскетизм — или режим строгой экономии, который был наложен на Грецию и другие страны, переживающие кризис — не удастся. Они говорили, что он задушит рост и увеличит безработицу, причем даже не уменьшит соотношение долга к ВВП. Другие — в Европейской комиссии, Европейском центральном банке и нескольких университетах — говорили об экспансионистском сокращении. Но даже Международный валютный фонд утверждал, что сокращения, такие как сокращения государственных расходов, были именно сдерживающими.

Нам вовсе не нужно еще одно испытание. Режим строгой экономии не удался повторно, начиная с его раннего использования, президентом США Гербертом Гувером, которое довело крах на фондовом рынке до великой депрессии, к «программам» МВФ, наложенным на Восточную Азию и Латинскую Америку в последние десятилетия. И все же, когда Греция попала в беду, снова применили именно эту политику.

Греции в значительной степени удалось идти по плану, установленному «тройкой» (Еврокомиссия, ЕЦБ и МВФ) и она превратила первичный дефицит бюджета в первичный профицит. Но сокращение государственных расходов было предсказуемо разрушительным: 25% безработицы, 22% падение ВВП с 2009 года и увеличение соотношения долга к ВВП 35%. И теперь подавляющей победой партии СИРИЗА (которая выступает против аскетизма) на выборах греческие избиратели заявили, что этого им было достаточно.

Итак, что же делать? Во-первых, давайте поясним: Грецию можно было бы обвинить в ее проблемах, если бы она была единственной страной, где диктатура тройки с треском провалилась. Но у Испании был излишек бюджета и низкий коэффициент задолженности до кризиса, и она тоже находится в депрессии. Необходимы не структурные реформы в Греции и Испании, а структурные реформы конструкции еврозоны и существенное переосмысление политики, которая привела к удивительно плохой производительности денежно-кредитной союза.

Греция также в очередной раз напомнила нам о том, насколько мир нуждается в основе реструктуризации долга. Чрезмерная задолженность породила не только кризис 2008 года, но и кризис в Восточной Азии в 1990-х годах и Латиноамериканский кризис в 1980-х годах. Она по-прежнему возбуждает невыразимые страдания в США, где миллионы домовладельцев потеряли свои дома, и теперь задолженность угрожает миллионам людей в Польше и других странах, которые брали кредиты в швейцарских франках.

Учитывая количество бедствия, вызванного чрезмерной задолженностью, можно спросить, почему люди и страны неоднократно ставили себя в эту ситуацию. В конце концов, такие долги являются контрактами — добровольными соглашениями — так что кредиторы настолько же ответственны за них, как и должники. На самом деле, можно поспорить, что кредиторы более ответственны: как правило, кредиторы — это непростые финансовые институты, в то время как заемщики часто гораздо менее приспособлены к рыночным рискам и нюансам связанными с различными контрактными договоренностями. Мы же знаем, что американские банки охотились за своими заемщиками, пользуясь их отсутствием финансового положения.

Каждая продвинутая страна поняла, что для того, чтобы капитализм работал, нужно дать человеку шанс начать новую жизнь. Тюрьмы должников девятнадцатого века были неудачными, негуманными и не совсем помогали обеспечить погашение долгов. Помогло лишь обеспечение лучших стимулов для хорошего кредитования, сделав кредиторов более ответственными за последствия своих решений.

Мы еще не сумели создать упорядоченный процесс, который помогает странам начать с чистого листа на международном уровне. Даже до кризиса 2008 года Организации Объединенных Наций, при поддержке практически всех развивающихся и новых стран, стремилась создать такую структуру. Но США были категорически против: возможно, они хотят возродить долговые тюрьмы для должников и должностных лиц (а если так, то место можно будет найти в тюрьме Гуантанамо).

Идея вернуть тюрьмы для должников может показаться надуманной, но она резонирует с сегодняшними разговорами о моральной опасности и ответственности. Существует опасение, что если Греции разрешат реструктурировать свой долг, то она опять попадет в беду, как и другие страны.

Это полная ерунда. Как может кто-либо в своем здравом уме считать, что любая страна хочет заставит себя пройти через то, что пережила Греция, только ради того, чтобы получить уступок от кредиторов? Если и существует моральный риск, то лишь со стороны кредиторов — особенно в частном секторе — которые были выручены несколько раз. Если Европа позволила этим долгам переместиться от частного сектора к государственному сектору — хорошо отработанная схема за последние полвека — то это Европа, а не Греция, должна нести ответственность за последствия. Действительно, в нынешнем бедственном положении Греции, в том числе массовом росте в соотношении долга, в значительной степени виноваты абстрактные программы тройки, навязанные Европе.

Так что «аморально» можно описать не реструктуризацию долга, а отсутствие такого выхода. Нет ничего особенного в дилеммах, с которыми Греция сталкивается сегодня, ведь многие страны были в таком же положении. То, что делает проблемы Греции труднее — это структура еврозоны: валютный союз означает, что государства-члены не могут девальвировать в случаях неприятностей, но символ европейской солидарности, который должен сопровождать отсутствие гибкости в этой политике просто не существует.

Семьдесят лет назад, в конце Второй мировой войны, союзные страны признали, что Германии должен быть предоставлен шанс начать с чистого листа. Они понимали, что приход Гитлера имел много общего с безработицей (а не инфляцией), которая произошла от введения больших задолженностей против Германии в конце Первой мировой войны. Союзники не приняли во внимание ту глупость, от которой эти долги накопились и не говорили о затратах, которые Германия наложила на другие страны. Вместо этого, они не только простили эти долги, но они оказывали помощь, а войска союзников, размещенные в Германии, означали дополнительный финансовый стимул.

Когда компании банкротятся, своп долг-акции является справедливым и эффективным решением. Аналогичный подход для Греции будет заключаться в преобразовании своих текущих облигаций в облигации привязанные к ВВП. Если ситуация в Греции улучшится, ее кредиторы получат больше денег, а если нет, то они будут получать меньше. Тогда, у обеих сторон будет мощный стимул проводить политику по стимулированию экономического роста.

Редко происходит, чтобы демократические выборы доносили до публики такое ясное сообщение, как сейчас в Греции. Если Европа откажет греческим избирателям в изменения курса, то этим она говорит, что демократия не имеет никакого значения... по крайней мере, когда дело доходит до экономики. Почему бы просто не покинуть демократию, как сделал Ньюфаундленд, когда он был передан США по договору до Второй мировой войны?

Остается надеяться, что выиграют те, кто понимает долговую экономику и режим строгой экономии, и кто верит в демократию и гуманные ценности. Но как развернутся события еще не ясно.